Стреломант. Дилогия (СИ) - Лекс Эл

– Как видишь, бывает. – ответил я, держа трубку телефона чуть на отлете, чтобы ухо не закладывало.

– Да ты меня разыгрываешь! Я же тебя знаю, сукин сын, с тебя станется!

– Тебе дать Чел, чтобы она подтвердила?

– Кого дать?! Что еще за Чел?! Ты что, уже кого‑то подцепил там?!

Я отключился. Кажется, Нику понесло куда‑то не туда. Пьяная она там, что ли?

Стоп, она же не пьет. Значит, не пьяная. Но с ней явно что‑то не так. Кровавые, конечно, темпераментны, но она сейчас не в боевой обстановке, чтобы так себя вести. В постели разве что с кем‑то, но и то вряд ли – в такие моменты у нее очень сильно и очень своеобразно меняется голос.

А сейчас она просто зла.

И, судя по тому, что телефон тут же запиликал сигналом вызова снова – сейчас она была зла на меня.

Я снова сбросил звонок. Разговаривать с Никой в таких тонах было бессмысленно – она вся исходила на эмоции и не была способна ни на какой конструктив. А мне сейчас нужен был именно конструктив, ведь только он мог сейчас мне помочь. Направляясь в приемную комиссию я надеялся, что с моей спины снимут мишень, а вместо этого мне подрисовали в нее лишний желтый сектор.

Ника позвонила еще раз, я сбросил снова. Чел, сидящая рядом в машине и огорченная моей неудачей едва ли не больше, чем я, осторожно спросила:

– Неполадки со связью?

– Угу. – ответил я. – Со связью между нервами у некоторых людей неполадки.

Ника больше не звонила. Я выждал еще минуту и позвонил сам, надеясь, что Кровавой хватит мозгов не включать обиду и взять трубку.

Хватило.

– Успокоилась?

– Да, нормально. Рассказывай по порядку.

– Да нечего особо рассказывать. Обвинили меня в шарлатанстве, сказали, что я обманщик!

– Чего‑о‑о?! – снова опасно протянула Ника. – Ты вот точно сейчас не разыгрываешь меня?!

– Ты серьезно думаешь, что мне сейчас есть дело до шуток?! – огрызнулся я. – Если да, то напоминаю тебе, что это меня, – меня, а не тебя! – после всей этой херни продолжают искать четверо сводных братьев с целью убить как можно быстрее! Нет, я тебя не разыгрываю!

– Все, молчу. – вздохнула Ника. – Просто… В это как‑то не верится. Со мной одновременно поступал такой слабак!.. Я даже не знаю, как это описать, он, по‑моему, не то что в рабочее тело прану перекачать, он даже сформировать ее не мог толком! И все равно приняли, отправив его в сенсы! Твой реадиз, конечно, слабенький, но…

– Чего? – я сощурился. – Так ты была в курсе?

– Ты о чем? – Ника попыталась включить дурочку, но я не позволил:

– Ты сказала "слабенький реадиз"… Что ты понимаешь под слабеньким?

– Э‑э‑э… – Ника стушевалась. – Ну, то и понимаю. Слабенький он у тебя. Ну правда. Не обижайся.

– А как ты это поняла?!

– Скорость рассеивания праны в твоих реликтах. Любой бы понял.

– Я не "любой"! Ты не сделала понятнее!

– Ну как я тебе сделаю… Смотри, ты наполнял свои стрелы праной… Даже не так, еще проще – ты наполнял МОИ стрелы праной, а они были однородны по структуре, в отличие от твоих. После этого стрела отдавала заряд праны в окружающую среду, активируя при этом заложенный в нее эффект. И вот по скорости ее отдачи можно определить, насколько силен реадизайнер. Это стандартная методика, ею любой может овладеть!

– То есть, ты судишь по тому, как долго действуют мои умения?

– Это… Не то чтобы одно и то же… Но в некоторой степени можно провести параллель, да. Прямо сейчас на ходу лучшего примера я тебе все равно не приведу.

– И ты знала, что я слабак в реадизе и ничего не сказала?! Ты же говорила, что мои способности ужасающе сильны!

– Я говорила, что они потенциально ужасающе сильны! – сказала Ника, особенно выделив слово "потенциально". – И я не отказываюсь от своих слов, твоя Линия удивительная, страдает именно твоя реализация, а вернее даже… Короче, я хотела рассказать, но боялась, что это подорвет твою веру в себя. Накануне поступления в академию тебе это точно было не нужно.

А ведь и правда пыталась. Был вчера момент, когда Ника коснулась подобной темы и отвела глаза, не желая ее продолжать. Вот и думай теперь – к лучшему или к худшему…

– Вот значит в чем дело… – задумчиво произнес я, переваривая новости о своих способностях. – Значит, я слабак…

– Да забудь ты об этом! Ты опять сути не улавливаешь – не в силе дело! – перевела тему Ника. – Вспомни, говорили ли они еще что‑нибудь… Что вообще они говорили?! Вспоминай, желательно дословно!

– Говорили, что я шарлатан, это ты уже слышала. Говорили, что я неотесанный деревенщина, или что‑то вроде того. – послушно стал перечислять я. – Что я не помню даты своей инициации, хотя она почему‑то должна у меня от зубов отлетать…

– Это все херня, это все не поводы! Еще что было?

– Еще… Спрашивали про наставника, не верили, что я сам научился контролировать прану.

– Это уже ближе к делу, но все равно недостаточно для того, чтобы обвинить тебя в шарлатанстве… Это слишком серьезное обвинение! Вспоминай, должно было быть что‑то еще!

Что‑то еще, что‑то еще… Должно было быть что‑то еще… Но никакого "еще" не было, я рассказал все как есть.

А, может, дело не в "что"? Может быть, дело в "как"?

– Там одна женщина была… Создавала ощущение неуравновешенной. – медленно и вдумчиво подбирая слова, начал я. – Не давала мне высказаться, затыкала, перебивала. Под конец вообще на визг сорвалась.

– А вот это уже интересно. – заинтересовалась Ника. – Члены комиссии обычно вежливы со всеми, у них устав так прописан… Говоришь, аж визжала?

– Сам удивился. Не думал, что серьезные взрослые люди, да еще метящие в аристократы, способны себя так вести. Знаешь, у меня сложилось ощущение, что она это… Специально делала.

– Не понимаю. – даже по голосу было слышно, что Ника нахмурилась.

– Она очень… – я покрутил рукой, подбирая слова, хоть Ника этого и не видела. – Очень быстро и очень резко перешла на крики… Люди так делают, когда уже знают, что сейчас будет скандал и вопли, и их задача – привести к этому кратчайшим путем. Уцепиться за самое явное и разораться.

– Поняла тебя. Сталкивалась с таким.

– Это, кстати, не все. – вспомнил я. – Когда они услышали мое имя…

– Они спрашивали твое имя? – удивилась Ника. – Удивительное дело, обычно имя спрашивают уже после проверки, при заполнении анкеты нового реадизайнера!

– А в этот раз спросили. Возможно, регламент поменялся, или я не знаю что…

– Ну спросили, и?

– И я ответил. А когда они услышали, что я Серж Колесников, то несколько секунд шушукались, словно я какая‑то известная личность.

– Так я и думала! – злобно, но с ноткой торжества завопила в трубку Ника. – Так я и знала! Так я, мать его двадцать раз, и знала!

– Что? – не понял я.

– Это Ратко! Это опять дарговы выкормыши Ратко постарались! Я готова второй глаз Себастьяна поставить на то, что это они подкупили приемную комиссию, чтобы завалить тебя, а то и вовсе посадили в нее своих людей – денег‑то у них хватит что на первое, что на второе!

– Да ладно тебе. – не поверил я. – Зачем им это?

– За мясом! – злобно выплюнула Ника. – Если ты еще не понял, они спать не могут, пока ты дышишь, и позволять тебе официально стать реадизайнером означает похерить их планы на корню! Так что нет совершенно ничего удивительного, что они решили потратить несколько килограммов денег на то, чтобы не дать тебе поступить в академию!

– И это законно?

– Конечно, нет, ты что, идиот?! Просто будь ты из какого‑нибудь клана, члены приемной комиссии никогда в жизни не пошли бы на такой шаг, ни за килограмм денег, ни за десять, ни за тонну! Даже если бы вся приемная комиссия состояла из Ратко и каждому обещали бы по тонне денег – они бы на такое не пошли! Но ты – другое дело! Ты никому не известный выскочка, дилетант из провинции, который называет себя алмазом‑самородком. Слить тебя – это даже не преступление, это… Это даже почти что не нарушение прав, собственно! Пока тебя не признали реадизайнером, у тебя нет прав реадизайнеров, а раз у тебя их нет, тебе нечего защищать! Если бы ты состоял в клане, твои сородичи подняли бы ор выше гор на эту тему, и скрыть всю эту махинацию в тайне было бы просто невозможно. Но не в твоем случае. За тебя некому заступиться. Ты чужой для простых людей, потому тчо метишь в реадизайнеры, и чужой для реадизайнеров, потому что не состоишь ни в одном из кланов. Даже если вся эта история вскроется, наберет обороты и срезонирует в обществе, приемная комиссия всегда может спустить все на тормозах, сказав, что просто ошиблись, и все. Проблема в том, что к тому моменту Ратко до тебя, скорее всего, уже доберутся.