Афган. Территория войны - Коллектив авторов

Племя кучи настороженно, а иногда и враждебно относилось к центральной власти, но это не мешало размеренному и привычному ходу жизни самого Ахмада. Он был мужем одной жены и отцом трех сыновей. Придет время, и он передаст старшему сыну тропу и ответственность за семью. Так он всегда думал и был спокоен за будущее. Но в один день все изменилось.

Самолеты появились неожиданно и сразу же начали падать, взрывая и калеча землю, снаряды. Мальчики не успели укрыться. Вот они – его надежда и опора. Все трое. Они лежали рядом. Исковерканные осколками тела ждали, когда у отца появятся силы укрыть их в земле. В той самой земле, которую приносили с долин их предки, чтобы прокормить себя и свою семью.

Недавно к Ахмаду приходил Махмуд – мулла. Он был муллой на общественных началах, но от этого уважение к нему было не меньше. Он был авторитетом своего племени. Махмуд хотел забрать мальчиков в отряд, дать им оружие и сделать воинами – защитниками своего племени.

– Малы они еще, – возразил Ахмад, удивившись своей смелости, – рано им воевать.

И вот теперь Аллах покарал Ахмада за ослушание. Как он мог забыть законы предков, забыть, что голосом муллы с ним говорит Аллах…

Через несколько часов, с отцовским буром на плече, Ахмад присоединился к отряду беженцев. Он шел с теми, кто до последней капли крови будет мстить за смерть близких. Так он попал в банду, где встретился с Саидом. Вместе участвовали в разбойных нападениях на кишлаки таких же, как они, афганцев. Боль притупилась, но не уходила. Он как будто заснул. Уже потом, когда в Афганистан пришли шурави, враг определился, и стало как-то понятнее, что и зачем он делает. Неверные!! А неверных надо убивать!

Ахмад внимательно смотрел на спасенного им солдата. В какой-то момент он понял, что не сможет убить этого человека, напротив, он хочет, чтобы этот солдат остался жить. Понятие «неверный» отошло так далеко, что ни разу даже не всплыло в сознании афганца. Ахмад освободил себя от лишнего груза, спрятал за камнями топор и гранаты, оставив у себя из оружия только винтовку и нож. Прилег рядом с пареньком и стал ждать ночи. Сейчас выходить из пещеры нельзя. Пока светло, могут появиться советские вертолеты или солдаты, чтобы собрать тела убитых, а ночью он спокойно пройдет в горах.

Стемнело. Ахмад вышел из пещеры и направился в сторону нового схрона банды. К его удивлению и разочарованию, в пещере находились несколько человек. Он вошел как ни в чем не бывало и уселся недалеко от Саида. Взял немного лепешек, молоко и стал ужинать. Никто не задал ему ни одного вопроса. Кому какое дело кого и как он убивал уже после боя. Это его добыча. Ахмад молча поужинал и устроился на ночлег. Сон не шел к нему. Мысли снова и снова возвращались к оставленному в пещере пареньку.

Время и бой сделали свое дело. Сон, хотя и тревожный, все-таки сморил Ахмада. Он проснулся неожиданно, как будто кто-то сильный резко вернул его душу на место, даже сердце закололо. Ахмад открыл глаза. В пещере было тихо. Он понимал, что медикаментов ему не достать, но была вода, молоко и лепешки, которые он тихонько взял и спрятал в своей одежде. Так же тихонько вышел из пещеры. Он умел передвигаться бесшумно – горы научили, – поэтому даже не сомневался, что ушел не замеченным.

Дорога в горах не принесла осложнений, и он без проблем добрался до того места, где оставил своего шурави. Мальчик лежал неподвижно с закрытыми глазами. Судя по тому, что он находился в другом месте, а не там, где его оставили, Ахмад решил, будто солдат уже приходил в себя, а теперь, скорее всего, уснул. «Это очень хорошо, – думал афганец, – сон – хорошо. Он выздоровеет. Я его вылечу».

Оставив все, что он принес, в пещере, Ахмад взял топор и отправился за хворостом, чтобы разжечь костер и согреться. Он знал, в какой стороне его искать. Пройдя несколько метров, Ахмад почувствовал чье-то чужое присутствие. Сделал еще несколько шагов, зашел за выступ скалы и стал ждать.

Через несколько минут он увидел, а точнее, ощутил всеми органами чувств, что какая-то тень отделилась от большого валуна и двинулась в сторону пещеры. Зажегся свет фонаря, и одновременно раздался тихий вскрик. Это был голос его мальчика. Ахмед двумя шагами оказался в пещере. Он родился в горах, вырос в горах, все его предки не знали другого места жизни, кроме гор. Ему не нужен был свет фонаря, чтобы узнать спину Саида, который занес нож над головой шурави. Глаза испуганного мальчика, еще секунду назад с ужасом смотревшие на страшного афганца, закрылись, лицо сжалось. В ту же минуту на стену пещеры брызнула кровь.

Ахмад опустил окровавленный топор. Голова Саида держалась около рухнувшего тела на одной коже около горла. Александр смотрел на происходящее завороженным взглядом человека сошедшего с ума. Действительно, впору было лишиться рассудка. Он тупо наблюдал, как Ахмад отделил топором голову от туловища Саида и куда-то ушел с ней.

Ахмад опустил окровавленный топор. Голова Саида держалась около рухнувшего тела на одной коже около горла. Александр смотрел на происходящее завороженным взглядом человека сошедшего с ума. Действительно, впору было лишиться рассудка. Он тупо наблюдал, как Ахмад отделил топором голову от туловища Саида и куда-то ушел с ней. Фонарик погас, и в кромешной тьме Саша Кабин начал молиться. Уж как он там молился, трудно сказать, но вспомнил он все: и отца, и мать, и сестер, и свой ставший вдруг таким дорогим дом.

Ахмад тем временем сделал небольшое углубление рядом с пещерой, вынув несколько камней, положил туда голову Саида и, накрыв ее этими же камнями, перекатил на них самый большой, который смог сдвинуть с места. Вернувшись в пещеру, Ахмад переодел ошалевшего паренька в одежду Саида, а на Саида напялил форму солдата Советской армии, затем, ухватившись за ремень, приволок безголовое тело поближе к обрыву и, толкнув его ногой, сбросил в ущелье. В пещере он, собрав все вещи, в том числе и фонарик Саида, выпил немного воды, дал напиться своему мальчику и, взвалив его на плечи, двинулся в путь. Он не знал, вернется ли к себе домой или нет. Он просто двинулся в путь, как когда-то делали его давние предки – кочевники племени кучи.

Похоронка и письмо от сына пришли в дом Кабиных одновременно. Сестра молилась и плакала, ее внук подвывал бабушке. Племянница Александра и ее муж собирали поминальный стол. А мать молча подержала в руках похоронку, брезгливо положила бумагу на кухонную лавку и, взяв в руки письмо, начала с улыбкой читать его. Это было славное доброе письмо ее единственного сына. Снова и снова она перечитывала слова, написанные от чистого, невинного сердца. «Дай Бог тебе долгой жизни, ты хороший мальчик. Свидимся на том свете, придет время», – думала она, а вслух сказала, чтобы не смели поминать как мертвого.

– Саша жив! Молитесь как за живого. Иначе прокляну.

Домочадцы, да и деревенские решили, что старуха Кабина сошла с ума от горя, но ослушаться не могли. Издавна считался их род колдовским по женской линии. Еще и правда проклянет. Поэтому решили не молиться вовсе.

А в далеком Афганистане, переночевав в одной из пещер Сулеймановых гор, два путника смотрели на солнце, поднимающееся из-за скалы. Затем они совершили намаз и начали собираться в дорогу. Путь был долгий, а один из них пока мог опираться только на одну ногу. Старший помогал ему идти. Ахмад знал, придет время, его мальчик, его приемный сын Ахмад выздоровеет и поможет ему идти дальше. Да, собственно, он уже помог! Мовафаг башид! (Удачи вам!)

Федор Яковлев. Война без тыла

© Федор Яковлев, 2014

Восточный базар – это особый организм. Здесь одновременно происходят события, которые невозможно уложить в один, как бы сейчас сказали, формат. В те годы, о которых идет речь, ко всему многообразию восточного базара добавился образ шурави. Несмотря на запреты, «ограниченный контингент» посещал базар ежедневно. Молодому, растущему организму, да еще в условиях горных сражений, не хватало установленной правительством нормы. И солдатам, и молодым офицерам все время хотелось есть.

Чтобы сделать закупки, приходили на базар сразу несколько человек, кто имел возможность, выезжал на машине, а то и на БТР. Когда руководители поняли, что голод не тетка и запреты не действуют, решили определиться с правилами. По одному не ходить. Транспорт без присмотра не оставлять. В магазинах не задерживаться. Пока один покупает, другие держат под наблюдением все стороны.

Дуканщики были мирные люди, но они были только люди. Главное для них дом, магазин и семья. Поэтому их легко вербовали и шурави, и душманы. Кто на кого работал на самом деле, выяснялось в процессе. Иногда, как говорится – и нашим и вашим. Выхода у них практически не было. Откажешься работать на бандитов, они придут ночью, сожгут магазин, в безнадежных случаях могут убить всю семью, а заодно и несговорчивого хозяина.