Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Альберто Анджела

с двумя ушами и надписью, поясняющей, что галл Куций благодарит богов за исцеление слуха. Чуть дальше — терракотовая рука с круглыми рельефными бляшками диаметром примерно сантиметр: по всей вероятности, так изображен псориаз, болезнь, известная уже египтянам. Взгляд Лузия останавливается на глиняной женской голове. Пряди волос изображены на ней лишь местами. Он никогда раньше не видел подобной болезни. Мы знаем сегодня, что речь идет о гнездной алопеции, болезни, которая приводит к выпадению волос на голове только в некоторых местах.

Еще больше удивляется он, разглядывая изображения недугов половых органов. Вот непомерно раздувшаяся мошонка, а чуть поодаль — пенис, а рядом с ним — еще один, поменьше. Лузий таращит на все это глаза.

Надо сказать, эти развешенные вотивные предметы весьма хорошо отражают отношения римлян к различным патологиям. Поскольку научных знаний еще недостаточно, с болезнью борются, полностью доверяясь одновременно двум видам медицины: «священной», путем обращения к богам, о чем свидетельствует этот храм, и «научной», свидетельством чему — возок, направляющийся к хирургу. Еще сегодня, по сути, дела обстоят подобным же образом: достаточно зайти в церковь или часовню, и увидишь такие же вотивные дары, обычно в виде серебряной пластины в форме ноги, глаза или больного органа.

Главные божества, к которым обращаются с просьбами об исцелении в римскую эпоху, — Минерва, Карна, Мефитис[77] (божество испарений земли), Фебрис.[78] Затем существовала целая «династия» божеств-целителей: Аполлон-врачеватель, его сын Эскулап (Асклепий)[79] и дочь последнего, Салюс,[80] богиня здоровья.

Порой, чтобы смягчить гнев богов во время эпидемий, римский Сенат распоряжается провести особый обряд — лектистерний, то есть торжественный пир, где приглашенными являются статуи или иные изображения божеств: боги мужского пола возлежат на триклиниях, богини сидят на стульях, согласно строгому этикету архаического Рима.

И это еще не все. Существуют особые божества, у которых просят защиты от болезней. 21 декабря, например, проходит праздник Ангероналий («Divalia vel Angeronalia») в честь богини Ангероны, чье имя звучит для нас знакомо, потому что, возможно, происходит от angor[81] («удушье, томление»), соответствующего нашей ангине: богиня Ангерона исцеляла сердечные недуги.

Теперь Лузий разглядывает изображение двух борющихся гладиаторов. На небольшом свинцовом рельефе — фракиец против мирмиллона, их щиты и шлемы украшены морскими фигурами. Возможно, так раненый гладиатор возблагодарил богов за свое исцеление. Болезнь не делает различий, она объединяет всех, от сенаторов до гладиаторов, свидетельством тому — висящие здесь сотни изображений частей тела.

Раб вздрагивает: кто-то крепко схватил его сзади за плечо. Это настоящая рука, сухая и костлявая, — она принадлежит служителю храма. Жреца нет: он пошел захоронить лишние вотивные дары в священную яму (периодическая уборка, необходимая во всех храмах Античности, благодаря которой археологи располагают сегодня роскошными коллекциями вотивных даров).

Охранять храм был оставлен только один полуслепой раб. Тощий, лысый, с длинной бородой, во рту осталось несколько кривых зубов, а глаз, затянутый бельмом, придает всему облику зловещий вид. Перепуганный Лузий поспешно удаляется и садится обратно в возок.

Поездка в Римини в римскую эпоху

Возок въезжает на длинный белоснежный мост. В воде отражаются его пять арок, получается великолепный оптический эффект: пять кругов разных размеров. Этот мост — одна из визитных карточек города Ариминум. Его начали возводить по приказу Августа и закончили при Тиберии, он — настоящее произведение искусства, сделан так хорошо, что переживет две тысячи лет истории (включая попытку нацистов при отступлении взорвать его во время Второй мировой войны). По мосту и сегодня еще движется интенсивный транспортный поток.

А вы никогда не задавались вопросом о происхождении названия Римини? Пассажиры возка тоже этого не знают, а ведь оно происходит от имени реки, которую они пересекают, и связано с любопытной историей.

Мы привыкли думать, что варвары жили далеко от Рима, в лесах Германии, или засушливых областях Северной Африки (слово «берберы» происходит от слова «варвары»), или за ближневосточными пустынями. На самом деле в начале своей истории Рим сражался с варварами «у себя дома», на нашем полуострове. А Романья, которую мы сейчас проезжаем, является этому примером: несколько поколений назад (до 268 года до н. э.) здесь была чужая территория, где обитали могущественные племена галлов, таких как лингоны или сеноны на юге. Название Сенигаллия, в итальянской области Марке, происходит как раз от этого племени, когда римляне основали там колонию Сена-Галлика.

В ходе завоевательных войн к северу от Рима Сенату пришла в голову идея отправить в земли Романьи шесть тысяч солдат, чтобы основать новый город-колонию посреди галльских территорий в качестве оплота для римской экспансии в долине реки По.

На деле они были скорее крестьянами-солдатами, то есть именно колонами, и происходили из Лациума и Кампании.

Было решено построить новый город в устье одной из рек, Аримина (современное название реки — Мареккья), поэтому город так и назвали: Ариминум. А сегодня его название — Римини.

Пройдя проверку на въезде в город, возок направляется в центр. Колеса стучат иначе: кончилось галечное покрытие Виа Эмилиа — длинной консульской дороги, по которой они ехали через сельскую местность. В Римини улицы мощеные, и обода передают жесткость камня позвоночнику пассажиров. С равными промежутками слышны постукивания колес о стыки между плитками вымостки, подобно тому как в наше время, когда путешествуешь поездом, тебя всегда сопровождает ритмичный стук колес на стыках рельсов…

Возок едет по одной из главных улиц, по обеим сторонам — портики, под ними — множество лавок и магазинов. Лузий пристально вглядывается, стараясь ничего не упустить: вот трое собеседников прислонились к колонне портика, вот дети сидят на земле под навесом и слушают учителя с неизменным атрибутом — розгой, рассекающей воздух. Слепой старик держится рукой за плечо юноши, своего раба, помогающего ему огибать товар и людей на тротуаре (аналог собаки-поводыря), двое детей, играющих в камешки… Все эти сцены предстают его взору во время движения возка.

Он улыбается усилиям толстяка снять подвешенную над входом в лавку небольшую амфору, оплетенную соломой. Обеспокоенный торговец спешит ему на помощь, но слишком поздно: неповоротливый и тучный клиент уже завалил, как костяшки домино, несколько амфор, расставленных на земле, и те покатились по улице.

Он удивляется четкой геометрии улиц, пересекающихся под прямым углом. Дома выглядят так, будто это «плановая застройка».

Лузий раньше никогда не бывал в этом городе. Он всегда жил на вилле-фактории и хранит лишь смутные воспоминания детства об извилистых улочках родного городка: сын рабов, он был сразу же после рождения продан хозяином