Чеслав. Ловец тени - Валентин Тарасов

— Мара?! — выдохнул Чеслав то ли удивленно, то ли с облегчением оттого, что наконец-то увидел знахарку.

«Умеет же старуха глаза отвести и появиться так, что и не поймешь откуда. Вот ведь вроде и не было ее у куста, а уже и есть», — подумалось юноше.

Изгнанная племенем, старая мудрая Мара не могла по­казаться на глаза остальным мужам из ватаги, дабы не вызвать их ропот, потому и отозвала Чеслава в заросли, где их не могли заметить.

— Мара... — передразнила она с легкой улыбкой, до­вольная тем, что парень обрадовался ее, вынужденной от­шельницы, появлению. — Ты же меня видеть хотел, ис­кал, в пещеру ходил... Вот я и явилась к тебе сама.

Она подбросила в руке то ли черный камешек, то ли уголек.

— Откуда тебе ведомо... — начал было Чеслав да спо­хватился, вспомнив, с кем дело имеет.

Что для Мары распознать его желание, когда для нее и большее, неведомое другим часто не тайна?

— Скажешь, не искал? — засмеялась седовласая от­шельница.

— Искал, — подтвердил Чеслав, все еще оставаясь под впечатлением ее появления.

Знахарка еще больше развеселилась, коротко рассмея­лась, вздохнула и, сложив руки на груди, медленно пока­чала головой.

— Да не гляди на меня своими очами ясными, словно я и впрямь дух лесной, кикимора какая аль русалка. Муд­рости тут большой не надо. Прослышала, что вернулись вы с Кудряшом от соседей, и подумала, что видеть меня захочешь... — Она поцокала языком, показывая, как все просто, и продолжила: — И даже знаю зачем.

Чеслав в ответ даже не попытался что-то сказать, сми­ренно ожидая, что же Мара поведает дальше. А она, вмиг утратив веселость, прищурила глаза под выцветшими от времени бровями и неспешно произнесла:

— Не открылось ли мне... лицо тени, что преследует тебя?

Молодой охотник напрягся и даже затаил дыхание. Но старуха, очевидно, не желая его мучить, поспешила ответить:

— Нет, не открылось.

Ах, как же жаждал он услышать от нее совсем другое! Имя... Примету... Малейшую зацепку, занозу. Хоть что-то, что дало бы подсказку!

От досады он с каким-то диким, злым стоном бросил об пень топор, и тот наполовину лезвия врезался в чер­ную древесину.

— Злость есть — еще не все потеряно. Плохо, когда ру­ки бессильно опускаются. А когда еще машут... — усмех­нулась на то Мара и присела возле топора.

Чеслав тут же пожалел о своей молодецкой несдержан­ности, выказанной перед знахаркой. Не отрок ведь уже, а муж. Но кто бы на его месте остался смиренным? Разве что камень!

Тоже присев на пень и поспешив укротить свою доса­ду, он поделился с Марой вестями о походе в городище Хрума и о своих поисках там, поведал, стараясь не бахва­литься, о битве с медведем, а после о злоключениях на об­ратном пути.

— Вот только про чужаков пришлых ничего нового не прознали. Да и в дебрях, погубивших их да наш люд, тро­пу так и не нашли, — с тяжкой грустью закончил Чеслав свое повествование.

Мара слушала молча, не шевелясь, устремив глаза вроде бы на него, а на самом деле куда-то вдаль, едва ли не в го­родище Хрума. Чеславу даже казалось, что она не столь­ко слушает его, сколько думает о чем-то своем, но оклик­нуть ее он не решился.

И даже когда парень уже закончил повествование, ста­руха заговорила не сразу.

— Никто из смертных не знает, где найдет, а где поте­ряет. Так и поход ваш в городище к соседям кто знал, чем обернуться может... — проговорила Мара, все еще пребы­вая в задумчивости. — И несмотря на то что не услышал ты слов, каких жаждал, мне есть что тебе сказать. — Она вдруг замолчала и внезапно заговорила вновь: — Тайна та уже открывалась тебе, да ты пока не уразумел, что это было то, что ты ищешь.

— Открывалась? — повторил за знахаркой Чеслав с не­доверием и растерянностью. — Это как же, Мара?

Взгляд Мары ожил. Она посмотрела юному мужу пря­мо в глаза, а ему показалось, что и гораздо глубже.

— А это тебе, Чеслав — сын Велимира, лучше знать. Тайна тебе открывалась, не мне, — разведя руками, отве­тила вещунья. — Я про то лишь во сне видела, да голос мне шептал... С тем и пришла к тебе.

Чеслав начал лихорадочно соображать, что же он мог про­знать или узреть, сам не понимая, что это то, что он ищет. Но с ходу ничего такого припомнить не смог. А потому, не­довольно поворчав от бессилия, снова обратился к Маре:

— И что же мне с этим делать?

И в ответ неожиданно услышал клокотание в груди старой женщины и не сразу понял, что это смех. А не по­нял потому, что глаза знахарки при этом совсем не смея­лись, а требовательно и, как показалось Чеславу, даже придирчиво смотрели в его глаза. Перестав клокотать, Мара раскрыла перед ним сжатую ладонь, и Чеслав сно­ва увидел на ней черный камешек. Не понимая, для чего это, он перевел полный недоумения взгляд на старуху. И тогда она заговорила шепотом, да со страстью немалой:

— А то, что и раньше делал: огонь желания найти ли­ходея в себе поддерживать да жарче разжигать. Тогда и толк будет. — При этом она продолжала вертеть в ру­ках свою малую забаву. — Знание про тайну ту пока дрем­лет в тебе, ничем не приметное. И тебе, парень, искать нужно, чем пробудить его. А если найдешь, сам поймешь, про что тайна та была, а от нее и до убийцы или убийц тропа приведет. А может, и без того до погубителя добе­решься. Сможешь... Если только не отступишшь...

При этом она выронила из рук свой камешек, похожий на уголек, и он покатился, подскакивая, по серо-черной поверхности пня. А когда остановился, из него вдруг яви­лась тонкая струйка дыма. Или это только показалось Чеславу и никакого дыма не было? Точно юноша, у которого и так после сказанного Марой ясности в голове по­убавилось, ответить бы не взялся.

Старуха же на то лишь усмехнулась, а потом уже стро­го добавила:

— А теперь иди, а то еще искать тебя, пропавшего, кинутся.

И снова подхватила свой уголек.

Чеслав, понимая, что и впрямь слишком уж засиделся, поднялся с пня, с силой выдернул крепко вошедший в древесину топор и собрался уже идти, но вспомнил, о чем давно хотел спросить старуху, да все не решался. А вот теперь подумал, что знать точно хочет.

— А за что Колобор так люто ненавидит тебя, Мара?

Чеслав заметил, как на лицо Мары легла глубокая се­рая тень, а глаза посмотрели так пристально, что ему да­же не по себе стало. Не хотела, похоже, отвечать на этот вопрос Мара, но все же губы ее, поначалу крепко поджа­тые, дрогнули, а голос сухо — видать, тщательно подби­рала она слова — сообщил:

— Оттого, что двум стихиям, если сойтись, то буря бу­дет и многое в округе погубить может. Да и сами стихии... одна другую изничтожить могут... — И, явно не желая говорить дальше, отмахнулась от него. — Ай, не спраши­вай, пострел, большего не скажу тебе.

Знал, что таки не скажет. Крепко хранили Мара и Коло­бор какую-то свою тайну, что связывала их и в то же вре­мя так разъединяла, делала непримиримыми врагами. И чем упорнее они ее сохраняли и берегли, тем более она интересовала Чеслава. Он и сам не ответил бы отчего. Мо­жет, природная людская тяга познать все тайное говорила в нем, а может... Но сейчас у него и без того загадок, кото­рые требовали скорейшего ответа, в жизни хватало.

Молодой охотник уже повернулся, чтобы уйти, но Ма­ра остановила его.

— Ходи с оглядкой... Для того, за кем гонишься, жизнь людская — что червь под ногой, ценности не имеет. Да ты и сам ведаешь. Пусть хранят тебя Великие! — И провела рукой от головы его до пят. А потом, помолчав, внезапно добавила: — И вверх поглядывай...

Чеслав ожидал, что знахарка как-то пояснит смысл ска­занного. Но та лишь пожала плечами, показывая, что про­изнесла те слова, сама не зная почему.

Сделав несколько шагов, он оглянулся, чтобы поблагода­рить мудрую женщину, но оказалось, что Мары уже нет. На том месте лишь едва колыхались ветки густого кустарника.

Выйдя в смутной задумчивости из зарослей молодняка и сделав всего несколько шагов в сторону, где его ожидала работа, неожиданно для себя юноша услышал резкий треск и нарастающий где-то над ним шум. Чеслав взглянул вверх и увидел, что прямо на него, надвигаясь всей своей громад­ной кроной, падало срубленное дерево, и было оно совсем уже рядом. Бежать было поздно. Чеслав замер, и, как ему показалось, все вокруг точно тоже замерло: люди, птицы, лес, звуки, время... И только дерево падало...

Оно глухо ухнуло об землю прямо перед юношей, об­дав его мощным воздушным вихрем и хлестнув по телу, на удивление, лишь листьями. Только мгновение спустя, когда все вокруг отмерло и задвигалось и Чеслав понял, что остался жив, лишь тогда он смог осознать, что сделай еще хоть один шаг — и быть бы ему раздавленным и по­гребенным под лесным великаном. Осознал он теперь и то, к чему были последние слова Мары, которая и сама не знала, почему их произнесла. Или знала? Да кто ж ее разгадает?

К нему уже со всех сторон, привлеченный шумом па­дения дерева, бежал народ. Но Чеслав никого не замечал.