Возрождение земли - Джек Уильямсон

— А что насчет Научников?

— Они оспаривают официальную версию, согласно которой бессмертные, приземлившись, перессорились друг с другом и подрались за то, кто станет главным. Арни Линдер убил остальных мужчин и родил от бессмертной Дианы сына. Мальчик-то и стал Арни Первым, законным основателем династии.

— А у Научников другой взгляд на вещи?

— Трудно разобраться, что здесь правда, а что нет, ведь древние книги и манускрипты — большая редкость. Часть их, может, сожгли и сами Регенты. Так вот, Научники утверждают, будто колонисты приземлились благополучно, но слишком высоко, в гористой части долины. Поэтому всех троих мужчин снесло снежной лавиной. Женщины выжили и сами построили первую материнскую лабораторию и создали новых детей-клонов. Научники, таким образом, отрицают, что Регенты несут в себе кровь бессмертных. Вот в этом и состоит суть государственной измены Научников.

— Да уж, так похоже на Арни, — усмехнулся Пеп. — Вечно в вожаки метит.

— Будьте внимательнее, — предостерегла она, — когда будете что-либо говорить.

— Расскажите еще о прошлом, — попросил Пеп, — раз уж незнание может сгубить нас.

— Вы сами не подозреваете, насколько близки к истине. — Лора настороженно озиралась, глядя на высокую арку ворот. — Первое столетие далось колонистам нелегко. Да и после… Арни Третьего чуть не свергли с трона во время войны Чино. И все же многие последующие Регенты правили довольно успешно. Наша цивилизация распространилась до Тихого океана. Сто лет назад Арни Восьмой положил начало переправке заключенных в Северную Америку. Это долгий путь по морю, в непостижимые чужие земли, где поют деревья и летают необычные создания. Колония стала приносить немалую прибыль, несмотря на удаленность и разные непредвиденные проблемы. Оттуда поставляют экзотические товары. Правда, там сейчас бунты.

— А вы еще упомянули о войне с Африкой.

— Да, речь идет о войне против черных наездников и их обиталища — рыжих джунглей. — Лора нахмурилась и продолжила: — Война эта началась давным-давно, и ничто не предвещает скорого конца. Наездники захватывают территорию медленно, но неотступно. Мы все о них знаем, ведем торговлю, неоднократно пытались заключить мир. Но никто не понимает, что творится у них в головах. Наш Регент, видно, надеется, что вы привезли какое-то новейшее оружие против них.

Музыка зазвучала заметно громче, и Лора попятилась к лестнице.

— А теперь забудьте о нашей встрече. Мне пора.

— Такое не забывается. — Пеп протянул ей руку. — Мы еще увидимся?

— Надеюсь.

Наша новая знакомая схватила на миг его руку и затем помчалась вниз по ступеням.

— Лора Грейл, — тихо повторил он ее имя, когда та уже вскочила на велосипед и, отчаянно работая педалями, быстро умчалась той же дорогой, по которой и приехала. — Какая женщина… Прекрасна, как сама Мона. Ее глаза и волосы идут по линии Моны, уж точно.

Мы оба были влюблены в Мону еще там, на станции, хотя она навсегда выбрала Кейси. Она разучила все танцы своей матери, просматривала голограммы с боевыми искусствами, оставленные Эль Чино, да, кроме того, упросила Робо научить ее самообороне и при этом неизменно оставалась все так же очаровательна, свободна во взглядах и чертовски бесстрашна.

— Нам здорово повезло, что Лора появилась здесь. — Пеп глядел вслед ее исчезающей за воротами фигурке. — Она много полезного рассказала.

— И оставила нас тут ломать головы надо всем, чего не успела поведать: рабы, поселения осужденных.

Внезапно музыка грянула рядом. Какой-то толстяк в сияющем синем наряде чинно выплыл из открытых ворот позади корабля, колотя в огромный барабан. Вслед за ним шел знаменосец. Процессию завершала дюжина музыкантов, выдувающих какую-то знакомую ритмичную мелодию.

— «Звезды и полосы навсегда» [10], — шепнул Пеп. — Арни частенько ее слушал. А вот флаг нынче другой.

Когда знамя расправилось на ветру, я разглядел его: в центре синего полотна сиял белый полумесяц. Оркестр направился в нашу сторону и, не дойдя двадцати ярдов, остановился. Музыканты рассыпались и встали в один ряд.

— Что дальше? — Пеп вопросительно уставился на меня. — Может, нам спуститься?

Он было двинулся, но тут же замер как вкопанный: шеренга развернулась, обратившись лицом к воротам, и музыканты грянули какую-то другую мелодию. Из ворот показался огромный паланкин, сияющий, как начищенное серебро. Он был четырехместным, и несли его восемь человек. Черная кожа носильщиков лоснилась от пота. Четверо шли впереди, четверо — сзади, пристегнутые к упряжи ремнями. Они остановились у самой лестницы.

Пеп схватил бинокль. Единственный пассажир повозки, Томас Дрейк — тот самый человечек, что приезжал в своем паровом трехколесном автомобиле, — прокричал какую-то команду. Носильщики склонились и поставили повозку на землю. Дрейк сошел с нее и формально преклонил одно колено, затем поднялся и обратился к нам:

— Достопочтенные… — Он замялся. — Прошу прощения, но я не знаю ваших званий.

Пеп молча стоял, не отрывая от глаз бинокля.

— Не важно, — отозвался он, — мы готовы ехать.

— Благодарю, сир. — Дрейк дрожащей рукой смахнул со лба пот. — Не будете ли вы любезны спуститься с корабля? Заместитель Регента Фрай ожидает вашего прибытия.

Заметив, что Пеп остался неподвижен, я схватил его за руку и потянул к лестнице и вдруг понял, что он не в силах сойти с места. Пеп тяжело и прерывисто дышал.

21

Он навел бинокль на людей у шестов, к которым крепилась повозка. Носильщики все были на одно лицо. Их тела — чернокожие, как и у того человека, что сидел за рулем парового автомобиля, — прикрывали синие набедренные повязки и ничего больше. Носильщики стояли с отсутствующими лицами, тупо уставившись перед собой.

Мужчины эти напоминали скорее наших роботов на станции, чем живых людей.

— Гляди! — хрипло прокричал Пеп. Он едва дышал. — Посмотри на лица! — Пеп дрожащей рукой передал мне бинокль. — Они все как один вылитые Кейси.

Я навел резкость на лица. Застывшие, словно маски, которые не могли принадлежать одушевленным существам, они казались неподвижными копиями Кейси: те же азиатские черты и смуглая кожа. А вот пустые глаза слепо уставились в ничто.

— Бусины! — с жаром выдохнул Пеп. — Гляди, у каждого на лбу какие-то бусины.

Мужчины все как один согнулись и опустили носилки.

Я навел бинокль на черные лица. На лбах, в самом центре, крепились черные шарики, гораздо темнее смуглых лиц. Возле каждого шарика виднелся еле заметный подтек. Оказывается, они используются вовсе не с декоративными целями. Моему взгляду предстали настоящие жуки с твердым панцирем в форме черепа, глянцевитые, гладенькие, наверно, более живые, чем люди, к которым они прицепились. Их окаймленные белым глаза внимательно смотрели на нас.