Трагические судьбы - Николай Андреев

КГБ в этом отношении ничуть не доверчивее ЦРУ. Олдрич Эймс, важная шишка в иерархии Центрального разведывательного управления США несколько месяцев ходил с конвертом с суперважными сведениями, предлагал свои услуги людям из посольства СССР в Вашингтоне — они увертывались. Эймсу пришлось в прямом смысле слова ворваться в советское посольство и потребовать встречи с резидентом КГБ. А потом он отвалил столько секретных материалов, что его советские друзья взмолились: «Мы не успеваем обрабатывать». Крючков позже тоже запишет себе в заслугу, что отыскал Эймса.

Так бы и мыкался с чертежами ракет Пеньковский вокруг американского посольства, если б не Гревилл Винн, британский подданный.

Бизнесмен Винн приехал в Москву в марте 1961 года. Он бывал в Союзе и раньше, интересовался оборудованием для металлургической промышленности. В этот приезд он готовил поездку советской торговой делегации в Великобританию. Винна свели в Комитете по науке и технике с Пеньковским. Они вместе обсуждали и разрабатывали программу поездки делегации. Англичанин и не подозревал, что Пеньковский его внимательно изучает. Однажды они сошлись в гостинице «Националь», чтобы уточнить детали программы. Винн заметил, что Пеньковский, обычно спокойный и невозмутимый, в этот раз проявлял нервозность. Пеньковский сказал, что ему надо с Винном серьезно поговорить, и номер гостиницы для этого не годится.

Они вышли на улицу, повернули направо, потом еще раз направо и стали подниматься по улице Горького. Пеньковский вдруг принялся жаловаться на тяжелую жизнь в Советском Союзе, на беспросветность, на мрак. Он с издевкой прошелся по объяснениям, которые приводило советское правительство, чтобы объяснить дефицит товаров и продуктов. Его критика советских порядков становилась все резче и резче. Винн слушал, но разговор не поддерживал. Для него издержки советской действительности не были секретом, но он знал, что советские люди никогда не будут обсуждать с иностранцем свою тяжелую долю. Потому принял излияния Пеньковского за провокацию.

Но чем дальше Винн слушал своего нового знакомого, тем больше укреплялся в мнении, что слышит искренние речи. Пеньковский говорил, что очень переживает за будущее своего народа, что ситуация в СССР сложилась невыносимая, что руководство страны ведет опасную внешнюю политику, которая может привести к мировой катастрофе, и что он, Пеньковский, располагает убийственными фактами по этому поводу и его долг как честного человека — передать эти факты Западу. А потом с надеждой спросил своего спутника: не поможет ли ему Винн связаться с кем-нибудь из заинтересованных лиц?

После того как разоблачили Пеньковского и арестовали Винна, советские власти назвали бизнесмена агентом британской разведки. Это не так. Как свидетельствует Джордж Блейк, высокопоставленный чин британской разведки МИ-6, «было строжайше запрещено вербовать или использвоать в своих целях сотрудников английских фирм». Винн действительно был бизнесменом, не очень, кстати, удачливым, потому и искал счастья в деловых связях с Советским Союзом. А то, что он помог Пеньковскому связаться с разведкой — так иначе и не мог поступить патриот своей страны. Если бы к вам в Нью-Йорке подошел сотрудник ЦРУ и попросил вывести его на ФСБ, вы что — отказались бы? Или сдали бы его в ЦРУ же? Впрочем, это зависит от того, кто и какие деньги заплатит.

Впрочем, в прошлом Винн действительно был связан со спецслужбой, во время Второй мировой войны он служил в контрразведке. Поэтому был профессионально осторожен, знал, что КГБ горазд провоцировать иностранцев, но Пеньковский говорил столь запальчиво, столь откровенно, что он проникся к нему симпатией. Поверил ему. Винн контактировал с советскими людьми, разговаривал с ними — все они были зажаты, а уж услышать от них резкую критику собственного правительства — вещь просто немыслимая. Винн прикинул, насколько ценными могут быть сведения Пеньковского. «Хорошо, — сказал он. — Я сделаю то, о чем вы просите».

Они вернулись в «Националь», приступили собственно к делам. Пеньковский познакомил Винна с составом делегации. Когда англичанин увидел список, стал резко протестовать — в списке были в основном технические эксперты, ученые, которые никак не годились для ведения торговых переговоров. Руководство английских компаний надеялось, что к ним приедут люди, от которых зависит заключение торговых сделок, контрактов, а ехали технические специалисты. Винн сразу понял, что этих специалистов посылают с разведывательными целями. Он так прямо и заявил Пеньковскому: вам нужно получить техническую информацию, а не заключить контракты на поставку товаров. Но Пеньковский стал упрашивать согласиться с составом делегации, потому что это единственная возможность вырваться в Англию ему самому — он назначен главой делегации.

Винн согласился.

12 апреля 1961 года Москва была пьяная от восторга — в космос впервые полетел человек, гражданин Советского Союза. Но Пеньковский не замечал горланящих толп на улицах и площадях — этот день был для него решающий: Винн улетал в Лондон. Пеньковский на служебной машине, продираясь сквозь толпы восторженных людей, доставил Винна в Шереметьево. Уже в аэропорту он вручил англичанину запечатанный конверт, в котором лежало письмо с предложением о сотрудничестве, адресованое Интеллидженс сервис. Знаменательное совпадение: как раз 12 апреля арестовали высокопоставленного сотрудника британской разведки Джорджа Блейка, который занимался шпионской деятельностью в пользу Советского Союза, и именно этот день можно считать началом шпионской работы Пеньковского на Британию. Он, правда, считал английскую разведку второсортной по сравнению с доблестным ЦРУ, о происках которого много читал в «Правде», однако выбора у него не было. В аэропорту к Винну подошел офицер КГБ, но Пеньковский показал ему свое удостоверение и сказал: «Это со мной». Он проводил Винна до трапа самолета и, когда самолет оторвался от земли, впервые почувствовал себя спокойно: наконец-то письмо будет доставлено по надежному адресу.

Интересно восприятие полета Гагарина двумя шпионами — Пеньковским и Блейком. Во время второй командировки в Лондон Пеньковский поинтересовался пребыванием в Англии первого космонавта Земли. Принимали Гагарина восторженно. Жил он на втором этаже дома № 13 по Кенсингтон-Пэлэс-Гарденс, и сотни англичан стояли под окнами в надежде, что он хотя бы помашет им рукой. Одна девушка прождала восемнадцать часов, чтобы увидеть своего кумира. Когда Гагарину рассказали об этой юной англичанке, тот произнес: «Ну и дура! Ей лучше провести пару часов со мной в постели». Пеньковского порадовало, что Гагарин оказался мелким бабником, таким и должен быть человек ненавистного советского общества, пусть и слетавший в космос.