Место твое впереди - Николай Ивушкин

— Товарищ корпусной комиссар, за вами прислан самолет.

— Доложите, — ответил Федор Алексеевич, — что корпусной комиссар Семеновский оставление войск в трудную минуту рассматривает как предательство. В самолет возьмите раненых.

Окруженные подразделения шли на прорыв. Фашистская пуля сразила Семеновского, когда до своих оставалось 100–150 метров.

Отказался вылететь последним самолетом из Севастополя комиссар 3-й Особой авиагруппы полковой комиссар Борис Евгеньевич Михайлов. Он предпочел остаться со своими подчиненными и вместе с ними сражался до последнего вздоха.

Теперь мы знаем, что члены военных советов 6-й и 12-й армий депутаты Верховного Совета СССР, бригадные комиссары — бывший секретарь Донецкого обкома партии Петр Митрофанович Любавин и бывший секретарь Станиславского обкома Михаил Васильевич Груленко оказались в окружении. Они вместе пробивались к своим и, несмотря на полученные ранения, участвовали в боях.

Вражеские автоматчики плотно окружили их. Последовали призывы сдаваться в плен. Груленко громко ответил:

— Комиссары не сдаются!

А когда в обоймах осталось по последнему патрону и положение стало безвыходным, бригадные комиссары обнялись и свои последние пули израсходовали на себя, предпочитая смерть фашистскому плену.

Политработники были самыми лучшими, самыми преданными Родине и самоотверженными солдатами. И это, хотя у Манштейнов короткая память, вынуждены были признавать они сами.

В захваченном немецком документе «Источники военной мощи Красной Армии» сказано так: «...Мы составляем о нем, солдате Красной Армии, представление благодаря тому, что хорошо познакомились с ним. Среди них прежде всего выделяются комиссары — политруки рот, комиссары батальонов, полков.

В одном из крупных сражений, когда русские были окружены и сопротивление их было ослаблено, я наблюдал комиссара, который вновь и вновь поднимал в бой части.

Мы подошли к ним вплотную, в рукопашном бою они были уничтожены один за другим. Последним остался комиссар батальона, он яростно отстреливался. Его окружили. Тогда он взял последнюю гранату, и, в то время, когда мы пытались скрытно приблизиться к нему, он поднес гранату к лицу, к краю каски. Раздался глухой взрыв, и тело комиссара поникло»[17].

Что ж, мы, политработники, принимаем к сведению вынужденные признания врагов, которым не под силу отрицать нашу доблесть.

А ложь о наших комиссарах, о недоверии, которое якобы большевики питали к командирам, потребовалась фальсификаторам истории Великой Отечественной войны для того, чтобы бросить тень на деятельность нашей партии, сумевшей в трудных условиях организовать решительный отпор немецко-фашистским захватчикам и обеспечить всемирно-историческую победу советского народа в войне против фашистской Германии и милитаристской Японии.

Вспоминая о комиссарах и политработниках Красной Армии периода Великой Отечественной войны, хочется особо подчеркнуть, что они не только продолжили, но и приумножили традиции легендарных комиссаров, политработников гражданской войны Дмитрия Фурманова, Николая Маркина, Антона Булина, Павла Батурина, Карла Данишевского, Георгия Пылаева, Михаила Янышева и многих других.

Это о них, комиссарах гражданской войны, Алексей Сурков писал: «Большевистский комиссар! Какой светлой народной любовью окружено это рожденное революцией понятие!..

Все они были рыцарями без страха и упрека.

Что им давало высокое звание ленинских комиссаров, народных уполномоченных Октябрьской революции?

Право первыми броситься в гущу боя, не думая о своей жизни. Право на неограниченную ненависть и злобу врагов, которые вырезали на их телах звезды, мучили их и издевались над ними, раньше чем лишить жизни. Право пойти против течения, если стихия смуты разбушевалась и грозит опасностью революции. Высокое и радостное право нести в народные массы окрыляющие слова ленинской правды, словом и делом выковывать сильные и целеустремленные человеческие характеры.

Потому-то так высок был авторитет большевистского комиссара в красноармейской среде. Потому-то так ненавидели комиссаров враги революции. Потому-то партия в те трудные годы придавала такое огромное значение этому самой революционной действительностью рожденному институту».

Да, комиссары и политработники наши олицетворяли собой лучших бойцов ленинской партии. Вновь и вновь я вспоминаю своих товарищей по партийно-политической работе Сергея Чекмарева и Петра Межуева, Шайхуллу Чанбарисова и Михаила Грановского, Иосифа Куликова и Андрея Окорокова, Никифора Шведова и Вячеслава Мыца, Георгия Кузнецова и Сергея Галаджева, Александра Котикова и Василия Шабанова. Вспоминаю их и прихожу к глубокому убеждению, что в их неутомимой работе на фронтах четко просматривается связь времен и преемственность поколений революции. В их деятельности ярко проявились благородные черты политработников, ковавших победу в Великой Отечественной войне. Все они оставили в моем сердце частицу себя.

Думается, не только наши современники, но и те люди, что будут жить после нас, через толщу времени увидят деяния тех, чье слово и личный пример в тяжелые для Родины дни поднимали людей на ратные подвиги. И наверно, немало людей унаследуют от комиссаров их страстность, могучую силу их идейной убежденности, непоколебимую веру в торжество ленинского учения.

В стихотворении Григория Люшнина «Баллада о комиссарах» мне слышатся голоса людей молодого поколения:

Вы возьмите меня в строй свой, комиссары,Ваше знамя еще выше подниму!

Уничтожаем фашистские «тигры»

Центром военных событий летом 1943 года стала Курская дуга. Немецко-фашистское командование сосредоточило здесь крупные силы пехоты, танков, артиллерии, авиации, чтобы нанести мощные удары по войскам Красной Армии. Но ему не удалось сохранить свои планы в тайне. Наше Верховное Главнокомандование разгадало замысел противника и направление намеченных им ударов. Это позволило провести необходимую подготовку, создать укрепленные оборонительные рубежи и подтянуть силы, способные не только остановить врага, но и сокрушить его.

В гигантском сражении, к которому готовилась Красная Армия, была предопределена пусть скромная, но далеко не третьестепенная роль и нашей дивизии.

2 июля штаб 60-й армии предупредил нас: 3–5 июля надо ждать наступления немецких войск. Предположение сбылось. 5 июля гитлеровские войска двинулись из районов Орла и Белгорода на Курск.

У нас все еще было тихо, словно мы находились на острове, выключенном из войны. А вдали от наших позиций в безоблачном, по-летнему синем небе кружились сотни самолетов, своих и чужих.