Возвращение призраков - Джеймс Херберт

Когда из ванной послышался мощный звук еще одного удара, Эш выпрямился и увидел, как камера наклонилась на треноге и замерла на краю подставки. Ленты изорванной пленки валялись на полу вместе с детектором электрической емкости. На потолке метались тени, и Эллен Преддл, одна в ванной комнате, махала руками в воздухе, вопя и царапая пустоту, с безумно вытаращенными глазами, с оскаленными зубами, мокрыми от слез щеками и пеной у рта.

— Оставь его! — визжала она. — Не трогай его!

Осторожно ступая, весь напрягшись, с натянутыми, как звенящая струна, нервами, Эш приблизился к двери. Он перешагнул самописец и треногу на площадке, вырванные из гнезда провода.

— Отпусти его! -Ее слова вырывались отчаянным причитанием.

Термометр, установленный за раковиной, вдруг сам по себе полетел через комнату и, разбившись от удара о темное оконное стекло, упал на линолеум пола. Почти тут же стенной шкаф отделился от стены и упал на раковину под собой, его содержимое высыпалось, баночки и картонки попадали на пол, под ноги безумно приплясывавшей Эллен Преддл.

Эш бросился вперед и схватил обезумевшую женщину. Но она повернулась и скрюченными пальцами потянулась к его лицу, к его глазам. Он сжал ее запястья и постарался удержать их подальше от себя.

— Перестаньте! — крикнул он. — Успокойтесь!

Ее глаза не узнавали его, их ослепляла такая лютая злоба, что Эш понял: эта женщина готова убить его. Она плевала ему в лицо, и Эшу пришлось отвернуться, от напряжения его руки тряслись, шея напряглась.

И, повернувшись, Эш увидел какое-то волнение в ванне, разглядел слабый силуэт под поверхностью темной, вспененной воды. Он увидел лицо мальчика с открытым ртом и выпученными глазами.

Дрожащая измазанная рука мальчика с растопыренными пальцами высунулась из пены, словно тянулась к Эшу, тянулась к самой жизни.

23

В деревне горело мало огней. Большинство людей уже глубоко спали; но были и другие, которых мучила бессонница и которые ощутили резкое похолодание ночного воздуха, неожиданный озноб, ломоту в костях и мурашки по коже, — и это насторожило их. Эти несчастные поспешили лечь в постель или, если уже лежали, поплотнее укутались в одеяло.

Главная улица и маленькие расходящиеся от нее переулки были пустынны. Даже летучие мыши, гнездившиеся в деревне под крышами домов, не отправились на свою ночную охоту. И из-за стен маленького коттеджа с террасой, что примостился в выходящем к церкви переулке, не доносилось шума. Вокруг было очень тихо.

Ущербная луна освещала колодки и позорный столб у поблекшей лужайки, но если бы случайно кто-то вышел в эту ночь на улицу, он не заметил бы черноватой жидкости, сочащейся из старого потрескавшегося дерева. Пруд рядом был недвижен и непроницаем — задумчивая темная масса, не отражающая ничего.

Но какое-то движение вдруг возникает на фоне этой унылой картины. Маленькое одинокое существо скользит по траве, его заостренная мордочка поднимается через каждые несколько ярдов, принюхиваясь к воздуху. Этот осторожный зверек знает об отвращении, которое вызывает у всех, и его щетинистая шерстка напряженно встопорщилась. Он добрался до края воды и замер, как загипнотизированный. Острые маленькие глазки уставились в одну точку.

С тихим тревожным писком крыса юркнула прочь от воды, повернувшись так, что ее длинный хвост шлепнул по поверхности, отчего по озеру разошлись круги. Она бросилась по траве назад и пересекла дорогу, — юркая тень среди других теней. Мгновение — и ее уже нет, она присоединилась к другим таким же существам, населяющим подвалы гостиницы.

Больше ничего не шевелится. Деревня спит. Но сны здешних жителей неспокойны.

Том Джинти дернулся и проснулся. Несколько секунд он приходил в себя.

Он лежал на кровати, хлопая глазами, его жена Розмари храпела рядом. Что разбудило его? Мясистая рука Тома высвободилась из-под одеяла и прикоснулась к онемевшей правой щеке. Вот что! Ему показалось, что кто-то во сне закатил ему оплеуху! Приподняв голову над подушкой, он посмотрел на Розмари.

Она, как бревно, лежала рядом. Нет, не совсем как бревно — одеяло приподнималось и опускалось в такт дыханию. Жена громко всхрапнула, и Том сдержал желание в ответ тоже смазать ей по морде, хотя пощечина, которой она его наградила, была явно случайной. Вероятно, жена хлопнула его, поворачиваясь во сне. Странно, однако — она лежит спиной к нему, и ее жирные руки спрятаны под одеялом. Она не могла его ударить. Если только не металась и не ворочалась. Чертова корова! Очевидно, приняла перед сном стаканчик портвейна. А то и два. И наверняка поела, сыром закусила. Боже — портвейн с сыром! Не удивительно, что теперь ворочается.

Что-то коснулось его редких приглаженных к черепу волос.

Том Джинти вскочил на кровати и поднес руку к голове. Что это? Одеяло соскользнуло с пуза на колени. С несвойственным для таких тучных мужчин проворством он метнулся к лампе у кровати и, нащупав выключатель, через мгновение зажег свет.

— Кто здесь? — громко спросил Том Джинти.

Но он уже сам все увидел: в комнате никогоне было.

Он снова обернулся к жене, и его лицо вытянулось: ее храп говорил, что ее ничто не потревожило. Едва не пнув ее, хозяин гостиницы вдруг заметил, как холодно в спальне, и натянул одеяло на свою голую мясистую грудь, прижав его, как старая дева, оберегающая свою девственность при виде ночного вора. Он осмотрел комнату и темные углы.

«Смешно», — сказал себе Джинти. Кроме Розы и его самого в комнате никого не было. Он взглянул на потолок, в надежде увидеть там паука, парящего над головой на своей шелковой нити и так же потрясенного столкновением. Конечно, никакого паука там не было, да и если бы даже он пробежал у него по макушке, то вряд ли бы хлопнул по щеке! Джинти ладонью пригладил волосы и убедился, что в редких прядях ничто не шевелится. Должно быть, приснилось. Никто его не трогал. Волосы? Сквозняк, и больше ничего. Гостиница полна этих подлых сквозняков. И все же щека до сих пор не отошла. И хотя в комнате холодно, никакого сквозняка не чувствуется.

Край кровати начал вибрировать. Не сильно, чуть-чуть.

Джинти посмотрел на эти колебания, на его широком лине отразилось недоумение, и через несколько мгновений он прошептал:

— О Господи, кто-то спрятался под кроватью!

Соскочив, в два быстрых шага он подошел к стоящему у стены комоду. Одной рукой опершись на него, а другой поддерживая штаны пижамы, чтобы не упали, Джинти прошипел:

— Розмари!

Жена продолжала храпеть.

Он уставился в темноту между свисающим одеялом и ковром на полу. Есть там кто-нибудь? Невозможно. Как кто-то мог пробраться в спальню? В настоящее время в гостинице лишь один постоялец, и Джинти знал, что вечером он не возвращался. Конечно, странный парень, да еще водит знакомство с викарием, что делает его еще более странным. Но все равно, он не мог проникнуть в комнату, потому что дверь в спальню заперта изнутри — привычка многих хозяев, не доверяющих чужим под своей крышей.