Брат мой, враг мой - Митчел Уилсон

– Я схожу за сигаретами, – сказал Дэви, на ходу придумав предлог. – И, если найду, куплю вам «Ярмарку тщеславия» note 9.

– Давай лучше я сбегаю, – тотчас предложил Кен. – Я сделаю это быстрее. Через минуту вернусь.

Дэви и Вики молча поглядели ему вслед, и, когда они обернулись друг к другу, Дэви заметил на её лице еле уловимую ироническую усмешку.

Взяв Вики под руку, Дэви крепко прижал её к себе.

– Слушайте, Вики, имей я на брата влияние, всё было бы по-другому. Вы – лучшая девушка из всех, кого он знал, да и не только он. И вам это известно, правда?

– Он ужасно растерян, – сказала Вики. – Я не хотела, чтобы он провожал меня. Но он настоял, – добавила она утомленно. – Я хочу пойти в вагон.

– Не дождавшись его?

– Вы думаете, он огорчится? – спросила Вики, подняв на Дэви усталый и умный взгляд.

– Думаю, что да. Я всё ещё надеюсь, что он скажет или сделает что-нибудь такое, за что я смогу уважать его по-прежнему. – Он глядел на неё грустными, умоляющими глазами. – Вики, окажите мне эту услугу, хорошо? Иначе я долго буду думать о нем плохо.

– Ничего, это пройдет, – сказала она.

– И у вас тоже.

– Вы уверены? – В голосе Вики зазвучала беззлобная ирония. – У других девушек это тоже проходило?

– Да, – сказал Дэви. Теперь он вовсе не был намерен покрывать Кена. – Всегда проходило и впредь будет проходить. И довольно безболезненно.

– Что ж, это хороший признак. – Вики протянула ему руку. – Прощайте, Дэви.

Дэви взял её руку и задержал в своей.

– Значит, вы его не подождете?

– Незачем. Что бы он ни сказал и ни сделал, всё равно ничего не изменится. А я замерзла.

Дэви не выпускал её руки: ему казалось невероятным, что Вики больше не будет жить в одном городе с ним. Пусть она никогда не думала о нем, но, живя в Уикершеме, она была близко. И что бы она ни делала, что бы ни происходило в её жизни, он всегда знал об этом.

– Вики, а писать вы мне будете?

– Если только вы станете отвечать. Теперь ведь у вас будут работать два техника. Пожалуй, скоро вы заведете себе секретаршу. Она будет писать за вас письма.

Дэви всё ещё держал её руку.

– Можно вас поцеловать, Вики?

Вики подставила губы, и он поцеловал её. Прикоснувшись к её губам, он забыл о своем намерении только чуть-чуть обнять её и прижал к себе с такой отчаянной страстью, что Вики, отступив назад, посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Это накапливалось давно, – сказал Дэви. – Так поцеловать вас мне хотелось ещё полтора года назад, когда я пришел на вокзал встречать самую прекрасную девушку в мире.

– Ах, Дэви!.. – воскликнула она с тоской. И он не понял, чем вызвана эта бесконечная горечь, звучавшая в её голосе, – сожалением о том, что могло быть, или о том, что утрачено. Голос её дрогнул, но в глазах не было слез. Она взяла один из чемоданов, самый тяжелый – как в день своего приезда, – и шагнула на ступеньку вагона. Дэви пошел за ней, глядя на её стройные ноги и спрашивая себя, сможет ли он когда-нибудь разлюбить её. Бремя этой любви было ему ненавистно, он изнемогал под его тяжестью, но в душе его, даже в самые горькие минуты, ни разу не шевельнулось желание, чтобы Вики навсегда ушла из его жизни.

– Ну, прощайте, – сказала она тем же усталым тоном, но на этот раз улыбнулась.

– Прощайте.

Вики вошла в вагон. Дэви проводил её глазами, всё ещё чувствуя на своих губах теплоту её губ. Он порылся в памяти, стараясь припомнить, было ли у него когда-нибудь такое же ощущение, и лишний раз убедился, что все прежние поцелуи занимали его, только пока они длились.

Повернувшись, он быстро зашагал сквозь туман к залу ожидания и у дверей столкнулся с Кеном, который выходил на перрон со свернутым в трубку журналом подмышкой. Лицо Дэви осунулось, а глаза как будто запали ещё больше.

– Она уже села в вагон, – сказал Дэви. – Велела тебе кланяться.

– Не подождала меня? – медленно спросил Кен, и даже придирчивый слух Дэви не мог уловить в его тоне ни малейшего облегчения. – Она ничего не просила мне передать?

– Ничего, – отрезал Дэви. – А чего ты, собственно, ждал?

– Да, пожалуй, ничего, – тусклым голосом сказал Кен. В нем как будто что-то надломилось, но Дэви не хотел ни сочувствовать, ни даже замечать этого.

Он прошел мимо растерянного Кена и направился к стоявшей на улице машине, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет ли за ним брат. Он не ручался, сможет ли скрыть озлобление, ибо он только что потерял единственную девушку, которую любил, и потерял её, так и не узнав взаимности. Даже сейчас она думала не о нем, а о Кене.

Поезд с пыхтением и ревом двинулся вперёд. Всё было кончено.

Глава шестая

Марго тоже хотела прийти на вокзал попрощаться с Вики, но в последний момент всё вылетело у неё из головы, так как приехал Дуг. Целый месяц его не было в Уикершеме.

Первые три недели Марго не получала от него никаких вестей и совсем извелась, напряженно ожидая телефонного звонка или письма с завтрашней утренней почтой. Но день проходил за днем, и в конце концов ей ничего другого не оставалось делать, как признать, что он утратил к ней всякий интерес. Но тут-то он и позвонил из Вашингтона.

– Я посмотрел расписание поездов, – сказал Дуг, будто продолжая прерванный разговор. – Если ты сможешь попасть в Милуоки через два часа, то завтра ночью будешь здесь.

Ей до смерти хотелось поехать и до смерти хотелось поблагодарить его за звонок, побранить за молчание и радостно засмеяться оттого, что она слышит его голос. Но она постаралась овладеть собой.

– Просто взять да приехать? – Слава богу, ей удалось произнести это шутливым тоном.

– Я же ведь взял да позвонил тебе, – возразил Дуг.

– Но ты знаешь, что я отвечу, – медленно сказала Марго, понимая, что если его любовь означает для неё жизнь, то существует одна-единственная возможность остаться в живых: – Я могу ответить только «нет».

Дуг растерянно умолк.

– Хорошо проводишь время? – спросил он немного погодя.

– Ужасно! – честно созналась Марго. – Боже, как я скучаю по тебе!

– Ладно, черт возьми! – сдался он, не скрывая раздражения. – Буду в понедельник к обеду.

Дом Волрата стоял на холме, куда не достигал туман, как молочное озеро белевший в призрачном свете осенних сумерек. Когда Марго вошла, Дуг и Мал сидели с бокалами у горящего камина. На столике за диваном лежал раскрывшийся, туго набитый портфель. Дуг окинул Марго быстрым испытующим взглядом, затем указал ей на стул. Марго поняла: он забыл, что она должна была прийти. Инстинкт не обманул её – два дня назад он позвонил ей просто под влиянием минутного порыва.

– Я, вероятно, застряну здесь, – обратился он к Марго, снова берясь за бумаги. – Может, даже на несколько месяцев.

– Удалось вам заключить договор? – медленно выговаривая слова, спросила Марго.

– Пока нет, но непременно удастся! Непременно! Об этом-то я и толкую Мэлу. – Дуг сиял: его переполняло ликующее возбуждение. – Дело пошло в Сенат, – обратился он к конструктору. – Они одобрят заказ, если запрос будет исходить от армии. Помните Пита Фитцсиммонса? Такой был птенец в чине полковника? Ну, так он за нас. Правда, сейчас он всего-навсего майор, но это тот человек, который нам нужен.

– А он когда-нибудь летал?

– О, ещё как. Он любит это дело. Но надо так его увлечь, чтобы он голову потерял. Впрочем, это будет не столь трудно. Фитц – не сенатор, но и на его слабых струнках мы можем с успехом сыграть. Оказывается, он ещё такое дитя, что ему хочется получить кубок фирмы «Бендикс».

– Бог мой, но ведь кубок купить нельзя! – воскликнул Мэл.

Дуг расхохотался.

– Конечно, нет, но я обещал купить ему кое-что не хуже: самолет, который даст ему шансы на выигрыш. Я недаром побывал в Нью-Йорке – в тот день, когда «Сокол» Волрата завоюет кубок, акции авиационного завода Волрата будут котироваться на Большой бирже, начиная с двадцати семи пунктов, и десять тысяч акций принадлежит тебе. Я и Фитцу предложил столько же, но он отказался. Знаете, чего он хочет, какая у него заветная мечта? – Дуг устремил взгляд на огонь, и в голосе его зазвучали презрительные нотки. – Он хочет, чтобы сотни тысяч глаз смотрели на него с восхищением, когда он будет выходить из самолета. А затем он медленно стащит с головы шлем, и лицо его будет серьезным, словно вся эта шумиха его нисколько не трогает. И весьма проникновенным тоном он скажет: «Я не считаю это спортивным праздником. Это чисто техническое мероприятие – ведь только так государство может выяснить, какой тип самолета является лучшим». И всё это с таким, знаете ли, фальшивым видом самоотречения. А в душе будет упиваться происходящим, потому что ему только того и надо, хотя он в этом нипочем не сознается даже самому себе.

Марго и Мэл обменялись понимающими взглядами. Дуг и не подозревал, что, подсмеиваясь над каким-то майором, он, в сущности, описывает самого себя. Марго знала, что Дуг склонен к самообольщению, но от этого любила его не меньше. В чувстве её лишь появился оттенок покровительственности.