Мистер Солнечный Свет. Первая часть (СИ) - Ынсук Ким

– Mister… sunshine… – Эщин остановилась. – Мистер… солнечный свет…

На глазах навернулись слезы. На холоде капли, стекающие по щекам, обжигали кожу. Вдруг загорелся уличный фонарь, который до этого светил очень тускло. Эщин увидела чей-то темный силуэт и тут же узнала в нем Юджина. Она сделала шаг навстречу и остановилась. Снежинки, освещенные фонарем, мерцали в воздухе. Они встретились в том же самом месте, где встретились в первый раз.

Уличные фонари мигали из-за недостатка электричества. И каждый раз фигура Юджина то появлялась перед Эщин, то пропадала в темноте. Вскоре фонари и вовсе погасли. Двоих окутала тьма.

Прохожие огладывались на Юджина и Эщин. Двое в темноте, стоящие поодаль друг от друга, все еще не могли найти нужных слов. Эщин стояла неподвижно и не знала, ушел Юджин или остался.

Трамвай проехал, и электричество вернулось. Фонари снова ярко горели. Юджин все еще стоял напротив, не отрывая взгляда от Эщин.

Какое-то время они стояли, глядя друг на друга в свете фонарей. Юджин подошел и первым нарушил молчание:

– Сегодня не самая подходящая погода для прогулки, особенно в такой час.

Эщин еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

– Так вышло.

Юджин посмотрел на девушку, не зная, как ему следует поступить. Если он покинет Чосон, то больше никогда не увидит ее.

– У меня есть просьба. Отведи меня туда, где другие не услышат наш разговор.

Юджин развернулся и направился в ближайший переулок. Эщин отправила Хаман домой, а сама последовала за ним.

Пройдя немного, Юджин остановился. Они снова стояли друг напротив друга. Рука Эщин, сжимавшая юбку, покраснела от холода. Юджин снял перчатки и протянул девушке. Она удивленно посмотрела на них, но потом взяла и так и стояла, держа перчатки в руках.

– Так от них мало толку. Надень их.

Эщин сжала перчатку, словно его руку в тот день, на замерзшей реке.

– Прости меня за тот день. – Слова давались ей с трудом.

Юджин молчал.

– Представляю, какое у меня было выражение лица, когда ты рассказал свою историю. Думаю, это причинило тебе боль. Прости меня.

Глаза Эщин покраснели от подступающих слез.

– Я хотела жить, как боец. Я лгала дедушке, заставляла тетю волноваться и стала обузой для тех, кто был мне предан. Тем не менее я успокаивала себя тем, что, как мне казалось, я поступала правильно. Но от твоей истории мой мир перевернулся.

Юджин внимательно слушал Эщин.

– За все время, что мы были знакомы, я ни разу не задумалась о твоем происхождении. Почему-то я с самого начала решила, что ты аристократ.

Эщин еле сдерживала слезы. Она чувствовала себя глупой и бесконечно виноватой за то, что ранила чувства Юджина.

– Я всегда думала, что отличаюсь от других аристократов, но оказалось, что это не так. Все, за что я сражаюсь, оказалось ничтожным. А я все еще просто избалованная дворянка, которая не может выйти из своего паланкина. Поэтому прошу тебя, пожалуйста, прости за ту боль, что я причинила.

После этих слов Эщин расплакалась. Сердце Юджина наполнилось теплом. Он подошел к девушке и, взяв перчатки, начал надевать их ей на руки, словно ребенку. Его руки были такими теплыми, а сердце таким добрым. Слезы продолжали стекать по щекам девушки. Надев перчатки, Юджин отпустил руки Эщин.

– Ты уже идешь дальше. Все это было лишь небольшим препятствием. – Он отступил на шаг. – Ты должна продолжать идти вперед. А я делаю шаг назад.

Эщин посмотрела на Юджина глазами, полными слез.

– Я отступаю не потому, что ты выше по положению. Ты могла умолчать и проигнорировать этот факт. Сейчас ты стоишь здесь в слезах, и я должен отступить.

Эщин постаралась успокоиться. Последние слезинки стекли по ее щекам, и образ Юджина стал отчетливым.

– В этом мире существуют различия. Разница в силе, во мнениях, социальном статусе. – Юджин говорил спокойно и мягко. – Но это не твоя и не моя вина. Просто мы встретились в таком мире.

Его слова пронзали сердце Эщин насквозь.

– В твоем Чосоне живут Хэнран и Хаман, а еще охотники за рабами, гончары, переводчики и даже посыльные. Продолжай бороться, но не забывай, что ты госпожа Эщин. И оставаться просто госпожой намного разумнее и безопаснее. Преодолей этот хаос, живи как можно дольше и защищай свой Чосон.

Эщин посмотрела Юджину в глаза, а он опустил голову и указал на перчатки:

– Оставь их у себя. Надеюсь, ты больше никогда не упадешь.

Он развернулся и на этот раз ушел первым. Эщин долго стояла и смотрела ему вслед, размышляя, была ли эта их встреча последней. Она не могла его остановить.

Хина ехала в трамвае, который пронесся мимо Эщин и Юджина, когда те встретились под фонарем. Она внимательно посмотрела на людей, которые неподвижно стояли друг напротив друга, словно их приклеили к земле. Хина сняла одну перчатку и, подойдя к ступенькам трамвая, высунула руку, держась другой за поручень, чтобы не упасть.

– Интересно, это последний снег? Зима на исходе.

Снежинки падали на ладонь женщины. Трамвай остановился, чтобы забрать других пассажиров, но тут кто-то схватил Хину за руку и притянул к себе. Она сначала испугалась, но потом узнала широкие плечи Донмэ, и испуг сменился удивлением.

– У тебя рука замерзла, – с ухмылкой сказал Донмэ, но, услышав щелчок, отступил на шаг.

Оказывается, Хина успела достать пистолет из кармана пальто и теперь прижимала его к груди Донмэ.

– Давай просто поговорим.

– Будь осторожен, хватая женщин за руку. Мы не всегда веселые и приветливые, – мягко сказала Хина и улыбнулась.

«Очаровательная и коварная женщина», – подумал Донмэ. Он улыбнулся и покачал головой, словно понял, что проиграет.

– Удивительно, но я все чаще сталкиваюсь с такими опасными женщинами.

– Говорят, мы встречаем себе подобных.

– Но в последнее время я слишком хорошо себя вел. А ты где была?

Хина взглянула на свой наряд и ответила:

– Гуляла по округе. Идет снег, гостевой дом переполнен, а я купила себе новое пальто.

– Тебе любая вещь к лицу. Особенно это пальто.

– Неужели это был комплимент моей красоте?

– Как может женщина с пистолетом в кармане не быть прекрасной? – с хитрой улыбкой ответил Донмэ.

Вдруг Хина вспомнила о Юджине и Эщин, стоявших под фонарем. Кажется, все идет своим чередом. Возможно, они до сих пор там стоят.

– Я провожу тебя, если ты направляешься в «Глори».

– Пойдем в другую сторону. Та дорога мне нравится больше. – Хина направилась в противоположную сторону от места, где увидела тех двоих. Донмэ последовал за ней.

Они шли бок о бок по длинной улице, освещенной фонарями. Внезапно снег прекратился.

– Твоя щека все еще болит? Слышала, пощечина была сильной.

– Я не привык к тому, что меня бьют, поэтому было немного больно.

– И почему же тебя ударили?

Донмэ вспомнил Эщин, которая, как черная птица, перелетала через крыши домов.

– Я подстрелил черную птицу, чтобы она больше не могла летать.

– Черную птицу? – переспросила Хина.

– Если хочешь, тоже можешь меня ударить. Слышал, та служанка попалась.

– Не будь таким наивным. Пощечины будет мало, так что считай, что теперь ты мой должник.

Донмэ ухмыльнулся. Справедливо со стороны Хины.

– Она сказала, что ее мать больна. Ее преданность довольно похвальна, я чуть было не расплакался.

Хина внимательно посмотрела на Донмэ:

– Если не хочешь плакать по-настоящему, держись подальше от моих людей.

– Не могу, даже если бы и хотел. Мои люди не умеют как следует выполнять свою работу, а новая девчонка уже на стороне врага, – сказал Донмэ, глядя куда-то вдаль. – Это ранит меня. А я ведь даже переживал за ее брата.

Холодный ветер развевал полы одежды.

Хина вернулась в гостевой дом. Она подошла к стойке, стряхивая снежинки с пальто, сняла перчатки и обратилась к официанту:

– Все в порядке?

– Да. Когда идет снег, люди чаще заказывают кофе, – ответил он и направился в кафе.