Смерть надевает маску - Эшли Уивер

– Пойдем в ту комнату, – сказала она. – Нам надо поговорить.

Я рискнула выглянуть из-за угла и увидела, как они вошли в ту самую комнату, где разворачивались драматические события со мной в главной роли. К счастью, они не до конца прикрыли за собой дверь.

Естественно, я сделала то, что сделала бы всякая уважающая себя жена: стала под дверью и принялась слушать, прижавшись к стене так, чтобы случайный прохожий решил, будто я просто отдыхаю от рьяного вальса.

– Я должна была прийти и повидаться с тобой, – сказала она. У нее был тихий и страстный голос, и это впечатление усиливалось грацией ее родного языка. У французской искусительницы и должен быть такой голос. И это немало меня раздражало. – Я решила, что ты злишься на меня, и не смогла этого вынести.

– Нисколько, – ответил Майло любезно. – Да и с чего бы вдруг?

– Нас ведь сфотографировали… Я знаю, тебе это не пришлось по душе.

– Меня не столько фотограф удивил.

– Тогда что же? Поцелуй? – Элен рассмеялась; ее гортанный смех был хорошо отрепетирован. – Тебе не понравилось?

– Скажем так, это было несвоевременно.

Я почувствовала слабость от того, что все мои худшие подозрения оказываются правдой. Майло распекает ее за неосторожность – только и всего. Хотелось уйти, но я не могла. Не сейчас. Нужно было узнать, что на самом деле между ними происходит и как много она для него значит.

Элен снова рассмеялась.

– Фотографы всюду ходят за мной по пятам. Им нравится наблюдать интересные вещи. А ты, Майло, – промурлыкала она его имя, – очень и очень интересен.

Актриса явно перегибала палку. Если Майло простодушно купился на такое, я его сильно переоценила.

– А что сказала твоя жена? – спросила она со смешком, отчего я крепко стиснула зубы.

– Ей это не понравилось. – Майло всегда умел преуменьшать.

– Она ругалась, дралась, бросала в тебя все, что попадется под руку?

Я возмутилась: за кого она меня держит? За моряка?

– Едва ли, – ответил Майло с явной иронией. – Но тем не менее это ее разозлило.

Элен фыркнула:

– Вы, англичане, принимаете это слишком близко к сердцу. Ты сказал ей, что мы всего лишь повеселились?

– Я сказал, что нас сфотографировали в самый неподходящий момент, и больше ничего не было.

– Так грустно, – жалобно произнесла она, – но сейчас никаких фотографов поблизости нет. – Ее интонация говорила сама за себя, но она все равно добавила: – Поцелуй меня.

Я напряженно ждала тишины, подтверждающей его согласие. И тем сильнее меня удивил его ответ.

– Нет, Элен, – сказал он так же спокойно. – Я уже говорил тебе, мне это неинтересно.

– Да ты просто меня дразнишь, – заязвила Элен. – Наверное, хочешь свести меня с ума от желания. Ведь так?

Я снова стиснула зубы. Боже мой! Все это звучит как реплики из какой-то абсурдной мелодрамы! Я не видела ни одного ее фильма, но если это выступление раскрывает все грани ее таланта, то я ничего не упустила.

В голосе своего мужа я распознала раздражительность:

– Никто тебя не дразнит, Элен. Я не буду тебя целовать.

Она возмущенно фыркнула.

– Не подумай, что я не ценю это предложение, – продолжил Майло. – Я восхищаюсь твоей красотой, но, боюсь, мой ответ – нет. Понимаешь, наверное, это ужасно по-английски, но я очень люблю свою жену.

Скоро он выйдет из комнаты, подумала я и быстро пошла в сторону лестницы.

Наверное, поднимаясь по ней с такой глупой улыбкой, выглядела я как последняя дурочка…

На втором этаже я постучала в дверь спальни напротив карточной. Ее сразу же открыл тучный сержант, который все это время ждал, когда же появится преступник.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, протиснувшись в комнату. – Вор пока не объявился?

Думаю, мое появление немного сбило его с толку, но он быстро взял себя в руки:

– Ни души, мэм, – ответил он.

Меня начали одолевать сомнения. Наверное, ловушка просто смехотворна и ни за что не сработает… А может быть, убийца – один из Баррингтонов или сам лорд Данмор, и поэтому посвящен во все это. Если подумать, план выглядит не слишком обнадеживающе.

Я уселась в бархатное коричневое кресло. Стоит немного подождать – может, что-то еще произойдет.

Рядом со мной сержанту стало не по себе. Наверное, он просто не знал точно, кто я такая и почему знаю о его секретном задании. Впрочем, он был слишком вежлив, чтобы заговорить об этом, так что мы пару минут поговорили о погоде.

А когда сержант решил посвятить меня в разработанную им теорию идеального климата для поимки преступников, дверь отворилась, и в комнату вошли инспектор Джонс, а следом за ним Майло.

– Добрый вечер, миссис Эймс, – поздоровался инспектор, прикрыв дверь так, чтобы в проходе осталась едва заметная щелочка. – Как я и думал, вы здесь.

Я перевела взгляд на Майло – он уже смотрел на меня.

– Привет, – сказала я с улыбкой.

Он едва заметно улыбнулся в ответ, и я почувствовала, как сильно его люблю… Как много нужно было ему сказать! Но, увы, не сейчас.

– Все тихо? – спросил инспектор Джонс, возвращая меня к делу.

– Нет, пока что никто не клюнул, – ответила я угрюмо.

– Что ж, если удача на нашей стороне, ждать осталось недолго.

Сержант снова стал у двери – так, чтобы можно было смотреть сквозь щель. Майло и инспектор Джонс присели, и мы все принялись ждать – молча и без особых надежд. Какой же нудный выйдет вечер, если мы так и просидим до самого конца, поглядывая друг на друга, чтобы хоть как-то развеять скуку! Если бы кто-нибудь захватил с собой колоду – по крайней мере, сыграли бы в бридж.

Но долго ждать действительно не пришлось. Как всегда, интуиция инспектора нас не подвела, и через несколько минут сержант подал знак. Затем я услышала за дверью тихие шаги. Инспектор вскинул руку, призывая хранить молчание.

Мы подождали еще немного, а затем инспектор Джонс на цыпочках направился к двери и приоткрыл ее пошире. Поначалу я ничего не могла рассмотреть, но вскоре он открыл дверь настежь.

В коридоре стояла Марджори Эклз. В руках у нее виднелся Бриллиант Данморов.

С округлившимися глазами я поднялась с места. Трудно поверить, что план сработал!.. Да это же просто абсурд! Однако вот она, прямо перед нами – поймана с поличным.

– Добрый вечер, мисс Эклз, – сказал инспектор Джонс одновременно и вежливо, и разоблачающе. – Скажите, пожалуйста, что вы намереваетесь сделать с этим ожерельем?

Марджори залилась краской, и я подумала, что она начнет выдумывать нелепые отговорки. Однако она в бессилии опустила руки.

– Что ж, вы меня поймали. Да, все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Тут она бросила на меня полный злобы взгляд: – Как я не догадалась, что это ловушка!

– Пожалуй, вам лучше пройти в эту комнату, – произнес инспектор Джонс, взял камень у нее из рук и сунул себе в карман.

– Ой, подождите! – послышался крик из коридора. – Она не сделала ничего плохого! – Это была Фелисити Эклз. Бледная, как смерть, она подошла к двери, заламывая руки. – Пожалуйста, не арестовывайте ее. Это не то, что вы подумали…

– Помолчи, Фелисити, – сказала Марджори, впрочем, без злобы в голосе.

– Если у вас есть объяснение, – спокойно заговорил инспектор Джонс, – то лучше дать его нам сейчас.

Они гуськом прошли за инспектором, и он закрыл дверь. Все сели, и инспектор Джонс посмотрел на Марджори Эклз.

– Что ж, пора рассказать мне, что здесь происходит.

Она вздохнула и пожала плечами:

– Если хотите знать, Джим брал украшения своей тетки и давал мне, чтобы я их продала.

Удивительно! Джеймс Харкер крал драгоценности у своей тети? Нет, такого поворота я не ожидала – ведь в этом не было никакого смысла!

– Почему он это делал? – вежливо спросил инспектор Джонс.

Марджори улыбнулась, и к ней вернулась прежняя уверенность.

– Потому что я его попросила.

– Понятно. Следовательно, он был влюблен в вас?

Она снова пожала плечами:

– Не думаю, что Джим назвал бы это так. Мы просто были очень близкими друзьями. И он хотел помочь мне, раз уж мог. И Фелисити тоже. Если начистоту, я думаю, он был немножко влюблен в нее. И Фелисити его любила – по-своему. Даже обожала.

Инспектор Джонс перевел взгляд на побелевшую Фелисити, а затем снова обратился к Марджори:

– Как именно он хотел вам помочь?

Марджори посмотрела на сестру, и та едва заметно кивнула.

– Ее преследовал мистер Фостер.

– Преследовал? – скептически повторил инспектор Джонс, и я в очередной раз изумилась, как много может выразить человек, произнеся при этом одно-единственное слово.

– Да, он просто дико хотел, чтобы Фелисити… поддалась его чарам. Он ей никогда не нравился, но ему на это наплевать. Он абсолютно непреклонен.

Она говорила правду. К несчастью, я и сама видела, как далеко может зайти мистер Фостер. А миссис Гармонд только подтвердила, что он не остановится ни перед чем, чтобы добиться того, в чем ему отказывают.