Расстановка - Константин Рольник

4004 год бронзового века.

17 авгутса. Понедельница.

В центре Урбограда, на проспекте Реакции, высился четырехэтажный особняк с колоннами. То была мэрия. Чиновник Валерий Дареславец пришел на работу раньше обычного. Приоткрыв окно кабинета, он любовался зданием городского театра, размещавшегося напротив. Прохладный ветерок ворошил бумаги на письменном столе. Мысли Валерия текли неспешно. "Театр… Когда я познакомился с Еленой, мы часто брали билеты на премьеры. Она жаловалась, что муж не обращает внимания на ее культурные запросы. Да и вообще редко интересуется ее внутренней жизнью. Днем серые будни в городском архиве, вечером утомительная домашняя работа, готовка, стирка, беготня за покупками… Каждый наш выход в театр был для нее праздником. Я видел это по ее глазам: они лучились светом. Всякий раз по такому случаю она распускала волосы, и вместо надоевшего узла делала прическу оригинальную — то челочку, то кок… Нарядное платье вместо серого костюма… Как мила она в эти моменты! Конечно, не фотомодель, но мне никогда и не нравились высоченные худые красавицы с нарисованными лицами. Да, Елена Петлякова, в свои сорок лет, скорее миловидна, чем шикарна. Ее красота не атакует, не сбивает с ног, а раскрывается лишь постепенно. Круглое румяное личико, высокий чистый лоб, маленький носик… "

Чиновник задумчиво перебирал бумаги, устилавшие стол, но его помыслы были обращены к возлюбленной.

"Она любит меня крепко. А я? Положа руку на сердце — разве это лишь вербовка для доступа к архивным документам? Нет, конечно нет… Я действительно люблю ее. Люблю ее чистоту, задушевность… Богатейший внутренний мир — пусть и не для каждого очевидный, скрытый под серой личиной архивной начальницы… И, что редко встречается у женщин — умение хранить тайну, молчать. А эта материнская заботливость, ответственность? Глубина чувств! Где еще я найду такое сочетание? А как ласков ее голос — будто ручеек течет… Какой трагедией для нее станет мой отъезд. Это просто немыслимо! Надо убедить старика генерала, чтобы он позволил нам встречаться. Пусть урывками, тайно, за городом — но я не мыслю своей жизни без нее. Да и она не сможет работать в долгой разлуке со мною… Валентин Клигин тоже по мне скучать будет, но дело есть дело… А вот Лена… В разлуке… Нет, это невыносимо! Нарушение конспирации? Пусть! Но мы должны, должны встречаться после моего отъезда. Хоть изредка."

Тяжко вздохнув, чиновник хрустнул пальцами, взял со стола пачку документов и принялся за дела. Полтора года назад комиссия по социальной политике подверглась реорганизации и сокращению штатов. Дареславец был переведен оттуда в комиссию по промышленности. Сейчас перед Валерием лежал проект строительства нового ликеро-водочного завода. Лицо чиновника поскучнело. Он просмотрел документы — здесь были пояснительные записки, схемы водоснабжения, вентиляции, подвода тепла и электроэнергии. В той же пачке лежали сметы на проектные и строительные работы, паспорт проекта, рабочие чертежи зданий и сооружений.

Участок для завода отвели в промзоне. Ранее там находилась фабрика резино-технических изделий, но ее недавно снесли. Это была детективная история, запутанная и весьма поучительная. Как и все работники мэрии, Дареславец ее знал.

Директор фабрики, Антон Железнов, четыре года назад вошел в конфликт с городскими властями. Он отказался платить дань бандиту Крюку, главарю местной мафии. Тот собирал деньги с фирм, под видом добровольных благотворительных пожертвований в пользу боксерского клуба, почетным председателем которого был мафиози. Часть собранного шла спортсменам, но львиная доля текла в карманы бандитских главарей. Директор Железнов слишком всерьез воспринял лозунг Медвежутина о наведении порядка в стране. На самом деле, "порядок" свелся к монополизации преступности. Главарь местной мафии Крюк просто удвоил отступные — теперь ему приходилось вносить деньги в фонд партии "Единая Рабсия", в карман начальника ГУВД Степы Уховертова, и неким людям в местном управлении РСБ. Добывая эти деньги, Крюк вдвое увеличил поборы с подконтрольных фирм. Часть из них разорилась, другая подняла цены — тем и кончилась "борьба с мафией и коррупцией".

Железнов просто попался на удочку официальной пропаганды. На собрании акционеров Антон пробил решение об отказе от "благотворительных взносов". Крюк не стал нанимать наемного убийцу для расправы со строптивым директором. Встретившись с мэром и начальником местного РСБ в ресторане "Башня света", бандит пожаловался на дурной пример Железнова, просил приструнить его. Все директора, поставщики комплектующих для взбунтовавшейся фирмы, были членами "Единой Рабсии", и подчинялись ее негласной дисциплине. Было решено задушить фабрику "цивилизованно" — срывом поставок, бойкотом на рынке. Счетами фирмы заинтересовалась налоговая инспекция. Пожарная охрана закрыла склады фабрики, найдя их опасными… Дело кончилось крахом фирмы и отставкой Железнова — несмотря на его ясный ум и глубокие знания, несмотря на экономическую выгодность фабрики, несмотря на растущую потребность в ее продукции. Бандит Крюк настоял, чтобы фабрику не просто обанкротили, но и снесли — в назидание другим. Что и было сделано.

Вокруг пустого земельного участка разгорелся новый спор: отводить ли его под торговый комплекс, жилые дома или больницу для рабочих? А может, выстроить на этом месте новое предприятие? За каждым проектом стояло свое лобби. Предложение о строительстве больницы было отвергнуто почти сразу: начальник комиссии по здравоохранению Христиан Иванович Гибнер не имел денег на взятки, его авторитет был крайне низок. Основная борьба пошла между Феодулией Собакевич, отвечавшей за городские рынки, и Воровайкиным из комиссии по муниципальной собственности. За Воровайкиным стояли деньги того же мафиози Крюка, его влияние на мэра оказалось решающим. Участок был выставлен на аукцион, и Крюк приобрел его за бесценок, через подставных лиц. Теперь мафия решила выстроить на этом месте ликеро-водочный завод. У Крюка уже было несколько таких заводов, он контролировал производство водки в Урбоградской области. Мэр, имея процент от доходов Крюка, закрывал глаза на дрянное качество пойла, на многочисленные случаи отравлений. Негодяи ничем не гнушались ради прибылей.

Дареславец видел изнутри "нерушимое единство" мафии, чиновников и денежных тузов, прикрываемое ложью церковников и журналистов. Честный человек не мог не возмущаться, наблюдая эти безобразия. Однако не они толкнули бывшего полковника в ряды подполья. Еще в Моксве, в аппарате генерального штаба армии, он вступил в тайную организацию офицеров. Лидером этой группы был непосредственный начальник Валерия — генерал Игорь Харнакин. Как возмущенны они были расстрелом парламента! Дареславец тогда вышел в отставку под благовидным предлогом, не порывая конспиративной связи с сослуживцами-заговорщиками. Впоследствии эта группа установила контакт с Союзом Повстанцев. Бывший полковник вернулся из столицы в родной Урбоград и без труда устроился в местную мэрию. Служебные возможности он использовал для добывания сведений и вербовки людей.

Но сейчас Валерий не вспоминал о тайной стороне своей жизни. Он углубился в профессиональную задачу. Требовалось проверить, соответствует ли проект завода нормативным актам, строительным правилам, государственным стандартам, инструкциям органов надзора. Бегло посмотрев акт об отводе земельного участка, Валерий убедился: документ в порядке, земельное законодательство при покупке не нарушено. Будущим постройкам не угрожает промерзание грунтов, карстовые явления, подземные воды. Вблизи проходит железная дорога, обеспечен бесперебойный подвоз сырья и вывоз продукции. Для забора воды и сброса сточных вод используется река Бланка. Кажется, выбросы паров, дыма и копоти не превышают допустимый уровень. Пожарная безопасность соблюдена.

"Хм… А что они планируют по благоустройству территории, озеленению?" — спросил себя Дареславец — "Будет ли в цехах нормальное освещение, какие меры приняты для борьбы с шумом, планируется ли устройство гардеробных, душевых, умывальных? Будут ли питьевые фонтанчики, наконец? Удобно ли расположена столовая? Для владельцев завода мелочи, а для рабочих крайне важно. Нужно проследить за этим обязательно. Но чтобы мои поправки были обоснованны, требуется подвести под них инструкцию. Площадь комнат для приема пищи должна быть не менее двенадцати квадратных метров, кажется… Или десяти? У них тут вообще восемь… Надо спуститься в библиотеку, взять СниП и уточнить."

Дареславец вышел из кабинета и спустился на первый этаж. В вестибюле, перед огромным зеркалом, он привел в порядок костюм, поправил галстук. Расчесывая черную бороду, Валерий подумал: "Надо бы аккуратно постричь ее. Слишком уж разбойничий вид. Несолидно". Все же Дареславец остался доволен внешностью. В свои сорок семь лет — высокий, подтянутый, стройный. Елена Петлякова не зря восхищалась его лицом — высокий лоб, глубокий взгляд карих глаз, ровные белые зубы без единой щербинки… Полюбовавшись отражением, Дареславец спустился в подвал — в архивно-библиотечный отдел. Он вошел в читальный зал и вздохнул: несмотря на ранний час, к библиотекарю успела выстроиться небольшая очередь.