Проект «Барсум» - Ларри Нивен

Судьи стали совещаться. Их голоса вскоре слились в единое бормотание, и игроки не могли разобрать ни слова.

Наконец, человечки пришли к общему мнению.

— Мы знаем, — начал «эскимос», — что у вашей цивилизации есть один грех, который невозможно ни понять, ни оправдать. Этот грех мы вам никогда не простим. Мы имеем в виду вашу мясную промышленность.

— Простите, не понял, — изумился Боулз.

— Объясняю, — продолжил судья-«эскимос». — Миллионы несчастных животных ежегодно подвергаются варварскому убийству.

Пространство над судьями помутнело, и вскоре над их головами повисло объемное изображение скотобойни. До игроков донесся запах крови. По направлению к конвейеру покорно следовали десятки молодых бычков.

— Вы слишком много убиваете животных и птиц, — обвинял «эскимос».

Появился длинный контейнер, который на специальных захватах нес тысячи птиц к головоотсекающей машине. Это была настоящая Треблинка, Освенцим, контейнер смерти.

Перед игроками предстал и разделочный цех плавучего завода, куда опадали тысячи тонн добытого тунца. Картину довершали горы отрезанных рыбьих голов, потрохов и плавников, сверкающих на солнце.

— Для нас это крайний грех, — вновь заговорил «эскимос». — Для нас и для Седны это вне представления и разума. Сравните все с практикой давно прошедшего времени.

Неожиданно появилась широкая заснеженная просека в дремучей тайге. По просеке двое мужчин тащили огромную тушу убитого карибу.

Макс, слушая завывания полярного ветра, чувствовал, как билось его сердце. Так охотились его предки. Что-то Максу подсказывало, что именно так, в единении с природой, человек должен добывать себе пропитание.

Завершилась вся эпопея изображением кричаще-разноцветных полок в огромном супермаркете, где видное место занимали сотни сортов колбас, копченостей и сырых тушек, как упакованных, так и подвешенных на крючья или просто разложенных на витринах.

— Итак, — с пафосом произнес «эскимос», — вы потеряли всякое единство с природой, всякое чувство разумности! Ваш грех даже страшнее! Вы полностью подмяли природу под себя!

Супермаркет исчез и над всеми появился мультипликационный образ некоего Фердинанда по прозвищу Бычок.

Макс был наслышан об этом Фердинанде. Его хорошо знали не только в Америке, но и еще в шестнадцати странах мира, Фердинанду принадлежала большая часть ресторанов «Ленивый Такс», специализирующихся на мексиканской кухне. Бывший когда-то хозяином скромной забегаловки, а теперь доросший до владельца огромной ресторанной империи, Фердинанд не только скупал скот, но и выращивал его на своих бесчисленных ранчо.

Фердинанд тупо посмотрел на игроков и заученно произнес:

— Добро пожаловать в «Ленивый Тако»! Мы готовим лучшие бифштексы в мире! Бифштекс… Это такое наслаждение!

Макс вспомнил, что бифштексы в заведениях Фердинанда готовить действительно умеют.

На рекламе с физиономией владельца ресторанов дело не закончилось. За ней последовал целый парад рекламных роликов с портретами различных куриных, рыбных, консервных королей. Здесь были и Фогги-Леггорн, и Чарли-Тунец, и Даффи-Утенок, и даже некая Элизабет Уильямс по прозвищу Свинка.

Орсон от отчаяния закрыл руками лицо. «И откуда только они взяли эти рекламные ролики? Мы пропали!» — думал он. Чувство стыда жгло и Макса.

— О какой защите теперь может идти речь? Вы опозорили дух животных. Грех!

— Грех! — хором повторили остальные человечки.

Выдержав небольшую паузу, «эскимос» произнес:

— Теперь остается только огласить…

— Постойте! Минуточку! — вдруг раздался голос Джонни Уэлша.

Все с удивлением посмотрели на комедианта, который неожиданно заговорил голосом Фогги-Леггорна:

— Думаю, что лучше всего в этом вопросе разберусь я сам. Не возражаете, Робин?

— Конечно, нет, — с удивлением и облегчением ответил Боулз.

— Вы знаете, — собравшись с мыслями, начал Уэлш, — чем больше людей живет в стране, тем больше требуется пищи. Кажется, у вас, эскимосов, большой честью является иметь много детей. Бездетные пары осыпают проклятиями и даже выгоняют из общины. Мы тоже любим своих детей.

— Допустим, — неохотно согласился «эскимос».

— Так вот, — продолжил Уэлш. — Хорошо развитая пищевая индустрия позволяет нам накормить наших детей. Вот если бы мы их не кормили, то это было бы настоящим грехом. Мы хотим, чтобы как можно больше наших родившихся детей выжило. Поэтому-то в нашем обществе так много учителей, врачей, инженеров… Они тоже нужны нам, чтобы воспитывать детей, учить их, выхаживать… Поэтому у нас так много рыбаков и фермеров. И мы стараемся убивать животных гуманно. Неужели пронзить копьем живот какого-нибудь оленя гуманнее нашего способа умерщвления? — Неожиданно опять вмешалась Трианна:

— Я еврейка, и в нашей «Торе» сказано, что кошерное мясо должно браться от того животного, которое убито гуманно, насколько это возможно. Думаю, такое наставление есть у каждого народа.

— Нет, не у каждого, — возразил .«японец». — У нас ничего подобного нет. И вообще, вы понимаете, куда нас заведут такие рассуждения?

— Они заведут нас к тому, — усмехнувшись, ответил Уэлш, — что мы докажем вам нашу невиновность. Докажем, что мы ни в коем случае не оскорбляем души животных, как не делают этого ни Том-Индюк, ни Чарли-Тунец, ни даже Фердинанд-Бычок, — неожиданно Джонни заговорил, как казалось, на другую тему. — Там, откуда мы пришли, лучшим комплиментом является шутка. Я тоже всю жизнь шучу. После того как какой-нибудь актер или политик становится широко известным, над ним тотчас же начинают подтрунивать. Как только у нас в сердце появляется червоточина, мы сразу находим светлый лучик в жизни. И это тоже помогает нам выжить. Да, мы питаемся курятиной и говядиной. Но в то же самое время мы лечим коров, свиней, кур и других животных. Мы готовим для них лекарства. Животные живут в наших домах, едят нашу пищу и пользуются нашей безграничной любовью. Они и есть наш лучик света. Да вы даже не представляете, как они согревают нашу жизнь.

Уэлша перебил Орсон:

— Отец Снежной Лебеди показывал нам некоторые предметы домашней утвари, на которых были изображены животные в гротескном, я бы сказал, в карикатурном виде. В наших же журналах публикуются миллионы комиксов, где вы найдете любых зверюшек, и все они очень симпатичные. Таких изображений у нас выпускается в день больше, чем у всех инуитских народов за многие столетия. Не это ли доказательство того, как мы уважаем духов животных? Каждый день мы благодарим братьев наших меньших, каждый из нас хотя бы раз даровал деньги какому-нибудь обществу по защите животных. Поэтому все, о чем вы тут говорили, не может являться для нас доказательством нашей вины.