Бриллиант - Шарон Сэйл

Выбравшись из теплой постели, Даймонд поставила грязную посуду в мойку, наполнила ее водой, чтобы все отмокало, затем поспешила в ванную.

До премьеры оставалось три часа, а еще предстояло очень многое сделать. Прикусив губу, Даймонд посмотрела на свое отражение в зеркале, укрепленном над раковиной. Грусть и сожаление исчезали из ее взгляда, сменяясь решимостью. Даймонд дала себе слово сегодня показать всем, на что она способна,

— Не хочешь пирожного, значит, не хочешь, — миролюбиво сказал Дули, повесил полотенце на плечо и отступил на полшага, оглядывая Даймонд с ног до головы.

Такой он еще никогда ее не видел. Голубые джинсы и мужского фасона сорочка, в которых она обычно приходила на работу, сейчас сменились на серые слаксы и розовый свитер. Мягкая ткань облегала соблазнительную фигуру Даймонд. По мнению Дули, она выглядела потрясающе.

— Я устрою два выхода, в семь и одиннадцать часов, — говорила Даймонд. — Никаких просьб из зала. И вот еще что, Дули…

— Что еще? — Он невольно улыбнулся в ответ на ту деловую манеру, в которой Даймонд излагала свои требования. Но улыбка мгновенно исчезла с его лица, когда Дули заметил выражение боли в глазах девушки и неуверенность в ее голосе.

— Я не стану брать ни от кого денег. Я не буду больше петь за деньги. Никогда.

— Как скажешь, дорогая, — Поспешно согласился Дули. — Сегодня ты устанавливаешь правила игры. А Дули Хоппер не из тех, кто берет обратно данное обещание.

Она кивнула.

— Ты только не волнуйся, — сказал Дули, перегнувшись через стойку бара. — Перед выступлением тебе лучше отдохнуть хорошенько, собраться с духом. Я вот даже специально нанял тебе помощницу. — Он внимательно посмотрел на Даймонд и добавил: — Главное — не перегореть до начала выступления. Если ты сегодня провалишься, придется возвращаться к тому, с чего начала — разносить выпивку Уолту и Диверу. Понимаешь, о чем я?

— Ничего не скажешь, Дули, вы мастерски формулируете свои мысли. Не знаю, как и благодарить вас за такое прекрасное напутственное слово.

Дули прищурился и распрямил спину, демонстрируя свой рост в шесть футов три дюйма.

— Издеваешься? — уточнил он.

— Ничуть, — парировала Даймонд. Некоторое время они смотрели в глаза друг другу. Дули первым нарушил молчание и громко рассмеялся.

— Ох черт, ну и заноза же ты. Да ты и сама это знаешь. Хотел бы я познакомиться с твоим папашей. Уверен, он тоже был малый не промах.

Даймонд улыбнулась. Воспоминания нахлынули на нее, смешиваясь с ее нынешним волнением.

— Наверное, он был именно таким, как вы сказали, — произнесла она. — И думаю, он тоже был бы рад познакомиться с таким человеком, как вы.

За спиной Дули и Даймонд громко хлопнула дверь, и в бар вошли несколько мужчин.

— Двери за собой закрывайте! — рявкнул Дули. — Вы что, в хлеву привыкли жить?! Не лето на улице, понимать надо.

Даймонд улыбнулась и легкой походкой направилась в заднюю комнату. Меньше чем через час ей предстояло первое выступление.

— Джесс, прошу тебя, — льстиво ныл Томми. — Тебе обязательно нужно быть на этой записи, послушай меня. Ведь речь идет о специальной программе «Рождество в Нэшвилле.». А какая же она будет специальная без знаменитого Джесса Игла, сам посуди?

Джесс равнодушно пожал плечами и повернулся к менеджеру спиной. Им овладело отвратительное безразличие. Но Джесс не мог ничего с этим поделать. Каждое утро он просыпался, не испытывая никаких желаний, и с самого утра начинал ждать того момента, когда можно будет… вновь улечься спать. Если раньше постель ассоциировалась у Джесса с наслаждениями, которым они предавались с Даймонд, то сейчас это было просто место, где лежали подушки и одеяло и где Джессу в голову приходили грустные воспоминания.

— Я ничего не хочу, — произнес Джесс. — Но поеду. И сделаю это не ради тебя, а только потому, что сейчас Рождество, и люди, взрослые и дети, будут ожидать «Рождество в Нэшвилле».

В его голосе звучал какой-то надлом. Улыбчивые когда-то глаза были обведены темными кругами. Джесс уже так долго жил под гнетом вины, что это чувство, казалось, навечно запечатлелось в его чертах.

— Вот и отлично, старина, спасибо, — сказал Томми и — что случалось исключительно редко — шутливо ткнул его пальцем в живот. — Я чуть позже созвонюсь с музыкантами и скажу, чтобы завтра они все пришли в студию. Они уже беспокоились, будут ли вообще принимать участие в программе. Понимаешь, дело это семейное. И их жены и детишки тоже переживают.

Томми закусил губу. Ему хотелось бы взять обратно свою последнюю фразу. Но, увы, теперь было уже поздно. В «Рождестве в Нэшвилле» должны были принимать участие музыканты со своими семьями: это была семейная программа. И только рядом с Джессом никого не будет. К этому приложил руку Томми, и он до сих пор считал, что поступил правильно.

Менеджер был уверен, что после исчезновения Даймонд Хьюстон Джесс, конечно, станет переживать, но затем найдет себе очередную женщину, как это уже не раз бывало. Увы, похоже, на этот раз Томми просчитался, недооценив чувство Джесса к этой женщине. Он вздохнул и с тоской посмотрел на дверь, потом себе под ноги. Ему очень не хотелось еще раз допустить ошибку.

— Значит, — сказал Томми, — завтра встречаемся все вместе. Ребята запишут праздничные поздравления и все прочее, что полагается…

Джесс угрюмо смотрел в окно, не выказывая никакого желания продолжать этот разговор. И Томми поспешил уйти. Оказавшись на улице, менеджер глубоко вдохнул и закашлялся, поперхнувшись холодным воздухом.

— Черт, — пробормотал Томми. — До чего же противно зимой выползать на улицу. — И тут ему вдруг пришло в голову, что именно на улице может сейчас находиться Даймонд Хьюстон. Просто на улице. И всё из-за него.

Чувство вины, сожаление и ярость погнали Томми к его автомашине. Он не желал причинять себе беспокойства из-за этой женщины. Она чуть было не угробила карьеру Джесса, которую Томми упорно создавал столько лет. Нет ее — и. очень хорошо. Отъехав от ранчо, Томми тем не менее почувствовал, что по отношению к Даймонд он все же допустил несправедливость, — думать об этом было неприятно. Но мысль эта засела в его мозгу, и Томми ничего не мог с этим поделать.

Никакой сцены в баре, разумеется, не было. Даймонд просто попросила Дули, чтобы тот переставил столики, и у дальней от входа стены бара образовалось небольшое свободное пространство. Даймонд понимала, что ее голосу не пойдет на пользу, если она станет петь на сквозняке; А ведь входя в бар, посетители будут впускать в комнату холодный уличный воздух. Сквозняков и холода Даймонд вполне хватало и в собственной квартире.