К сожалению твоя (ЛП) - Бейли Тесса

— Ты принесла мне перекусить, принцесса. Это считается готовкой.

Она закатила глаза.

— Нет, это не так.

— Все, что ты кладешь на тарелку, является кулинарным творением.

— Перестань пытаться вернуть свои оскорбления плохому повару. Это не работает.

— Ты улыбаешься. Работает. — Он подошел ближе и сорвал с тарелки одну порцию Oreo. -Как насчет этого? В нашем доме, если это на тарелке, это считается основным блюдом.

Стараясь не выглядеть слишком самодовольной, Натали вздохнула.

— Если ты настаиваешь.

— Да. — Он вонзил свои ровные белые зубы в печенье Oreo и прожевал. — Эй, это мое второе «да» менее чем за неделю… — Он замер. Пожевал еще немного. Потом согнулся пополам и выплюнул изжеванную кашу на землю. — Боже, что ты сделала? Заменила глазурь зубной пастой?

— Старый переключатель

— Колгейт, — подтвердила она, перекрикивая его сухой вздох. — Слишком легко.

— Скажи это моему пищеводу, — прохрипел он.

У нее вырвался смех.

Август поднял глаза и улыбнулся, его зубы были слипшимися от печенья, превратив ее смех в хохот всего тела.

— Ты понимаешь, что спровоцировала войну, — сказал он.

— Да сэр. Единственная война, в которой я могу — и буду — побеждать морского котика.

Он запрокинул голову и издал прерывистое «ха».

— Только в самых смелых мечтах.

Она проверила свой маникюр.

— Надеюсь, у тебя хорошее медицинское обслуживание.

— Ты тост, Натали. Пумперникель1. Ржаной. Поджаренный.

Они стояли у входа в амбар, ухмыляясь друг другу, как манекены. Натали не хотела признавать, насколько устойчивее она уже себя чувствовала. Так что она не будет. Она также не признавала тот факт, что у нее не всегда будет возможность пойти в сарай и вызвать у него неприязнь, пока они не перейдут к другой стороне того, что их беспокоило.

Однако пока. . слава Богу, она заставила его улыбаться.

Потому что мысль о том, чтобы быть где-то еще, заставила ее содрогнуться.

Ей придется пережить это. Еще один день.

Натали повернулась и быстро пошла к дому, чувствуя себя почти одурманенной от головокружения. Она, казалось, не могла перестать хихикать себе под нос, легкость в груди почти сметала ее с земли.

Должно быть, розыгрыш. Должен быть розыгрыш.

— Знаешь, в моем школьном ежегоднике мне писали, что я наиболее вероятно заменяю дезинфицирующее средство для рук клеем.

Смех Августы прокатился по двору.

— Ах, да? Ну, в моем школьном ежегоднике за меня проголосовали…

— Классный клоун. Фарт Чемпион. Парень, мы будем скучать меньше всего.

— Неправильно, принцесса. Скорее всего, ты удивишься. — Наступила короткая пауза. — Я действительно думаю, что это было связано с тем фактом, что я подкрадывался к людям сзади и пукал, но все же.

Ей пришлось остановиться на полпути к дому, потому что она почти ослепленный слезами радости. Они текли по ее лицу, ее бока дрожали. Это определенно стоило того времени, которое она потратила на то, чтобы слизать глазурь с пяти Oreo. Особенно, когда мгновение спустя Август последовал за ней в дом и направился в ванную.

— Я собираюсь принять душ, а потом он включится. Ты не получишь лучшее от Августа Кейтса. — Он прошел половину коридора и остановился. — Ты ничего не делала с душем, не так ли?

— Что можно сделать с душем? — невинно спросила она, снова садясь за ноутбук. — Я возвращаюсь к работе.

Сузив глаза в щелочки, Август снова повернулся и через секунду закрыл дверь ванной. Натали сильно прикусила нижнюю губу, слушая, как он открывает шкафчики и медленно отдергивает занавеску в душе, словно опасаясь выпрыгнувшей змеи. Она даже слышала, как он открыл бутылку с шампунем и сильно понюхал содержимое, что, как она должна была признать, было довольно мудро.

Просто слишком предсказуемо.

Она спокойно встала из-за стола, открыла ящик с полиэтиленовой пленкой, оторвала длинный кусок и прикрепила его поперек входа в коридор. Она прищурилась, чтобы определить точный рост Августа, и оставила пленку там, ожидая. Именно тогда она услышала, как начался душ, брызги воды прервались его большим телом.

И громкое «Какого хрена?», который проносился по всему дому, заставляя кошку скользить из одной темной дыры в другую.

Готовая взорваться от волнения, Натали села за стол и сделала вид, что печатает, но одним глазом следила за коридором. И действительно, Август выскочил из ванной мгновение спустя, полотенце было беспорядочно обернуто вокруг его бедер, ослепленный куриным бульонным кубиком, который она спрятала в душевой форсунке. И, как во сне, он вошел прямо в полиэтиленовую пленку, она прилипла к его скользкому лицу, пока он ее не сорвал.

— Что-то не так, дорогой? — спросила она с притворным беспокойством.

— Ты. . — пробормотал он, поворачиваясь в направлении ее голоса, ища поблизости что-нибудь, чем можно было бы вытереть лицо.

— Ты преступница.

Натали ахнула.

— Так нельзя разговаривать со своей женой.

— Отлично. Ты преступная жена. Этой осенью на CBS.

Хорошо, это заслуживает бумажного полотенца. Когда она в последний раз так сильно смеялась? Или не чувствовала, что неопределенность будущего висит над ее головой, как стофунтовый мешок с рыбьими кишками?

— Вот, — сказала она, запыхавшись, вставая и протягивая Августу рулон бумажных полотенец, который он держал на тумбе. — Я думаю, с тебя хватит. Пока что.

— Ты, а на одной чаще висов. . -Он торопливо провел рукой по лицу, протирая глаза достаточно, чтобы пригвоздить ее хищным взглядом. — Я даже не начал чувствовать гнев.

— Ооо, посмотри на меня. Я трясусь.

— Ты должна.

Должно быть, с Натали что-то ужасно не так, потому что она никогда в жизни не привлекала больше никого, а сейчас на нем была слизь со вкусом курицы, а во рту у него, вероятно, был адский привкус мяты. И все же, если бы он поцеловал ее в тот момент, она бы стонала, чтобы он немедленно отвез ее в куриный городок.

Сглотнув это унижение, она смахнула отвертку со стойки, где она ее оставила, и протянула ему.

— Для душа. — Она пожала плечами. — Я не думаю, что они делают инструмент, достаточно большой, чтобы исправить твою гордость.

Он медленно покачал головой. Она ожидала, что из его рта вырвется ругань. Вместо этого она получила

— Сэм обожал бы тебя. — Его взгляд скользнул по ее лицу, словно запоминая ее черты. — Это не розыгрыш.

— Спасибо. Спасибо, — пробормотала она, потому что не могла думать ни о чем другом. Или перерабатывать мысли в слова, когда внутри нее происходила эрозия.

Сам выглядя немного растерянным, Август развернулся на пятках и со скрипом побрел обратно в ванную.

— Спи с одним открытым глазом, принцесса, — крикнул он, прежде чем закрыть дверь.

Она поймала его улыбку прямо перед тем, как она закрылась.

* * *

Августа что-то готовила по другую сторону двери ее спальни.

Пахло невероятно.

Она не доверяла этому.

После первого раунда Войны розыгрышей они отступили на свои боевые позиции. Он вышел на улицу и ненадолго щелкнул шиной, прежде чем занять кухню с таким присутствием, что она сбежала, как трусиха, чтобы удержаться от какой-нибудь глупости, например, проскользнуть между этим большим, крутым телом и стойкой, и остаться там отдыхать на произвол судьбы.

На улице становилось темнее, и, казалось, между закатом и ее либидо была какая-то связь. Теперь у этой проклятой твари появилась личность, и она хотела знать, почему ее не баловали с первой брачной ночи. Она определенно не отшелушивала себя и натирала тело лосьоном до смерти, надеясь, что что-то может случайно случиться снова. Конечно, нет.

Они были в эпицентре войны!

Каким будет его первый ход?

Она еще не знала его стиль розыгрыша. Что, если он сбрил ей одну бровь? Это было именно то не тонкое действие, которое предпринял бы ее муж. Не слишком ли она увлеклась? Почему возбуждение крутилось в животе, как колесо обозрения? Кто получил столько удовольствия от фальшивого мужа? Она делала это неправильно?