Звёздный огонь - Наталия Осояну

Но это не помогло успокоить пробудившуюся совесть…

Нами ждал их на пристани, нетерпеливо ходил кругами. Исподволь наблюдая за капитаном, Хаген почувствовал: Крейну не терпится поскорее спрыгнуть на причал. Но человек, рискнувший на такое, отделался бы в лучшем случае сломанными ногами, да и то — при очень большом везении. Поэтому магус не двинулся с места до тех пор, пока с борта не сбросили веревочную лестницу. Хаген и Умберто спустились вместе с капитаном, следом за ними слетел и крылан.

— В-вы что-то узнали? — от волнения правитель начал заикаться. — У Эсме не получается… она говорит, что не сумеет исцелить отравленных… Бедная девушка даже расплакалась от бессилия! О-о, капитан, на вас вся надежда!

— Соберите людей и пошлите их к истокам ручья, который питает водовод, — сказал Крейн без лишних предисловий. — Необходимо отвести воду, чтобы она не попадала в трубы, и тогда тварь к исходу третьего дня издохнет сама. Это всё.

— Всё?! — ошеломленно повторил Нами. — Вы шутите, капитан? С таким страшным оружием нельзя справиться столь просто…

— Можно, — магус нахмурился. — Потому что это вовсе не оружие. Вы слыхали когда-нибудь о полужизни?

Хаген вздрогнул.

— Неужели вы хотите сказать, — медленно проговорил Нами, — что это не легенда?

— Чистейшая правда, — ответил Крейн. — Эта вещь называется грейна, она была создана воронами-алхимиками во времена основателей и использовалась для очистки воды. Её ниоткуда не привозили, а разбудили, она всегда была здесь — с тех самых пор, когда был построен водовод. Вот только тот, кому понадобилось нас уничтожить, не просто вернул эту штуку к жизни, но и заставил делать то, для чего она вовсе не была предназначена — нести смерть вместо жизни.

— Полуживая машина… — пробормотал Нами, и в его голосе послышалось благоговение. — Быть может, мы могли бы её исправить?

Крейн покачал головой.

— Нет, об этом и речи быть не может. Её придется уничтожить хотя бы потому, что наших знаний не хватит, чтобы сделать всё как было. Когда трубы водовода пересохнут, грейна исчезнет — так сказал мне посланец Его императорского величества. Он был… немногословен, но не лгал — ручаюсь. Это всё, что я смог для вас сделать, Нами, потому что… — Крейн запнулся. — По его словам, противоядия не существует. Я сожалею.

На лице правителя Ямаоки не отразилась даже тень той боли, которую он испытал, услышав последние слова Крейна, но его голос сделался совершенно безжизненным. Поблагодарив капитана «Невесты ветра», Нами поспешно ретировался, и Хагену показалось, что он, отвернувшись, украдкой вытер слезы.

Крейн проследил за ним взглядом, потом повернулся к своим морякам.

— Хаген, Умберто. Я должен попросить у вас прощения.

«За что?» — хотел было спросить ошеломленный пересмешник, но Умберто его опередил.

— За то, что сделали из нас приманку? — сказал он с добродушной усмешкой. — Не стоит, капитан.

Хаген промолчал. Он смотрел на посеревшее от усталости лицо Крейна и думал о том, сколько человек — или магус? — может вынести и ради чего он сам пошел бы на нечто подобное.

— Мы возвращаемся в Кааму? — спросил Джа-Джинни. — Ведь задание Лайры выполнено… или нет?

— Тут неподалеку храм Заступницы, — вполголоса сказал Крейн вместо ответа. — В лазарете при храме Эсме лечит отравленных… то есть, пытается. Я собираюсь её навестить. Если хотите, можете составить мне компанию.

Улыбка тотчас же сползла с лица Умберто; он покачал головой и сослался на какие-то неотложные дела на борту. Джа-Джинни, не особо утруждая себя объяснениями, заявил, что хочет сначала отдохнуть. А Хаген отчего-то растерялся и кивнул, хотя понимал, что следует отказаться.

Крейн равнодушно кивнул и зашагал прочь; пересмешнику оставалось лишь последовать за своим капитаном. Храм и лазарет располагались в западной части порта — это были два мрачноватых здания из серого камня; их стены густо увил плющ. Отчего-то Хагену сделалось не по себе, и он почти собрался сказать капитану, что подождет снаружи, как вдруг Крейн обратился к нему сам.

— Полагаю, ты понимаешь, — сказал он негромко, — что Эсме не должна знать о произошедшем между мной и Эйделом Аквила?

— Я буду молчать… — ответил пересмешник столь же тихо. — Но ведь кроме меня ещё кое-кто знает о случившемся. Матросы видели, как несли Эйдела, они…

— Да, — перебил Крейн. — Я понимаю, что всё тайное рано или поздно становится явным. Просто ещё рано. Я… не хочу, чтобы она узнала об этом сейчас.

Пересмешник хотел спросить своего капитана, как же быть с целительской чувствительностью Эсме, но тот уже толкнул дверь и шагнул через порог. За один лишь миг магус преобразился — расправил плечи, поднял голову, каким-то чудом избавился от усталости, сковывавшей движения, — и Хаген ничуть не удивился, когда увидел на лице Крейна знакомую полуулыбку.

Он вообще теперь ничему не удивлялся…

Они вошли в просторный зал с высоким сводчатым потолком; здесь было тихо и прохладно, лишь где-то снаружи ворковали голуби. На койках, расставленных вдоль стен, покоились люди, похожие на спящих, но их сон был слишком глубок и длился чересчур долго. Хаген шел, исподволь разглядывая восковые лица, запавшие щеки, проступившие под глазами синяки; он никак не мог отделаться от ощущения, что все эти мужчины и женщины на самом деле мертвы.

Две молоденькие девушки, завидев неожиданных гостей, исчезли — словно растворились в холодном воздухе. Эсме, сидевшая рядом с одним из спящих, даже не пошевелилась, но Хаген почувствовал, как его сознания коснулось что-то легкое, нежное: целительница их заметила, просто не хотела отвлекаться. Крейн подошел к ней и остановился, терпеливо ожидая, пока девушка откроет глаза и посмотрит на него.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем это произошло.

— Я не могу, капитан… — страдальчески морщась, произнесла Эсме. — У меня не получается…

— Ну-ка, соберись! — скомандовал Крейн с притворной строгостью. — Чего ты не можешь, объясни?

— Они здоровы… — целительница взмахнула рукой, словно желая охватить весь зал и всех спящих. — Ну… почти здоровы. Но их души блуждают в каком-то лабиринте и не могут отыскать выход. Если оставить всё как есть, через некоторое время они начнут умирать от истощения, но в том-то и дело, что им нужно помочь! А я боюсь идти туда, потому что тоже не сумею выбраться.

— Ты так предполагаешь?

— Нет, знаю совершенно точно… — она вздохнула. — Велин рассказывал. В этом и есть главная опасность исцеления отравленного: ты принимаешь тот же яд, что и он. А здесь яд слишком уж сильный и странный.