Ставок больше нет - Глеб Соколов

«Как они меня нашли?!» Артурчик ринулся к двери.

Первый из гостей уже стоял на пороге. Молча раскрыл удостоверение службы безопасности.

– Где мы можем поговорить?.. – Холмогоров – так значилось в документе – переступил порог, посмотрел на пустые углы – в зале не было мебели. Единственный предмет интерьера – медвежья шкура перед камином. Кругом пустые бутылки из под виски и вина, стаканы.

– Пойдемте наверх!.. Там есть пара стульев… – предложил Гаспарян.

– Вы оставайтесь здесь, – велел Холмогоров подручным.

Первое, что сказал, усевшись на стул из полированного темного дерева:

– Ваш друг, Мацыгин, найден мертвым в пятнадцати километрах отсюда… Тело пытались утопить в пруду, но камень отвязался и оно всплыло.

– Я предлагаю поднять спецархивы с датами всех казней… – проговорил Холмогоров. – Хотя, откровенно говоря, эта часть информации, которую я получил от Гаспаряна, выглядит наименее интересной… Не с чем работать. Якобы странное поведение мацыгинского сына… Якобы по ночам он встречается с каким-то Черным человеком. Гаспарян – алкоголик. Анна Мацыгина – женщина с неустойчивой психикой. Ее муж запутался в игре, был близок к разорению. В семье тяжелая обстановка… Думаю, Мацыгин отвлекал внимание от собственных делишек… Выдумал эту историю с сыном. Морочил голову Гаспаряну, у которого хотел отсидеться…

Анатолий Геннадиевич упорно не смотрел на Гараничева, который расположился за столом для совещаний ровно напротив него. Обращался он к одному Свиридову – тот занимал кресло во главе. Изредка Холмогоров скользил взглядом по Рудалеву, – он был четвертым человеком, участвовавшим в этом совещании у высокого руководства.

Молодому мужчине казалось: шеф «конкурирующей» группы примеряется к нему, как к будущему подчиненному, оценивает возможность сработаться. Значит, шансы Гараничева удержаться на своем посту Анатолий Геннадиевич оценивает, как минимальные.

Свиридов неожиданно ухватился за подлокотники кресла, пружинисто оттолкнулся от них руками, встал. Обогнув стол, подошел к стоявшему у противоположного края проектору. Выключил его. Еще пять минут назад это устройство передавало картинку с экрана ноутбука на белый экран, – тот висел у стены на специальном кронштейне.

Гараничев не произносил ни слова. Схема дальнейшей работы, которую так наглядно, с использованием картинок, разъяснил им шеф, означала одно – карьере Михаила Павловича приходит конец…

– Ежедневным и непосредственным руководством расследованием с этой минуты буду заниматься я, – так двадцать минут назад начал свою речь Свиридов. – Вражда, существующая между двумя нашими подразделениями, негативно сказывается на следственных действиях. – Генерал повертел в руках телескопическую указку-ручку из хромированной стали. – Вот схема взаимодействия, которой вы отныне должны придерживаться. Все задачи должны решаться совместными усилиями работников обеих групп…

«Как он себе это представляет?! Гараничев и Холмогоров ненавидят друг друга» – подумал Рудалев.

«Этот заменит погибшего Федорова!» – в ту же секунду размышлял Холмогоров. – «Только работать со мной – не то, что с мягким Гараничевым!»

Держась за металлическую станину, четыре человека с усилием подняли с широкой плоской тележки и поставили на стол поблескивавшее никелированными деталями устройство.

– Давно хотел посмотреть на эту штуку, – прошептал Роман Вишневский, – сотрудник службы безопасности, руководивший специальной секцией архива.

Четыре человека молча направились обратно к двери, один из них катил перед собой низенькую тележку.

Вишневский рассматривал аппарат. Филоненко – программист из спецслужбы – молча распутывал провод. Петренко тоже не произносил ни слова.

«Голова» аппарата, увенчанная островерхой «каской» едва заметно дрогнула. Одновременно из широко расставленных «рук» брызнули яркие лучи направленного света, – Филоненко подал напряжение.

Четверо его помощников вернулись в секцию архива. На катившейся перед ними тележке громоздился большой компьютерный сервер, опутанный толстыми проводами и два мощных ноутбука. К их портам тоже присоединены кабели, тянувшиеся к коробке сервера. Двое с трудом несли еще одну большую тяжелую машинку в железном корпусе – промышленный сканер. За ним по полу волочился целый шлейф проводов.

Вишневский засуетился, выкатил из-за широкого стеллажа очередную – третью в этом небольшом помещении тележку. Из-за высоких бортов торчали пожелтевшие от времени архивные дела.

– Здесь не только наши… Большая часть – бумаги из архива МВД. Те казнили больше, – Вишневский взял в руки верхнюю папку.

Пока он листал ее, Филоненко расставил на втором столе машинку в железном корпусе, ноутбуки. Соединил устройства проводами.

– Сейчас мы узнаем отгадку… Сын Мацыгина упомянул казнь, за которую будут мстить… – Филоненко говорил, глядя на по-прежнему молчавшего Петренко. – Эта система – супер-продвинутая разработка, сделанная под эгидой службы безопасности. Документы, касающиеся казней, проводившихся в последние полвека, хранятся в бумажном виде. Специализированные мощнейшие сканеры переведут их в электронный вид. Дальше – конвертация в текстовые файлы. Потом программа, созданная с использованием алгоритмом Математика, стремительно проанализирует данные, применительно к обстоятельствам, проведет особый поиск…

Программист замолчал. Вишневский стал подавать архивные дела.

Через несколько минут промышленный сканер начал обрабатывать листки документов…

Лестница, по которой шел, уводила все дальше от земли, но Антону казалось – спускается в мрачный подвал. От стен веяло холодом, сыростью. Ничего не видел, – освещение вновь выключено.

«Опять задумка Холмогорова?! От его стараний ноги сломаешь! Зачем эта темнота?»

На этот раз в руке у Антона не было маленького электрического фонарика.

Двигался очень медленно. Казалось, поднимается целую вечность, на самом деле – отдавал себе в этом отчет – преодолел лишь малую часть пути.

Ноги промахивались и соскальзывали со ступеней. Рука в последний момент хваталась за стену… Наконец темнота стала немного разбавляться проникавшими с площадки неяркими отсветами ночных огней.

Первая галерея!.. Одна треть подъема!

Бодро перескочил несколько последних ступенек, оказался на освещенном пространстве… Подошел к проему, глянул вниз, – осмотрел площадь, расположенные на ней здания. Нигде не было видно ни одного человека. «Ловко спрятались!» Ему стало тоскливо.

Лязгнула металлическая цепь, натянутая между бешено вращавшимися валами особого промышленного сканера.

– Есть! Кажется нашли!.. – воскликнул Филоненко. – Индикатор показывает, что алгоритм считал зацепку!.. – Он с мольбой посмотрел на гудевшую вентиляторами и все равно отчаянно гревшуюся коробку сервера. – Ну же!.. Давай!..

Петренко подскочил к столу и впился взглядом в экран стоявшего на нем ноутбука. Набор выскакивавших на нем символов был ему непонятен.

Неожиданно свет в помещении архива погас. Вновь раздался металлический лязг цепи, прокрутившись по инерции на пол-оборота, валы встали.

– Черт!.. Что это?!

Петренко почувствовал, как развернувшийся Филоненко схватил его в темноте за руку чуть ниже локтя.

– Данные слетели! – закричал программист. – Мы работали без резервного питания!

На стене за стеллажом тревожно замерцал красный фонарь.

– Я как чувствовал! – взвизгнул Вишневский. – В тот момент, когда мы собрали вместе дела казненных, в архиве словно поселился дьявол!..

Красное пятно на стене продолжало пульсировать, Петренко уже вытаскивал из кобуры под мышкой табельный пистолет. Он был уверен – остальные сотрудники службы безопасности делают в темноте то же самое.

Рудалев кивнул головой.

– Но имейте ввиду – это тяжелое зрелище. С непривычки вам будет тяжело проследить за всей процедурой от начала до конца.

Врач-патологоанатом знал, что у агентов службы безопасности крепкие нервы и большинство из них повидало немало. В том числе человеческих внутренностей. И все же предупреждал он не напрасно.

Всех работ над распростертым на мраморном столе телом актера МХАТа Шмушкевича еще не было сделано, а Рудалев чувствовал: переоценил свою нечувствительность. Патологоанатом выполнял свои обязанности слишком дотошно.

Испытывая неодолимое желание облокотиться рукой о стойку с инструментами, Рудалев потянулся к ампуле с нашатырем – сломать тонкое горлышко, поднести к ноздрям. В этот момент патологоанатом вскрикнул:

– Смотрите! Первый раз вижу такое!..