Посланец - Нэт Прикли

— Любимая моя, — прошептал Найл и почувствовал, как затрещали ребра в могучих руках начальницы охраны.

Дышать было совершенно нечем, в глазах потемнело. Найл понял, что сейчас потеряет сознание, но именно в этот момент, на грани жизни и небытия, в сознании словно произошел взрыв, разноцветный фейерверк, всплеск чувств, в котором смешались и наслаждение, и жажда жизни, и радость от сладостного глотка воздуха.

— Как хорошо с тобой, Посланник Богини, — прошептала Сидония, отдыхая от сладкой и тяжелой любовной схватки.

Найл взял ее руку, поднес к губам и нежно прикоснулся к каждому пальчику по очереди. Говорить он просто не мог.

— Давай еще, — предложила охранница и вновь сжала его в объятиях.

И все же слова принцессы о Нефтис, как забравшийся в оазис червяк, точили сознание, и поэтому, едва расставшись с Сидонией, Найл отправился искать начальницу своей стражи. Та сидела рядом с Джаритой, привалившись спиной к дереву, и с явным наслаждением поглощала мясистый лепесток розового цветка. Увидев правителя, вскочила:

— Сейчас принесу ваш обед, господин мой.

— Хорошо.

Убедившись, что стражница цела и невредима, Найл с облегчением вздохнул, мысленно помянув принцессу тихим недобрым словом, сел возле служанки, прислонился к толстому шершавому стволу. Делать ничего не хотелось, и выход в дальнейший путь правитель решил отложить на завтра.

Тростник покорно ложился под ударами мачете, выстилая путникам дорогу. Появившиеся было слепни вскоре стали добычей смертоносцев. Высокие перистые облака закрывали солнце легкой дымкой, приглушая изнуряющую жару. В общем, все благоприятствовало планам правителя миновать отделяющий их от Богини холм немного левее и остановиться на ночлег самое большее в переходе от реки. Увы, примерно через час по выходе под ногами захлюпало, и Найл, не дожидаясь, пока среди пауков начнется паника, начал забирать все правее и правее. Дважды правитель пытался восстановить прежнее направление, но вода всякий раз поворачивала по-своему и в конце концов заставила выйти к подножию холма.

Жирные ветви, чешуйчатая кора и крупные отверстия в стволах не оставляли сомнения в характере и аппетите местных деревьев. Учитывая близость Богини, можно было смело предположить, что они не просто усыпляют жертву наркотическими ароматами, но и обладают неплохими хватательными рефлексами. Пришлось осторожно красться вдоль стены тростника, пока наконец заросли не отступили выше по склону, дав место широким полянам, усеянным мелкими голубыми цветами. Милые с виду создания помимо гнусной вони испускали еще и противный высокий писк.

— Только не вздумайте пробовать их на вкус! — громко предупредил всех Симеон и уже тише добавил: — А пищать они скоро перестанут. Нужно затоптать самые громкие.

— Тогда привал, — разрешил Найл. — Думаю, более удобного места в округе нет.

Вообще-то правитель рассчитывал уже увидеть Великую Богиню — ведь до нее оставалось не больше пятнадцати-двадцати километров, а растеньицем она являлась немалым. С учетом ботвы — четверть километра в высоту, не меньше. Однако тростники сменялись за холмом редколесьем, местность заметно шла на подъем, и покровительницы всего живого разглядеть не удавалось.

— Надо бы вглубь пробраться, — кивнул в сторону тростниковой стены подошедший Симеон. — Если там открытая вода, то вполне могут встретиться и цветки ортиса. Его сок нам может очень пригодиться.

— Вода там есть, я с холма видел, — ответил Найл. — Вот только, боюсь, есть обитатели…

Внезапно, словно в подтверждение его слов, из зарослей послышалось мощное хлюпанье. Люди дружно шарахнулись к середине поляны. Не отличавшиеся хорошим слухом пауки ничего не заметили.

— Ерунда. — Симеон невозмутимо почесал кончик носа тонким желтым пальцем. — Болотные твари по преимуществу травоядные, особенно крупные. Так что не страшно.

— А ты надолго?

— Мы быстро.

— Мы?

— Учениц с собой возьму.

— Прихвати еще и Шабра.

— Зачем?

— Насколько я помню, рядом с цветками ортиса всегда вьются всякие ошалевшие насекомые. Если что, смертоносец поможет отбиться.

— Там же вода!

— А ты его просто попроси. Пусть сам решает.

— Ладно, попробую.

Над поляной потянулся сладковатый дымок, сразу в четырех кострах заплясали желтые языки пламени. От предвкушения близкого обеда засосало в желудке. Найл решил воспользоваться выдавшейся передышкой и позвал к себе Дравига. Вместе с пауком они отошли к самому краю поляны, встав в десятке шагов от усыпанных яркими алыми, желтыми и бирюзовыми бутонами невысоких кустиков, и Посланник Богини закрыл глаза.

Найл уже не пугался пространств, внезапно раздвигающихся при подключении разума смертоносцев. Наоборот, теперь он наслаждался непривычной четкостью мыслей, обострившимся зрением, огромной ментальной силой, попадающей в его распоряжение. Правитель опять, не удержавшись, окинул «взглядом» окружающие просторы. С той же легкостью, с какою полгода назад оглядывал из окна площадь перед дворцом, Найл обозрел зеленые просторы Дельты, желтые пески окружающих пустынь, усеянное белыми барашками зеленоватое море. Самое поразительное: наблюдая за неохватными пространствами, ему удавалось одновременно разглядеть мельчайшие детали — резной лист дерева, унесенный течением в море; плеть песчаной травы, вытянувшуюся к реке; торчащую из глины щепку в двух километрах позади. Вот только животных увидеть не получалось. Все, что движется, воспринималось как искорки или крупные яркие пятна. С удивительной легкостью нашлись ответы на все вопросы: острота ментального зрения зависит от числа объединивших сознания пауков; неподвижные, обладающие слабой энергетикой растения как бы вливаются в информационные линии окружающего мира, становятся одной из составляющих, а потому — как и неживые тела — легко воспринимаются из любой точки вселенной. Животные, обладая помимо высокой энергетики немалой и — что очень важно — непредсказуемой подвижностью, информационные нити просто-напросто рвут и потому следы оставляют невнятные, в виде пятен.

Не без сожаления Найл оторвался от созерцания, сузил рамки видимого мира и бросил объединенное сознание вперед, взывая к Великой Богине… И тут резкая, страшная боль скрутила тело, оборвала все контакты, вмяла искорку разума в самое нутро сдавленного тела, разорвала панцирь, лишила дыхания… Выпучив глаза, правитель выгнулся, тяжело свалился набок, перекатился в сторону и, наконец, хрипло втянул воздух. Судорога медленно отпустила. Найл тяжело сел, осторожно ощупал ребра — целы.