Вейская империя (Том 1-5) - Юлия Латынина

- Экая малая тварь, а какая поганая! И создана, дабы всемогущие ощущали свое бессилие!

- А при Золотом Государе комаров не было, - сказал один из молоденьких послушников-варваров, - при Золотом Государе птицы несли яйца сообразно его приказу, и овцы кормили молоком львят.

Голова послушника лежала на коленях Даттама, ворот рубашки его был расстегнут, и пальцы Даттама, просунувшись под рубашку, гладили мальчишку. Даттам был видимо пьян.

Слегка скандализированные бюргеры старались не глядеть на эту парочку, Арфарра же толковал о чем-то с отцом Шавией, всем своим видом давая понять, что не хочет замечать прилюдного рукоблудства.

Ванвейлен еще ближе подсел к Арфарре. Ему хотелось поговорить с советником.

- Вот построим плотину, и комаров опять не станет, - заявил один из горожан.

Плечи Арфарры раздраженно вздрогнули.

- Да, прекрасная плотина, - проговорил, улыбаясь, пьяный Даттам, будет, однако, великое несчастье, если она рухнет, а, господин Арфарра?

Арфарра обернулся и сухо возразил:

- Если небеса рухнут на землю, несчастье будет еще больше.

Даттам пьяно расхохотался. Рука его продолжала лезть под рубашку захмелевшего послушника.

- Прекратите! - вдруг вскрикнул Арфарра, - вы монах и подданный империи!

Даттам хихикнул.

- Фарри, - ну почему тебе можно с Неревеном, а мне нельзя?

Арфарра побледнел, потом почему-то схватился рукой за сердце.

- Какая же ты сволочь, - скорее прочитал по губам, чем услышал Ванвейлен.

Ванвейлену пора было ехать, - если он хотел поспеть на ужин к королевской сестре.

Поговорить с Арфаррой? О чем, - предостерегать его против Даттама? К черту, - он же, Ванвейлен, посторонний!

8

Вечером Неревен явился в женские покои. Там было полно разноцветных гостей, а самой Айлиль не было. Неревен сел в уголок на резной ларь. Ну и страна! Даже мебель не затем, чтобы человеку сидеть, а затем, чтобы что-то внутрь положить. В животе сидел морской еж, в голове - еж поменьше. Неревена в детстве мать охаживала вальком, но никто его так умело, как Кукушонок, не бил.

Заморский торговец Ванвейлен явился одним из первых, - приехал с дамбы, и спросил, словно у государя, как Неревен себя чувствует. Неревен насторожился: чего ему надо?

Чужеземец сообразил, что у комаров о здоровье не спрашивают, отошел и стал рассматривать стенную роспись - книгу для неграмотных.

- Это о чем? - спросил он.

- Это об одном небесном суде, - сказал Неревен, - а судятся трое: Михаран, сын Золотого Государя Ишевика, второй его сын Аттах и их сводный брат Бардид. Вот эти клейма на желтом фоне, - показал Неревен, - то, что произошло воистину. Вот оба брата в мире и согласии, и страна цветет золотыми яблоками. Вот наушник Бардид воспылал страстью к жене брата и клевещет на него перед государем. Вот государь, поверив клевете, обезглавил своего брата Аттаха. Вот он узнает все обстоятельства дела, велит наушника казнить, а жену покойного берет за себя. Вот он постится и молится, чтобы брат воскрес. Вот боги, услышав его молитвы, воскрешают Аттаха. Вот Аттах, воскресший, идет войной на брата и убивает его.

- Дело было такое запутанное, - продолжал Неревен, - что Парчовый Старец Бужва разбирал его двести лет. Видите, на красном фоне - это лжесвидетели. Вот один утверждает, будто Аттах и в самом деле злоумышлял против брата. Вот другой утверждает, будто государь Михаран сам польстился на чужую жену. А вот этот говорит, будто воскресший Аттах - на деле простой пастух. А вот это - взяткодатели и ходатаи.

- Гм, - сказал чужеземец. - Да, большой реализм. И что же постановил небесный суд?

- Негодяю и клеветнику Даваку - воплотиться в последнего государя предыдущей династии, выпить кровь и жир страны и умереть нехорошей смертью от рук того, кого он убил в предыдущей жизни. А двум братьям Михарану и Аттаху - стать братьями Ятуном и Амаром, и завоевать империю. Но так как Ятун был слабым государем, внимал наушникам - быть его уделу маленьким и проклятым. А так как Аттах, хоть и был справедливым государем, однако убил своего брата, - то и справедливость в империи восстановить не ему, а его сыну Иршахчану.

- Гм, - сказал чужеземец. - Слыхал я о судах, которые судят преступления, но чтоб суд постановлял, какие именно преступления должны совершиться в будущем...

Чужеземец не умел скрыть своей досады, как рак в кипятке, и нахальства у него было, как у Марбода Кукушонка, а глаза - глаза, как у столичного инспектора. Неревен подумал: "Он дикарь, а судит об истории, как Даттам или Арфарра. Для него, наверное, в истории бывают сильные и слабые государи, и не бывает государей прелюбодействующих, ревнующих, безумствующих и воскресающих. Он, наверное, думает, что история ходит, как луна, по непреложным законам, как это думают Даттам и Арфарра. И получается, что не очень-то он умен, потому что даже лепешки не съешь без неожиданностей, а уж истории без неожиданностей не бывает."

Наконец явилась королевская сестра Айлиль со служанками. Неревена усадили петь. Королевна похвалила песню, и еж из живота убежал, и небо стало мило, и земля хороша, и даже чужой мир - неплох. Разве пустили бы его в империи в женские улицы во дворце?

Девицы затормошили Неревена:

- Тебе паневу надеть - будешь как девушка!

Королевна разглядывала вышивку:

- Смешно: в империи мужчины, как женщины - даже вышивают.

Неревен стал объяснять, что так умеют вышивать только в их деревне, не узорами, а заветным письмом. Когда государь Аттах восстановил буквы и запретил иероглифы, старосты выхлопотали специальное постановление, что-де такой-то деревне дозволяется учить неисправные письмена для шитья оберегов и покровов во дворец.

Чужеземец, Ванвейлен, потянул к себе дымчатые ленты.

- А что же, - спросил он, - государь Аттах сделал с неисправными книгами? Сжег?

Неревен глядел, как чужеземец перебирает паучки и отвивные петли - и тут душа его задрожала, как яйцо на кончике рога. А ну как поймет?..

- Как же могут быть старинные книги - неисправными, - удивился вежливо Неревен. - Книги были все правильные, только письмена неисправные. Государь Аттах сам лично следил за перепиской, чтобы ни одного слова не потратилось.

- Гениально, - с тоской почему-то сказал чужеземец, - зачем жечь старые книги, если можно запретить старый алфавит?

Королевна показывала гостям новые покои.

- А правда, - спросила она эконома Шавию, - что дворец государыни Касии в Небесном Городе - как восходящее солнце и изумрудная гора, как роса на лепестках лилии?

Шавия хитро прищурился.

- Спросите у королевского советника. Он-то там побывал, правда, недоволен остался.

Неревен вздрогнул. Арфарру сослали первый раз, когда он подал государю доклад о том, как строили государынин дворец. Доклад бродячим актерам понравился, а государя смутили злые люди.