Средневековье и Просвещение в цитатах и афоризмах - Коллектив авторов -- Афоризмы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Если бы нас не одолевала гордость, мы не жаловались бы на гордость других.
Своекорыстие говорит на всех языках и разыгрывает любые роли, даже роль бескорыстия.
Одних своекорыстие ослепляет, другим открывает глаза.
Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособен к великому.
Ненависть к людям, попавшим в милость, вызвана любовью к этой самой милости.
В повседневной жизни наши недостатки кажутся порою более привлекательными, чем наши достоинства.
Так же легко обмануть себя и не заметить этого, как трудно обмануть другого и не быть изобличенным.
Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой.
В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют.
Величавость — это непостижимая уловка тела, изобретенная для того, чтобы скрыть недостатки ума.
Судьба исправляет такие наши недостатки, каких не мог бы исправить даже разум.
Иные люди отталкивают, невзирая на все их достоинства, а другие привлекают при всех их недостатках.
Скупость дальше от бережливости, чем даже расточительность.
Пороки входят в состав добродетелей, как яды в состав лекарств, благоразумие смешивает их, ослабляет их действие и потом умело пользуется ими как средством против жизненных невзгод.
Только у великих людей бывают великие пороки.
Когда пороки покидают нас, мы стараемся уверить себя, что это мы покинули их.
У человеческих характеров, как и у некоторых зданий, несколько фасадов, причем не все они приятны на вид.
Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.
Чем бы мы ни объясняли наши огорчения, чаще всего в их основе лежит обманутое своекорыстие или уязвленное тщеславие.
Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать.
Одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу.
В основе так называемой щедрости обычно лежит тщеславие, которое нам дороже всего, что мы дарим.
Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться.
Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.
Слабость характера нередко утешает нас в таких несчастьях, в каких бессилен утешить разум.
Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем самым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет крупных.
Зависть еще непримиримее, чем ненависть.
Иные недостатки, если ими умело пользоваться, сверкают ярче любых достоинств.
Мы так нетерпимы к чужому тщеславию, потому что оно уязвляет наше собственное.
Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтобы его скрыть.
Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять.
Порою из дурных качеств складываются великие таланты.
Люди независтливые встречаются еще реже, чем бескорыстные.
Никто так не торопит других, как лентяи: ублажив свою лень, они хотят казаться усердными.
Поистине необычайными достоинствами обладает тот, кто сумел заслужить похвалу своих завистников.
Иные упреки звучат как похвала, зато иные похвалы хуже злословия.
Уклонение от похвалы — это просьба повторить ее.
Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.
Слава великих людей всегда должна измеряться способами, какими она была достигнута.
Какие бы похвалы нам ни расточали, мы не находим в них ничего для себя нового.
Мы браним себя только для того, чтобы нас похвалили.
Презрение философов к богатству было вызвано их сокровенным желанием отомстить несправедливой судьбе за то, что она не наградила их по достоинствам жизненными благами; оно было тайным средством, спасающим от унижений бедности, и окольным путем к почету, обычно доставляемому богатством.
Изящество для тела — это то же, что здравый смысл для ума.
Воздержанность в еде рождена или заботой о здоровье, или неспособностью много съесть.
