Покидая Тьму - Евгений Кулич

– Бери, конечно, но, не знаю, успеешь ли ты, мы уже почти на месте, судя по всему. – молодой военный протянул ещё одну сигарету девушке и продолжал смотреть на неё, в ожидании вопроса о конечном пункте. Но… Ничего.

"Поднимая скрученный табак в бумаге ко рту, мне казалось, что на короткую секунду я сама превращалась в красивое облако абсолютно чистых мыслей без лишних болтающихся конечностей, чувствовала приходящее головокружение и следующее за ним мысленное падение на твёрдую поверхность, сопровождающееся эхом откуда-то сверху. Отделалась от костей, мышц и мяса, растворяла свой мозг в воздухе и лёгким дымом проносилась по всему грузовику. Наблюдала за тенями уже бывших людей в этом грузовике, спрашивала себя, просто была и просто возвращалась. Но в то же время, очень тяжело было сконцентрироваться на чём-то одном одиноком, на предмете или слове, всё превращалось в несвязную кашу, откуда выцепить смысл для меня было уже непосильной задачей. Я уже почти не различима с тем происходящим на улице ужасом, не представляю себя собой без каких-либо якорей и ремней, совершенно не вижу свои руки, не представляю, есть ли они у меня вообще, и если есть, кто ими двигает? Чувствую, что я не настоящая, что у меня не настоящее тело, мысли, идеи, цели, увлечения, эмоции, во мне нет и не было ничего настоящего. У меня этого не отнимали, я сама всё от себя отдаляю, даже когда не желаю этого… Себя настоящую я боялась в своих самых страшных кошмарах, и что теперь есть я? Та, кем боялась стать, или та, кем не стала? Как же я устала!".

"Тьма, тьма, тьма, тьма, тьма. Как же невыносимо видеть её! Невыносимо чувствовать её ледяные руки на своей шее, пока я жалобно пытаюсь набрать воздуха через боль, и нет криками места здесь, никто не поможет, никто не хочет. Почему я? Почему именно я? Почему я не умерла в том автобусе, прежде чем ощутить все страдания этого тумана… А почему бы и не я. Жар, пот, головокружение, из моих рук валится весь мир. Почему я не умерла? Почему я умерла?"

– Всё в порядке? – увидев заплаканную Лизу после пощёчины, которую она сама же себе и дала, военный уже не мог не смотреть в её сторону и не беспокоиться о хрупкой девушке.

Десятки взглядов были старой ржавой цепью к ней прикованы, сотни слов шёпотом проносились над головами людей, кто-то даже пытался отсесть.

– Она болеет чем то? – спросил кто-то, прячась за чужим телом, – девушка, вас трясёт!

– Заткнитесь! – Лиза приподнялась с места и опрокинув голову назад, тянулась грудью вверх. Это было ужасно, – всё хорошо… Просто… замолчите! – в какой-то момент ей показалось, что стены начали двигаться и сближаться, давя на и не без того разбитого внутри человека, приближая неизбежный приход мучительной истерики, – кап, кап… – шептала она, закрывая глаза, – вот и всё…

Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным

– Двадцать четыре, шесть, восемнадцать, два, шесть, восемнадцать, это две тысячи восемьсот шестой, прошу разрешения на въезд через четыре тысячи двести двенадцатое КПП, как слышно?

– Принято две тысячи восемьсот шестой, ворота открыты, – отозвались с другого конца рации, – шлагбаум поднят, дорога пуста.

И вновь он – яркий белый свет дрожащих ламп наверху, ничуть не согревающий, но достаточно приятный, чтобы вот так просто остановиться над ним и бездумно вглядываться в его беспорядочный шум. "Парочка военных, что сопровождали нас, вскоре после приезда, удалились в скрытый от посторонних глаз коридор, оставив на попечение незнакомцам в химзащите". В этот раз, даже не о какой привязанность речи быть и не могло: их лица попросту не видны из-за устройства и вида их противогазов. "Ладно…".

– Пожалуйста, следуйте за нами и старайтесь не останавливаться. – вежливо сказал говорящий костюм, указывая на второй, закрытый оранжевой плёнкой, коридор. "А что нам остаётся, как не беспрекословно выполнять их приказы? Игры в самостоятельность окончены, и далеко не победой. Мы все дружно кивнули головой, даже не подозревая, что, возможно, за этим углом сделаем последний в своей жизни вдох".

"Яркие колонны, разметка на бетонном полу, указатели, множество дорогих и никем не тронутых блестящих автомобилей. Мы на автостоянке, судя по всему". Лиза замерла на месте, наблюдая за проходящим через неё потоком пустых тел, извиняться, за что те даже и не думали, продолжая толкать её в маленькие плечи.

– Прошу вас, не отставайте! – сказала вышедшая к ней женщина из ряда людей в белых костюмах. Очнувшаяся Лиза вернулась на землю и направилась к входу в компании военного, которая любезно решила проводить одинокую девушку к остальным.

В душе мы все глубоко одиноки, сколько бы не было вокруг нас знакомых лиц. Грусть, что мы испытываем далеко не та, что видят для себя её другие, это совсем разное чувство, чувство которое каждый из нас испытывает индивидуально. Почему мы должны слепо верить чьему-то утверждению? Зелёный росток у нас под окном может быть вовсе не таким же зелёным, как видит его мимо проходящий человек, всё субъективно. Никто не в силах понять нас так, чтобы спасти, пока мы сами этого не захотим. Почему? Почему мы так одиноки?

– Возьмите, пожалуйста, а потом передайте назад. – сказал обернувшийся к ней парень. "Он снял с себя куртку и положил в пластмассовый ящик, который протягивает мне".

"Я выглянула вперёд. И вправду, все прибывшие со мной сюда раздеваются перед входом в какую-то яркую комнату. Ну и ладно…".

Набор продуктов мысленных процессов материал, пища для червей в конце времени, холодный и грязный остаток. Символы новых идей из лиц прошлого. Удобрение для нарциссов. Обращённые к нам слова контуров, шёпот настенных часов, ранние листопады все они напрямую обращаются к зрителю с неуловимым моментом настоящего дня и истории. Светоч дней этих прекрасен. Поля. Красные закаты, знаменующие собой тёплое начало следующих суток. Блеск автомобильного капота, лай соседских собак, пенье птиц. Ужасно. Кошмар. Сегодня кто-то мог влюбиться. Площади ограничений советов осей всех показателей сходятся в одной единственной маленькой точке. Пустота. Пустотою этой была создана точка. Анализ совершенства оценки этой детали предназначен для человека знающего место в координатном пространстве эмоций и чувств: найдётся цель – найдётся и путь к ней. Путь, полный незабываемых удовольствий, простых, но всё же.

– Следующий, пожалуйста, войдите! – проговаривали маски перед дверью, и