От Батыя до Ивана Грозного: история Российская во всей ее полноте - Василий Татищев

Дары Мамаю. Тютчев. Тысяцкий Никула. Ржевский. Волосатый. Тупик. Поленин. Судок. Белозерские. Каргопольские. Кубинские. Вандомские. Ярославские. Прозоровские. Курбский. Ростовский. Устюжские. Поход в Троицкий. Пересвет. Ослебя. Купцы в войске. Северка. Устроение полков. Большой полк. Правая рука. Левая рука. Глеб брянский. Передовой. Воеводы. Волуевич. Квашня. Белоус. Мещерский. Вельяминов. Кобылин. Число войск. Олег ужаснулся. Литовский не пошел. Князь же великий Дмитрий Иоаннович, послушав совета Киприана митрополита и князей бывших, отпустил послов Мамаевых, одарив довольно, и с ними послал избранного на такие дела, именем Захарий Тутчев, дав ему два толмача, знающих татарский язык, и золота и серебра много отпустил с ним к хану Мамаю. Дошел же посол до земли Рязанской и, слышав, что Олег, князь рязанский, приложился к Мамаю, послал тайно скоро вестника к великому князю на Москву. Услышал же то князь великий, и скорбен стал и опечалился весьма, и взял брата своего, который из двоюродных, князя Владимира Андреевича, и пошел к отцу своему Киприану, митрополиту всея Руси, и поведал ему, что Ягайло, князь литовский, и Олег, князь рязанский, совокупились с Мамаем на нас. Киприан же митрополит сказал: «Ты же, господин сын мой возлюбленный о Христе, каковые обиды сотворил ты им?». Князь же великий Дмитрий Иоаннович, прослезившись, сказал ему: «Я же, отец, согрешил и недостоин жить. К ним же ни одной черты по отцам моих закону не преступил. Ибо ведаешь, отец, сам, что доволен я пределами своими и у чужих не желаю похищать, и им ни одной обиды не сотворил; не знаю, чего ради восстали на меня». Говорил ему митрополит: «Если так есть, не скорби, не смущайся, Господь тебе заступник и помощник есть, поскольку Господь правду возлюбил и за правду борется, и правда от смерти избавляет; не спроста же вот действуй да внезапно, не действуй исподволь, но собирай воинства и по всем землям со всяким умилением, и смирением, и любовию пошли, да сойдутся все люди, и много умножится воинства, и так не с одним смирением станешь, но смирение и страх совокупишь, и возразишь, и устрашишь сопротивляющихся тебе». Князь великий ж, слышав о князе Олеге рязанском, снова по всем землям послал, со смирением и умилением прося и созывая князей и своей вотчины всяких людей в воинство, и перестал печалиться, возложил печаль свою на Господа и на пречистую его матерь, и на святого чудотворца Петра, и на всех святых, говоря: «Как Господь хочет, так творит; ибо воле его кто противится? Нам же подобает просить прощения грехов своих и милости от него, он же творит все на пользу и спасение нам». И творил князь великий милостыню по монастырям и по церквам странникам и нищим. Малое время была тихость повсюду. И великий князь был на пиру у Никулы Васильевича тысяцкого с братом своим князем со Владимиром Андреевичем и со всеми тогда пришедшими князями и воеводами, и вот снова пришли вести, что Мамай неотложно хочет идти на великого князя Дмитрия Иоанновича. Он же с братом своим князем Владимиром Андреевичем и с прочими князями и воеводами советовался, умыслили стражу приготовить крепкую в Поле. И послал на стражу крепких воинов вооруженных, Родиона Ржевского, Андрея Волосатого, Василия Тупика и иных крепких мужественных на сие, и повелел им на Быстрой и на Тихой Сосне стеречь со всяким опасением, и под Орду ехать языка добывать, и истину Мамаева хотения уведать. А сам князь великий в тот час по всем землям снова гонцов разослал с грамотами, да готовы будут против татар. И повелел совокупляться всем на Коломне месяца июля в 31 день, на память преподобного Евдокима, сам же начал в том участвовать и готовиться с пришедшими тогда князями. И собирались воинства многие, вести же не было ниоткуда; посланные же в Поле стражи оставались на месте, и не было от них вести никакой. Князь же великий послал в Поле вторую стражу, Климента Поленина, Ивана Святослава, Григория Судока и иных с ними, заповедал им вскоре возвращаться. Они же встретили от Василия Тупика ведущих языка к великому князю, что несомненно Мамай идет на Русь и что присоединились к нему Олег, князь рязанский, и Ягайло, великий князь литовский; однако не спешит еще Мамай, но ждет осени, да возрастут плоды земные, и литва да войдет во страны Русские. Князь же великий Дмитрий Иоаннович уведал истинно, что несомненно идет на них князь Мамай со многою силою, и начал утешать и укреплять брата своего князя Владимира Андреевича, и прочие князи, и бояре, и воеводы, да крепки и мужественны будут против татар. Они же все единодушно возопили, что «готовы мы во Христе пострадать за христианскую веру и за твою обиду». И повелел всем людям быть на Коломне месяца августа в 15 день, на Успение пречистой Богородицы, и там поставить каждому полку воеводу. И пришли князи белозерские, крепкие и мужественные на брань, с воинствами своими: князь Федор Семенович, князь Семен Михайлович, князь Андрей кемский, князь Глеб каргапольский и кубинский. Пришли ж вандомские князи, а также пришли ярославские князи со всеми силами своими, князь Андрей и князь Роман Прозоровские, князь Лев Курбский, князь Дмитрий ростовский, князи устюжские и иные многие князи и воеводы со многими силами. Восхотел же князь великий идти в монастырь к живоначальной Троице помолиться и к игумену Сергию, благословился у отца своего Киприана, митрополита всея Руси. И пришел в монастырь месяца августа в 18 день, на память святых мучеников Флора и Лавра, и восхотел снова возвратиться в Москву, но поскольку начали ускорять вестники, говорящие о Мамаево нашествие, игумен же Сергий умолил его есть у него хлеба в трапезе. «Да даст тебе, сказал, Господь Бог и пречистая Богородица помощь, и еще сей победы венец с вечным сыном носить тебе предстоит, прочим же многим без числа готовятся венцы с вечною памятью». И повелел священную воду готовить, и после вставания от трапезы благословил крестом и окропил священною водою великого князя, и сказал ему: «Почти дарами и честию нечестивого Мамая, да видел Господь Бог смирение твое, и вознесет тебя, а его неукротимую ярость и гордость низложит». Князь же сказал: «Все сие сотворил ему, отец, он же еще более с великою гордостию возносится». Преподобный же сказал: «Если подлинно так есть, то поистине ждет его конечное погубление и запустение, тебе же от Господа Бога и пречистой Богородицы и святых его помощь и милость, и слава». И начал у Сергия игумена просить князь великий иноков Пересвета и Ослебя, мужества и храбрости их ради и полки умея набирать, говоря такое: «Отец, дай мне двух воинов от своего полку, двух братьев, Пересвета да Ослебя, сии же известные всем ратники великие, воины крепкие и смышленые весьма к воинскому делу и службе». Сергий же повелел им скоро приготовиться на дело ратное. Они же от всей души послушание сотворили игумену Сергию, никак не отказались от повеления его. Он же дал им оружие в тленных места нетленное, крест Христов нашитый на схимах, и сие повелел им вместо шлемов возлагать на головы и крепко биться во Христе с врагами его, и дал их в руки великому князю Дмитрию Иоанновичу, сказал ему так: «Вот тебе, князь, мои воины вооруженные, по твоему желанию, которых пожелал ты с тобою иметь в случившихся напастях во время беды и нужды». И сказал им: «Мир вам, братия моя возлюбленные во Христе Пересвет и Ослебя, пострадайте вместе, как добрые воины Христовы, поскольку время вашей купли пришло». И благословил их крестом, и окропил священною водою великого князя и тех своих двух иноков, и всех князей, бояр и воевод, и говорил великому князю: «Господь Бог будет тебе помощник и заступник, и Он победит и низложит супостатов твоих и прославит тебя». Князь же великий принял благословение преподобного и обрадовался сердцем, что сказал ему преподобный Сергий. И сие держал во уме своем, как некое сокровище, и не поведал никому же. И придя во град Москву, благословился у Киприана, митрополита всея Руси, и поведал ему одному, что сказал ему преподобный Сергий. Говорил ему митрополит: «Не поведай сие никому же, до тех пор пока Господь в благое не изведет». Князь же великий Дмитрий Иоаннович, позаботившись и приготовившись со всеми, вошел в соборную церковь и пал ниц пред образом пречистой Богородицы, которую Лука евангелист написал, молясь получить помощь на враги; затем пошел ко гробу святого чудотворца Петра и припал со слезами, молясь получить помощь и заступление от врагов и низложить гордость их и суровость. И кончив молитву, пошел к отцу своему Киприану, митрополиту всея Руси, прощенья и благословенья прося. Митрополит же простил его и благословил, и знаменовал его честным крестом, и окропил его священною водою, и послал пресвитеров и дьяконов многих с честными крестами и со священною водою в Никольские, и во Фроловские, и в Константинопольские врата благословлять всех, да всяк воин благословится и священною водою окропится. Августа 20 дня князь великий пошел в церковь святого архистратига Михаила и молился со слезами многими, отдал поклон у гробов родителей своих, простился и благословился. И ушел из церкви, и уселся на коня, пошел к Коломне. Брата ж своего князя Владимира Андреевича отпустил на Барашеву дорогу, а белозерские князи пошли Болвановскою дорогою с воинствами их. А князь сам великий пошел на Котел со многими силами. И было ему: спереди солнце грело, а сзади за ним кроткий и тихий ветер веял. Шли же разными путями, чтобы не оскудеть в корме и не утеснятся в переправах. Взял же тогда князь великий с собою десять мужей сурожан гостей, чтобы видели: если что Бог случит, поведают в дальних землях, поскольку они ходили из земли в землю и знаемы всеми во ордах и во фрязях; и другая вещь: если случится недостаток в коей потребе, сии куплю сотворят по обычаю их. Вот же имена их: Василий Капица, Сидор Елферьев, Константин, Козьма Коверя, Симеон Антонов, Михаил Саларев, Тимофей Весяков, Дмитрий Черный, Дементий Саларев, Иван Ших. И пришел князь великий на Коломну в субботу месяца августа в 28 день, на память преподобного отца нашего Моисея Мурина. Прежде же великого князя сошлись там воеводы многие и встретили великого князя на речке Северке, а Герасим, епископ коломенский, встретил его в городских вратах с крестами. Повелел же князь великий на утро рано в воскресенье всем князям, и боярам, и воеводам выехать на поле и назначил каждому полку воеводу. И взял к себе князь великий в полк белозерских князей с воинствами их, ибо были удалы весьма и мужественны. А на правую руку назначил брата своего князя Владимира Андреевича, дав ему в полк ярославских князей с воинствами их. А на левую руку назначил князя Глеба брянского. В передовой же полк назначил князя Дмитрия Всеволодова да Владимира Всеволодова, коломенского же полку воевода Микула Васильевич, владимирский ж и юрьевский воевода Тимофей Валуевич, костромской же воевода Иван Родионович Квашня, переславский же воевода Андрей Серкизович. А у князя Владимира Андреевича воеводы: Даниил Белоус, Константин Конанович, князь Федор елецкий, князь Юрий мещерский, князь Андрей муромский. Князь же великий, урядив полки, вошел в церковь, и помолился Господу Богу, и пречистой Богородице, и всем святым, и благословился у Герасима, епископа коломенского, говоря: «Благослови меня, отец, идти против татар». Герасим же, епископ коломенский, благословил его и все воинство его сражаться против нечестивых татар. И пошел князь великий с Коломны со многими силами, и, придя, стал у Оки на устье Лопасны реки. И тут пришел к нему воевода Тимофей Васильевич, тысяцкого внук Василиев, правнук Веньяминов, со многими воинствами, что было оставались на Москве. И тут о вестях выслушав, повелел им через Оку реку переправляться, и заповедал каждому полку, говоря такое: «Если кто идет по Рязанской земле, да никто же ни к чему коснется, ни волосу единому, и нисколько не возьмет у кого». На Москве же у отца своего Киприана, митрополита всея Руси, и великой княгини своей Евдокии и у сынов своих у Василия, у Юрия воеводу своего оставил Федора Андреевича Кобылина. И переправилось все воинство его чрез Оку реку в день воскресный, а на следующее утро в понедельник сам переправился. И была ему печаль, что мало пешей рати. И оставил у Лопасны великий князь воеводу своего Тимофея, сына Васильева тысяцкого, да когда пешая рать или конные пойдут за ним, да проводит их без обмана, никто же от тех ратных, идя по Рязанской земле, да не коснется ничему и нисколько да не возьмет у кого. И повелел счесть силу свою, сколько их есть. И было их более 20[0] 000. Слышано же было на Москве у митрополита, и у великой княгини Евдокии, и во всех градах и народах, что князь великий со всеми князями и со всеми силами переправился через Оку реку в Рязанскую землю и пошел на бой, а пешая рать не успела прийти, начали скорбеть и сетовать все, говоря со слезами: «Почему пошел за Оку? Если и сам Божиею милостию сохранен будет, но всяко от воинства его многие падением падут бедным». И о сем все скорбели, слезились неутешно. Услышал же князь Олег рязанский, что князь великий Дмитрий переправился через Оку реку и идет со многими силами против Мамая, смутился о сем, говоря: «Что сей творит, и откуда для этого таковые силы собрались? Мы ожидали, что он сбежит в дальние места, или в Великий Новгород, или на Двину; сей же ныне идет против такового сильного царя. Но как о сем дам весть другу моему великому князю Ягайло Ольгердовичу литовскому? Ибо не дадут нам посланиями обмениваться, заняли пути все». И говорили ему бояре его и вельможи его: «Мы же, господин, слышали о сем за 15 дней и устыдились тебе поведать. Говорят же в вотчине его о монахе некоем именем Сергий, который пророчество от Бога имел, и тот монах вооружил его и повелел ему пойти против Мамая». Олег же князь рязанский услышав сие, устрашился и вострепетался весьма, говоря: «Почему мне прежде сего не поведали о сем? И я бы тогда, придя, умолил нечестивого царя Мамая, да нисколько бы зла не сотворилось никому же. Ибо мне своей земли тем не наполнить, ни убитых воскресить, ни полоненных возвратить; ибо все сие Божиим судом было, как Богу угодно было, так и было то, ныне погубил свою душу; к кому же свойственность покажу? Если к Мамаю, всяко погибнуть имею, ибо беззаконен буду и неверен; если к Ягайло Ольгердовичу, так же есть. Но подлинно воля Господня да будет, кому Господь Бог поможет и пречистая Богородица и все святые, тому и я свойственность покажу». Князь же великий Ягайло литовский по вышесказанным обещаниям своим в назначенный срок совокупил литвы много, и варягов, и жмоти, и прочих и пошел на помощь к Мамаю царю. И придя к Одоеву, стал и начал расспрашивать про вести. И услышал, что князь Олег рязанский устрашился и вострепетал весьма, и начал и тот скорбеть и тужить, говоря: «Зачем прельстился от друга своего Олега рязанского. Почему вверился ему? Никогда же поистине не бывали литва от Рязани учима; ныне же почему в безумие впали?». И так начал ожидать, что сотворится Мамаю с московским.