Ученик убийцы. Королевский убийца (сборник) - Робин Хобб

– Почему? – быстро спросил Чейд.

– Мм… Это было давно. Гейдж. Он солдат. Он приходил как-то ночью к Барричу, немного пьяный и слегка раненный. Он подрался с Галеном, и Гален ударил его по лицу маленьким хлыстом или чем-то в этом роде. Гейдж просил Баррича подлечить его, потому что было уже поздно, а он не должен был пить этой ночью. Ему следовало стоять на часах или еще что-то. Гейдж сказал Барричу, что он услышал, как Гален говорит, будто Регал в два раза более достоин трона, чем Чивэл и Верити, вместе взятые, и что только дурацкий обычай не позволяет отдать ему корону. Гален сказал, что мать Регала более высокого рождения, чем первая королева Шрюда, и всякий знает, что это справедливо. Но Гален сказал кое-что еще, и из-за этого-то Гейдж и полез в драку. Он сказал, что королева Дизайер более знатного рода, чем сам Шрюд, потому что у нее кровь Видящих от обоих родителей, а у Шрюда только от отца. Так что Гейдж замахнулся на него, но Гален отступил и ударил его чем-то в лицо. – Я замолчал.

– И?.. – подбодрил меня Чейд.

– И значит, он ставит Регала выше Верити и даже выше короля. А Регал, ну… он просто принимает это как должное. Он более дружелюбен с Галеном, чем со слугами или с солдатами. Похоже, он советовался с ним те несколько раз, когда я видел их вместе; Гален одевается и ходит так же, как принц Регал, так что можно даже подумать, что он передразнивает его. Иногда они выглядят почти одинаково.

– Да? – Чейд наклонился ближе, в ожидании. – Что еще ты заметил?

Я покопался в своей памяти, разыскивая какие-нибудь наблюдения.

– Пожалуй, это все.

– Он никогда не заговаривал с тобой?

– Нет.

– Понятно, – кивнул Чейд самому себе. – А что ты знаешь о его репутации? Что подозреваешь?

Он пытался подвести меня к какому-то заключению, но я не мог догадаться к какому.

– Он из Фарроу. С материка. Его семья появилась в Баккипе вместе со второй женой короля Шрюда. Я слышал разговоры о том, что он боится воды, боится плавать на корабле и заходить в воду. Баррич уважает его, но не любит. Он говорит, что это человек, который знает свою работу и делает ее, но Баррич не может иметь дела с тем, кто плохо обращается с животными, даже если виной тому невежество. На кухне Галена не любят. Он всегда заставляет плакать самых младших. Он обвиняет девушек в том, что их волосы попадают в пищу или у них грязные руки, а про мальчиков говорит, что они грубят и неправильно подают еду. Повара тоже не любят его, потому что их помощники от расстройства плохо работают.

Чейд все еще смотрел на меня выжидающе, как будто хотел услышать что-то важное. Я напряг память, вспоминая еще какие-нибудь слухи.

– Он носит цепь, в которую вставлены три драгоценных камня. Ее подарила ему королева Дизайер за какую-то особую услугу. Мм… Шут ненавидит его. Он однажды сказал мне, что, если никого нет поблизости, Гален называет его уродом и бросает в него всякую гадость.

Чейд поднял брови:

– Шут разговаривает с тобой?

Голос его был более чем недоверчивым. Он так резко выпрямился в кресле, что вино выплеснулось из бокала ему на колени. Он рассеянно вытер их рукавом.

– Иногда, – осторожно подтвердил я. – Не очень часто. Только когда у него подходящее настроение. Он просто появляется и говорит мне всякие вещи.

– Какие такие вещи?

Я внезапно понял, что никогда не рассказывал Чейду эту загадку «запас псаспас». Тогда она казалась слишком запутанной, чтобы вдаваться в нее.

– О, просто странные вещи. Примерно два месяца назад он остановил меня и сказал, что утром не следует охотиться. Но погода была ясная и хорошая. Баррич в тот день добыл этого большого кабана. Вы помните. Это был тот же день, когда мы вышли на росомаху и она сильно порвала двух собак.

– Насколько я помню, она чуть не напала на тебя? – Чейд подался вперед со странным азартом.

Я пожал плечами.

– Баррич задавил ее. А потом он страшно ругал меня, как будто это была моя вина, и сказал, что он вышиб бы из меня мозги, если бы этот зверь повредил Уголька. Как будто я знал, что она повернет на меня! – Я помедлил. – Чейд, я знаю, что шут странный. Но мне нравится, когда он приходит разговаривать со мной. Он говорит загадками, и насмехается надо мной, и позволяет себе указывать мне, что я должен делать, по его мнению: не носить желтого или вымыть голову, но…

– Да? – Чейд подгонял меня, как будто то, что я говорил, было исключительно важно.

– Он мне нравится, – сказал я неуверенно. – Он насмехается надо мной, но, когда он это делает, мне не обидно. То, что он выбирает меня, чтобы разговаривать, заставляет меня чувствовать себя… ну, значительным.

Чейд откинулся назад. Он поднес руку к губам, чтобы скрыть улыбку, но я не понял, что его рассмешило.

– Доверяй своим инстинктам, – сказал он коротко. – И принимай все советы, которые шут дает тебе. И, как ты и делал раньше, не болтай о том, что он приходит говорить с тобой. Некоторые могут это неправильно понять.

– Кто? – спросил я.

– Может быть, король Шрюд. В конце концов, шут принадлежит ему. Куплен и оплачен.

Дюжина вопросов рвалась с моего языка. Чейд понял это по выражению моего лица, потому что поднял руку, чтобы остановить меня.

– Не теперь. Сейчас это все, что тебе нужно знать. На самом деле даже больше, чем тебе нужно знать. Но я был удивлен твоим открытием. Не в моем вкусе выдавать чужие секреты. Если шут захочет, чтобы ты знал больше, он может сам рассказать тебе. Но я припоминаю, что мы обсуждали Галена.

Я со вздохом откинулся в кресле.

– Гален. Так вот, он плохо обращается с теми, кто не может постоять за себя, одевается хорошо и ест один. Что еще я должен знать, Чейд? У меня были строгие учителя и были неприятные. Я думаю, я научусь обходиться и с ним.

– Да уж постарайся. – Чейд был до ужаса серьезен. – Потому что он ненавидит тебя. Он ненавидит тебя больше, чем любил твоего отца. Глубина чувств, которые он испытывал к твоему отцу, беспокоила меня. Ни один человек, даже принц, не достоин такой слепой привязанности, в особенности столь внезапной. А тебя он ненавидит еще сильнее. Это пугает меня.

Что-то в тоне Чейда заставило меня похолодеть. Я ощутил тревогу, такую сильную, что я даже почувствовал приступ дурноты.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Потому что он сказал об этом Шрюду, когда Шрюд приказал включить тебя в число учеников. «Разве ублюдок не должен знать своего места? Разве он не должен быть доволен тем, что вы сделали для него?» А потом он отказался учить тебя.

– Отказался?

– Я же сказал. Но Шрюд был непреклонен. А он король, и Гален должен подчиняться ему сейчас, несмотря на то что он был человеком королевы. Так что Гален смягчился и сказал, что попытается научить тебя. Ты будешь встречаться с ним каждый день. Начнешь через месяц. А до этого ты принадлежишь Пейшенс.

– Где я буду учиться Силе?

– На одной из башен находится то, что называется Садом Королевы. Ты будешь допущен туда. – Чейд помолчал, как бы желая предостеречь меня, но боясь испугать. – Будь осторожен, – сказал он наконец, – потому что в стенах этого сада я не имею никакого влияния. Там я слеп.

Это было странное предупреждение, и я принял его близко к сердцу.

Глава 13

Кузнечик

Леди Пейшенс славилась эксцентричностью уже в раннем возрасте. Когда она была девочкой, няньки говорили, что она упрямо требует независимости, но у нее не хватает здравого смысла, чтобы позаботиться о себе. Одна из них заметила: «Она будет весь день ходить с развязанными шнурками, потому что не может завязать их, и все равно не допустит, чтобы это сделал кто-нибудь другой». Ей еще не исполнилось десяти лет, когда она начала избегать традиционных наук, которые следовало знать девочке ее положения, и заинтересовалась ремеслами, наверняка бесполезными в будущем: гончарным делом, татуировкой, изготовлением духов, а также выращиванием и разведением растений, особенно чужеземных.

Без малейших угрызений совести юная леди Пейшенс могла скрыться от наставников на несколько часов. Она предпочитала леса и фруктовые сады ухоженным дворикам в замке матери. Можно было подумать, что это сделало из нее выносливого и практичного ребенка. Но ничто не может быть дальше от истины, чем это предположение. Она, по-видимому, постоянно подвергала себя опасности, всегда была исцарапана и изранена, неоднократно терялась и никогда не проявляла разумной осторожности перед человеком или зверем.

Образование леди Пейшенс в большой степени исходило от нее самой. Она овладела чтением и арифметикой в раннем возрасте и с этого времени изучала каждую книгу, свиток или таблицу, которые ей попадались, с жадным и неразборчивым любопытством. Учителя расстраивались из-за ее вызывающего поведения и частого отсутствия, что, впрочем, почти не влияло на ее способность усваивать их уроки быстро и хорошо. Но применение этих знаний вовсе не интересовало леди Пейшенс. Ее голова была полна фантазиями. Она заменяла поэзией и музыкой логику и манеры и не выказывала совсем никакого интереса к светской жизни и к искусству женского обольщения.