Unknown - KRISHNA

Коньяк пили отнюдь не все. За столом сидело около пятнадцати человек, не считая нас и тех двоих, что сейчас лежат в доме. А дегустировать соблаговолили человек восемь-девять. Много это или мало?

Для того чтобы убить насмерть сразу и всех - катастрофически мало. Но вот для того, что б через 10-15 минут после поднятой чарки у выпивших начали закрываться глаза, более чем достаточно.

Смех над уснувшими, затем недоумение, затем беспокойство, а как финиш ситуации - паника. Все это происходит буквально за минуту. А дальше счет идет на секунды...

Вон кто-то с криком 'Где эта сука!' буквально летит от мангала в сторону нашего дома. У него в руке револьвер.

Еще несколько человек - в основном женщины бегут в сторону обеденного стола, где уже начали лупить по щекам уснувших, а у некоторых пытаются вызвать рвоту. Да, бегут в основном женщины, но есть и двое мужчин: один движется от трейлеров, второй - от крайнего дома. Во втором я Женю.

В это время раздаются выстрелы. Хотя АПС намного тише 'Макарова', но все равно, его сухой треск заставляет почти всех собравшихся на поляне на мгновение умолкнуть и замереть, повернувшись в сторону нашего убежища. Почти всех кроме Жени: преодолев половину расстояния, он останавливается, левой рукой приподнимает полу бронника, рвет оттуда пуговицу, за которой выпадет короткий шнур, и чиркает зажигалкой. Видно, что она дает пламя не с первой попытки. А затем, он, уже не бегом, а быстрым шагом - что б не сбить пламя, движется в сторону 'круглого стола'.

Пятница, 15.47 Состав C-4 широко известен своей мощностью и пластичностью. А самым надёжным способом вызвать взрыв является применение капсюля-детонатора. Убежать же от взрыва - невозможно. Для стороннего наблюдателя взрыв происходит почти мгновенно: всё хорошо, а потом через секунду всё разрушено.

Одного килограмма C-4 хватает, чтобы взорвать грузовик. А на Жене было около более трех килограммов пластида. Время, когда ему действовать, должен был определить он сам. Так мы с ним решили заранее.

Вижу в его руках зажигалку, и сразу все понимаю. Прыжок от окна, к лестнице, вниз...еще вниз... кричу - 'Игорь, Падай!'.

А потом лежу на нем сверху, - а он такой легкий и щуплый, а у самой глаза закрыты, и уши - руками, а рот открыт,- так как учил наш минный Заратустра, - Семен Маркович.

Несколько секунд спустя что-то горячее бьет меня в бок, приподнимая в воздухе. Эпицентр взрыва находится метрах в ста от нас. Но дом был построен не из фанеры, а из кирпича. И именно поэтому он не обрушается, хотя теряет все окна и часть шиферной крыши.

Пятница, 15.49 - Глаза убитого смотрят на меня. То, что человек мертв - видно сразу: его глаза пусты, и в них нет жизни. Сначала я грешным делом думаю на Игоря, но потом меня отпускает. У моего чекиста волосы черные, а этот рыжий. Наконец пыль оседает, а до меня начинает доходить, что если Игорь и жив, то он подо мной, и точно жив - вон он как пытается меня столкнуть с себя одну контуженую дуру. А это, наверное, это тот, что побежал вести подлых отравителей на суд обЧества или сразу порешить.

В револьвере убитого оказывается четыре патрона. Меньше чем нужно для боя, и больше чем нужно для суицида. Но и это неплохо.

Когда он вламывался в дом, Игорь поступил просто и незамысловато - встал в углу открывающейся двери. А потом - просто выстрелил ему в затылок.

Приподнимаюсь. Пыль душит, но сквозь нее пробивается свет и становится виднее. Хочу выматериться, но мягкая рука Бортника закрывает мне рот. Молчу.

Пятница, 16.00 - Тетки, запертые в подвале, тоже молчат. И то ладушки. Зато орать начинают снаружи. Один дом - сложился от ударной волны. Два остальных, не считая нашего, - устояли. Много трупов, но есть и живые, которые контужены, у многих сломаны конечности. Ждем еще минуты две, и умершие начинают 'обращаться'. Они еще тупы и неповоротливы, но их потенциальная пища сейчас контужена или обездвижена.

На улице начинают кричать - дико и истошно. За минуту криков прибавляется - орут уже несколько человек.

Хочу бежать туда, добить тех, кто еще может оказать сопротивление, но Игорь делает знак губами 'т-сс'.

Еще минута и я его понимаю. Покойный Ольховский не был идиотом, - сюда идет дорога, так или иначе. А на дороге принято выставлять секрет. Много там находиться не может, - скорее всего - больше чем один, но меньше четырех. Так оно и оказывается.

Машина с открытым верхом появляется минуты через три-четыре со стороны дороги. Три человека - двое мужчин, и девушка, практически еще ребенок. Оружие есть у всех, и если бы они знали, точно, что тут произошло, то полумертвой от клофелина тетке и однорукому инвалиду - пришлось бы кисло. Но с их колокольни видно лишь то, что произошел мощный взрыв, что большая часть людей - их людей, мертва, а меньшая находится в жутком бедственном положении и не в состоянии оказать какое-либо сопротивление, и что их людям нужна помощь - тут и сейчас. Если бы это были чужие друг другу люди, они бы, скорее всего, постарались просчитать ситуацию и разобраться, что тут произошло. Возможно, что кто-то из немногих уцелевших, успел бы и смог бы дать им понять, откуда исходит главная для них опасность.

Наверное, все было списано на взрыв газового баллона. А может, они и не строили никаких предположений, а просто рванули назад, когда услышали взрыв, а зрелище, когда твой отец или брат с перебитым позвоночником, контуженый или просто в крови, уже укушенный, пытается отползти от бредущего к нему 'обратившегося', - это зрелище может снести башку кому угодно.

Машина рванула в самый центр двора, а потом загрохотали выстрелы. Не выходя из машины, встав в полный рост двое из трех начали отстреливать бредущих к ним 'обратившихся'. Что бы добить всех кто умер и успел 'вернуться' троице в машине понадобилось около минуты. А потом из развалин полуразрушенного второго этажа на курок пистолета нажал Бортник.

Для того, что бы расстрелять полный магазин в двадцать патронов из АПС поставленного на автоматический режим стрельбы - достаточно двух секунд. Этого времени Игорю хватило вполне.

Пятница, 16.10 - Всего их было шесть человек. Раненый в живот мужик из дальнего дома, две раненые молодые женщины из дома, что поближе, две 'наши' бабы, и 'шкет' лет четырнадцати, да еще ребенок года полтора, не более, но его не в счет... В принципе их 'биомассы' и сейчас хватало, что бы задавить нас, но сказывается лся их шок и наглость Бортника. Пленных можно было понять. Только что они были хозяевами положения, которые крепко взяли за яйца глупую тетку с ее сиротариумом... И вдруг - массовое отравление, затем взрыв, и, как вишенка на вершине пирожного, безоружные заложники вдруг оказываются вооруженными и расстреливают последних их 'бойцов' и копошащуюся внизу биомассу, которая только что была парой десятков крепких вооруженных мужчин и женщин.

Если бы они знали, что их шесть человек, что они со всех сторон окружают дом, а внутри умирающая от яда баба, которая пихает в пустой желудок ложки кофе, да однорукий инвалид с четырьмя патронами в револьвере, - они бы нас просто зачморили. Но... Как там сказано: слова, сказанные перед НО, можно отбросить.

Тихий и уравновешенный Бортник, хороший мальчик-отличник любящей и уже покойной еврейской мамы, человек - самообладание, человек-Штирлиц после первого в своей жизни убийства, начинает ловить кураж, подобно человеку, который уже сорвал куш в казино ставя на два раза на 'зеро', но идет ва-банк и снова играет...Азартно, но дьявольски жестоко и расчетливо.

Когда однорукий мужик без оружия выходит на балкон и кричит, что все кончено, валите сами в свой Центр спасения к Кравчему, - ему никто не отвечает. Но он и не ждет ответа, а продолжает говорить коротко и отрывисто, делая паузы, что бы дошло до всех.

Спрятавшиеся слышат, что у нас еще восемь зарядов (а о каких зарядах - пусть их фантазия сама додумает), что надо сдаваться, и что самое важное - сдаваться будут 'без последнего', то есть последний сдавшийся будет расстрелян.

Ожидание тянется добрых полторы минуты, а потом из соседнего дома начинает раздаваться плач младенца. Поняв, что ее позиция открыта, мать ребенка решает сделать отчаянный шаг, и семенит на поляну, ложась, как и было сказано, плашмя лицом в землю. За нею тянутся и остальные. 'Последнего' - грузного мужика серьезно раненного осколком щепки в живот (неверное от стола) Игорь, вопреки обещанию, не добивает. Правда перед этим кричит, что если есть еще кто-то, то лежащие на земле будут убиты. На что получает весьма горячие заверения, что все кто жив, лежат тут.

Игорь спускается к ним. Они лежали в рядок, ожидая чего угодно. Гуманистом Игорь не является, но и бессмысленным убийцей его трудно было назвать. Он просто ищет нужных людей. Процесс 'потрошения' пленных из моего внимания ускользает, - я начинаю 'плыть'.

Пятница , 17.30 - Прихожу в себя из-за того, что Игорь льет мне на голову воду. Прийти в себя то - прихожу, но все происходящее вокруг - какое-то смазанное, что ли. Впрочем, от меня многого уже и не требуется. Всего лишь выщелкивать патроны из магазинов к 'ПМ', которые Игорь нашел у убитых дозорных, и набивать ими магазин к АПС. А сам Бортник сейчас отводит каждого пленного в сторону и в течение 5-10 минут задает вопросы. Пленных не много - мужик, раненный щепкой в бок, две женщины - одна из них с годовалым ребенком, парень лет 14-16, да наши 'цветные колобки'. Уже через полчаса он фиксирует то, что нужно: наше реальное местонахождение и находит нужных нам пленных. Ими оказываются те самые два наших 'цветных колобка' из кухни - Марина Геннадиевна и Эвелина Саркисовна, которые были дочерью и женой 'нашего' заложника. Они то и были нам нужны. И, причем обе, - по отдельности их ценность была близка к нулю. Равно как и ценность Геннадия Равильевича, который сейчас безуспешно пытается выйти на связь...