Династия. Белая Кость - Такаббир Эль Кебади
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наблюдая, как сыны Стаи раскладывают в центре зала флаги сдавшихся на его милость дворян, Рэн снял шлем и подшлемник, взъерошил волосы. Мелькнула мысль: а не провозгласить ли себя королём прямо сейчас?.. Нет. Он не самозванец.
— Что здесь происходит? — прозвучал резкий голос.
Через зал шёл, зыркая на рыцарей и наёмников, старый человек. Голова не покрыта ни капюшоном, ни колпаком. Седые длинные волосы спадали с плеча на грудь. На бесформенном чёрном одеянии позвякивали серебряные кольца.
Старик посмотрел на штандарты, разложенные на полу. Обменялся непонятными знаками с коннетаблем гвардейцев и приблизился к возвышению:
— Ваша светлость! На троне может сидеть только король.
Рэн положил руки на лакированные подлокотники:
— Вы кто?
Незнакомец растерялся:
— Я… Я Святейший отец.
— Из храма, который стоит неподалёку?
— Это храм Веры, ваша светлость, — произнёс священнослужитель назидательным тоном.
— Старой веры или новой? — спросил Рэн, прекрасно зная, какую веру насаждают в Шамидане.
Святейший отец раскраснелся от возмущения:
— Вера одна! Всё остальное ересь! Прошу вас, встаньте с трона!
— Хотите сказать, что я не король?
— Не король, ваша светлость! На вашей голове нет короны.
Выпрямив спину, Рэн сжал подлокотники кресла:
— Осул носил корону, хотя не являлся законным королём. Он украл корону у моего деда.
— Вы плохо знаете историю, ваша светлость.
— История — не всегда то, что происходило на самом деле. Зачастую это то, что нам навязали.
Святейший склонил голову — не для того, чтобы выказать смирение, а желая спрятать злость в глазах.
— Не хочу с вами спорить, ваша светлость.
— Если бы в Шамидане соблюдались законы, я бы давно взошёл на престол. Мой отец был бы жив. Моя мать не провела бы двадцать лет в изгнании. Я хочу взять то, что принадлежит мне по праву. Посмотрите, Святейший отец, на моём мече нет ни капли крови. Я ни с кем не вступил в заговор и никого не предал. Если королевству нужен другой король, скажите прямо.
— Не я решаю, — растерялся Святейший.
— Для меня верность и честь не просто слова, а смысл моей жизни. Стране нужен такой король, как я? — напирал Рэн.
Святейший оглянулся на коннетабля.
— Ну же! Отвечайте! — настаивал Рэн.
— Да. Нужен.
— Если завтра вы скажете обратное, коннетабль королевских гвардейцев и мои доблестные рыцари будут считать вас лжецом и предателем. — Рэн принял расслабленную позу. — Созывайте лордов на коронацию, Святейший. Всех! Великих и малых!
— На это потребуется время. Королевство большое.
— Я подожду.
Отвесив поклон, Святейший отец неровной походкой направился к выходу. Рэн смотрел ему в спину и думал: он нажил себе врага, который никогда не выступит против него открыто. Интересное противоборство намечается.
27
Выехав на вершину холма, Киаран натянул поводья и окинул взглядом низину. На ветвях плакучих ив сверкала изморозь. Гладь Немого озера будто покрылась слюдой. Солнечный морозный день идеально подходил для прогулки, однако Лейзы нигде не было: ни на причале, ни в крохотном дворике монастыря. Лишь старуха-настоятельница возилась возле кучи хвороста.
Решив привести себя в порядок и только потом предстать перед матерью герцога Хилда, Киаран отпустил сопровождающих его Выродков в военный лагерь, называемый логовом, и углубился в лес. Дорога петляла между оврагами и взгорьями. Впереди над макушками деревьев возвышалась серебряно-чёрная крепость. Над господской башней развевался коричневый флаг.
Послышался топот копыт. В просветах между мохнатыми елями замелькали силуэты всадников. Из-за спутанных зарослей появился Гилан на гнедом иноходце. За ним скакала дюжина подростков. Вместо щитов за их спинами виднелись луки и колчаны со стрелами.
Поприветствовав хозяина, Выродки отъехали в сторону.
— Куда собрались? — спросил Киаран.
— Хотим поохотиться на белок, — ответил сын и прошёлся растопыренной пятернёй по конской гриве. — Тихо, Шакал. Тихо!
Иноходец раздувал ноздри и грыз удила. Не конь, а зверь! Кусал всех: лошадей, людей, одного Гилана не трогал. Такого пусти на поле брани — зубами дорогу проложит.
— Охота отменяется, — проговорил Киаран.
— Что-то случилось?
— Ты едешь со мной в Фамаль. На коронацию.
На лице Гилана промелькнуло удивление.
— Я? С вами?
— Посмотришь столицу, увидишь короля. Познакомлю тебя с лордами.
— Неожиданно, — произнёс сын, робко улыбаясь. — Кто будет проводить ритуал с отказниками, пока нас нет?
— Я что-нибудь придумаю, — сказал Киаран уклончиво.
Он уже решил поручить это дело кому-то из своих незаконнорождённых дочерей. Из всех бастардов только у них наблюдались какие-никакие колдовские способности.
Гилан свистнул подросткам:
— Возвращайтесь в лагерь! — Поглаживая иноходца, вздохнул. — Не хотел вас расстраивать… Мать в монастыре.
Киаран нахмурился:
— Что она там делает?
— Не знаю. Она ходит туда через день. Я говорил ей, что неприлично навязывать своё общество вдове графа Хилда. Она меня не слушает.
Киаран развернул коня и поскакал обратно.
С пригорка, на котором он недавно стоял, не просматривался парадный вход в обитель. Если бы Киаран объехал монастырь с другой стороны, то увидел бы у коновязи серую кобылу и сообразил, где его супруга. С трудом сдерживая злость, он спешился. Бросил поводья подбежавшему слуге. Силясь взять себя в руки, потоптался на крыльце, сбивая с сапог комочки грязи. Склонить Лейзу к близости будет крайне тяжело, если она проникнется симпатией к Ифе. Недаром он не хотел их знакомить.
Греясь возле жаровни, Ифа и Лейза повернули головы на звук открывшейся двери. Переступив порог кельи, Киаран на миг пришёл в замешательство. В этом намоленном и забытом богом месте встретились тьма
