Под тихое мурчание...(СИ) - Титова Яна

Егор быстро оглянулся на Таю, все еще остававшуюся кошкой — она остановилась в паре метров от мужчин, изогнулась дугой и яростно шипела на каким-то чудом сбежавшего из города человека с ружьем. А может, и не на него, а на Грушева, испугавшись, что он превратился в человека и стал более крупной мишенью для их врага, да еще и может теперь замерзнуть посреди зимнего леса…

— Превращайся! — крикнул ей Егор, не сводя глаз с бывшего напарника. Шанс уболтать Илью и добраться до ближайшего дома у них с Таисией был, а вот ее шансы не остаться навсегда кошкой стремительно сходили на нет.

Наверное, она и сама понимала это, потому что, громко зашипев еще раз, все-таки послушалась Грушева и тоже сменила облик. В тот же миг Илья перевел дуло ружья на нее, и на его лице расплылась самодовольная улыбка.

— Одно движение — и я пристрелю твою подружку, — сообщил он Егору, не глядя на него. — Ваш рыжий дружок все мне рассказал про ваши теплые отношения.

— Что ты с ним сделал? — звонкий голос Полуяновой разнесся по утреннему лесу.

Серегин в ответ только усмехнулся, зато Грушев внезапно почувствовал облегчение.

— Ничего он ему не сделал, — сказал он Тае, — просто усыпил его в кошачьем облике и залез в его мысли. Он тоже умеет превращаться — ведь так, Илья?

Девушка с надеждой оглянулась на Егора, но потом снова резко повернулась к Серегину и уставилась на его оружие. Теперь она наверняка думала о том, что даже если этот человек и мог с легкостью узнать у ее брата всю информацию, это еще не значило, что он не сделал ему ничего плохого. Грушев и сам это понимал, но Таисию надо было хотя бы частично успокоить — чтобы она не помешала ему разговаривать с их противником.

— Он умеет превращаться в кота, и поэтому наши кошки не смогли его усыпить, — продолжил Егор и сделал маленький шаг в сторону своего бывшего друга. — Так ведь, Илья? Ты давно знал про кошачий город и, наверное, уже бывал в нем раньше? Те твои поездки, в которые ты мотался один — это ведь сюда ты ездил?

— Это не важно, — отозвался Серегин. — Теперь уже не важно.

Лишь теперь Грушев заметил, что выглядит его бывший напарник далеко не лучшим образом. На правой щеке и на обеих руках, которыми он сжимал ружье, виднелись кровоточащие царапины — даже, скорее, неглубокие порезы, да и пальто, в которое он был одет, явно побывало не то в кошачьих, не то в птичьих когтях. Без всякого сомнения, Илья пытался сбежать из кошачьего города, но четвероногие жители и прилетевшие к ним на подмогу жар-птицы не дали ему этого сделать.

— Послушай, мы дадим тебе уйти, — сказал Егор, продвигаясь вперед и вправо, чтобы оказаться между бывшим коллегой и Таисией. — Не стреляй, и я проведу тебя к твоей машине. Кошки меня послушаются.

Но Илья в ответ лишь злобно расхохотался.

— Дурак ты и всегда был дураком! — крикнул он, щелкая затвором ружья и заставляя Полуянову нервно вздрогнуть. — Ваши кошки с курицами меня уже пропустили — что им, жить не хочется? И машина моя тут недалеко, я уже, можно сказать, на свободе!

— Тогда чего ты хочешь? Уходи, — Грушев сделал еще шаг в сторону, заслоняя свою подругу.

«Он напугал всех ружьем, — вертелись у него в голове тревожные мысли, — но выстрелов мы не слышали. Значит, он, скорее всего, не стрелял и никого не убил!»

— Я уйду, только сначала довершу последнее дело, — усмехнулся Илья, и дуло ружья в его руках уставилось Егору в лицо. — Ты всю жизнь мне все портил, и в этот раз не дал ничего сделать — хватит!

— Постой! — Грушев был в одном свитере, но его бросило в жар. — Объясни, что я тебе…

Он слишком хорошо знал бывшего напарника, чтобы понимать, что тот не будет брать пример с киношных злодеев и высказывать ему все свои обиды перед тем, как выстрелить. И все же надо было хотя бы попытаться потянуть время. Все-таки тогда, после аварии, он проговорился Егору, что не собирается его спасать, чтобы заполучить его долю в фирме. А еще Грушев помнил, что один раз Илья уже пальнул из ружья, и этот выстрел должны были слышать в городе…

«И у него остался всего один патрон, так что если он пальнет у меня, Тайка будет в безопасности! — внезапно сообразил Егор. — Обернется снова кошкой и сбежит. Она очень быстро бегает, у нее больше опыта — он ее не догонит, даже если тоже превратится…»

От этой мысли ему вдруг стало так хорошо и спокойно, что он даже не сразу заметил, что в окружающем пейзаже что-то изменилось. Слева от них с Ильей выросла какая-то большая, в пару человеческих ростов тень, но Грушев не обратил на нее внимание — он мог думать только о том, что если его сейчас застрелят, его любимая женщина все равно сумеет спастись, и это было прекрасно…

А потом гигантская тень бросилась на Серегина, сбивая ему прицел, ружье выстрелило куда-то в небо, а сам Илья дико заорал — и его крик стал быстро удаляться вглубь леса. Вместе с уносившим его туда гигантским, не меньше трех метров в высоту, темно-бурым зверем, которого Егор в первый момент принял за медведя.

И только посмотрев вслед этому зверю и увидев стоящий торчком метровый пушистый хвост, он понял, что это был не медведь.

— Стоять!!! — закричал Грушев, бросаясь следом за гигантским котом-баюном, по сравнению с которым когда-то напавший на него Жорополк казался маленьким котенком. — Брось его сейчас же! Брось!!! Отдай!!!

Теперь он знал, кто именно из диких баюнов дотащил его до питомника в ночь, когда он попал в аварию. Знал, чьи именно огромные глаза видел тогда на трассе. Этому огромному хищнику точно не составило труда нести такую тяжелую добычу, как взрослый мужчина в зимней одежде — во всяком случае, Илью он теперь нес с легкостью, и эта ноша не мешала ему делать гигантские прыжки по лесу.

За три месяца жизни в кошачьем городе Егор не раз видел, как маленькие домашние баюны бегали так с пойманными мышами в зубах. И он хорошо помнил, как именно коты развлекались с этими мышами и вообще с любой вещью, которую они считали своей добычей — и не мог допустить, чтобы это случилось с его бывшим другом. Даже несмотря на то, что тот дважды пытался его убить.

Потому что Илья был человеком. Таким же, как и Егор. А схвативший его кот оставался животным — другим видом, обладающим своим, нечеловеческим разумом и своими инстинктами. Кот в любом случае был для Грушева чужим, а Илья — своим. И позволить своему погибнуть в кошачьих когтях значило предать весь свой человеческий род.

— Фу!!! — кричал Егор, перепрыгивая через маленькие кусты и елочки. — Отдай, сволочь! За хвост оттаскаю!

— Гладислав, брось его! — подхватила его крик Тая, бросившись следом за своим другом.

Грушев пробежал мимо выроненного Ильей ружья и слетевших с него валенка и шапки, он едва не упал в яму и уже почти смирился с тем, что не сможет догнать гигантского баюна, но внезапно кот сам остановился и, недовольно фыркнув, выплюнул в его сторону нечто, напоминающее комок серо-белой шерсти.

Грушев подскочил к этому комку и схватил его на руки — это был крупный, но полностью обмякший и словно бы уже не живой серый кот с белым животом. Но когда Егор принялся торопливо осматривать его, пытаясь понять, что с ним, он почувствовал, как у него под рукой слабо, но часто стучит маленькое кошачье сердце.

— Что с ним? Он и правда… тоже?! — изумленно воскликнула догнавшая Грушева Таисия.

Она тоже наклонилась к сменившему облик Илье и быстро ощупала все его тело. Руки у нее мелко дрожали, и Егор с ужасом подумал, что они все еще находятся довольно далеко от человеческого жилья и могут замерзнуть, не добравшись до тепла.

Но как следует испугаться из-за этого молодой человек не успел — с неба к ним уже пикировали яркие жар-птицы. Опустившись на снег, они окружили двух людей и кота, и Грушев почувствовал идущее от них тепло — он словно оказался между несколькими нагретыми в полную силу радиаторами.

Так, в кольце согревающих их жар-птиц, они с Таей и зашагали в сторону города. Полуянова несла не подающего признаков жизни Илью, а Егор шел рядом, готовый в любой момент защитить от него девушку, если бы тот пришел в себя и снова принял человеческий облик. Но этого не случилось — серо-белый зверь оставался неподвижным и всю дорогу до города, и позже, когда его принесли в приют и положили на банкетку между Пышнохвостом и Зуботяпом.