СТОЛЕТИЕ ВОЙНЫ.(Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок) - Уильям Энгдаль

Сто или около того влиятельных политиков на апрельском совещании вновь образованной рокфеллеровской Трехсторонней Комиссии беспокоил опасный для англо-американского истеблишмента риск продолжения наступательной внешней политики США по отношению к остальному миру, которая ассоциировалась с государственным секретарем Генри Киссинджером и жесткой линией республиканской администрации. Тактика Киссинджера «разделяй и властвуй» состояла в том, чтобы изолировать одну страну от другой, будь то в Европе, развивающемся секторе или в ОПЕК. Одним из способов было представление ОПЕК злодеем в глазах развивающихся стран, чей экономический рост был уничтожен Бильдербергской политикой нефтяного шока в 1973 году.

К 1975 году его плохо замаскированный «бандитский» подход к международной дипломатии рисковал вызвать сильную международную реакцию. Требовался новый «образ», чтобы продавать миру необходимость сохранения американского господства. Поэтому за полтора года до американских президентских выборов 1976 года, на токийской встрече Трехсторонней Комиссии Дэвид Рокфеллер представлял своим влиятельным международным друзьям человека, который предлагался им как следующий президент Соединенных Штатов. Мало кто из американцев тогда, не говоря уж об иностранцах, вообще когда-либо слышал о мелком фермере из крохотного городка в Джорджии, который предпочитал, чтобы его называли «Джимми» Картер.[82]

После своего дебюта в Токио в 1975 году Картер получил экстраординарную информационную поддержку со стороны средств массовой информации, включая такое издание истеблишмента, как либеральная «Нью-Йорк Таймс», приветствовавшая его как энергичного представителя американского «Нового Юга». В ноябре 1976 года, несмотря на заявления о нарушениях при голосовании, Картер стал президентом.

Картер привел за собой такое большое количество консультантов — членов Трехсторонней Комиссии, что его правление окрестили «Трехсторонним президентством». Не только вице-президент Уолтер Мондэйл, как и Картер, являвшийся членом элитарной тайной Трехсторонней организации, но и советник Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, госсекретарь Сайрус Вэнс, министр финансов Майкл Блюменталь, министр обороны Харольд Браун, посол в ООН Эндрю Янг, высшие чиновники Государственного департамента Ричард Купер и Уоррен Кристофер — все они входили в эксклюзивный трехсторонний клуб.

Публичной темой президентства Картера стали «права человека» в странах Третьего мира, «переговоры, а не конфронтация». Он подавал себя как «аутсайдера» в вашингтонском властном истеблишменте, но реальная политика США при Картере с его предварительно сформированной командой должна была поддерживать американский век любой ценой. Под прикрытием риторики о «реформировании старых правил» внешней политики США администрация Картера продолжала базовую англо-американскую неолиберальную мальтузианскую стратегию, начатую в Совете национальной безопасности киссинджеровским Меморандумом 200. Развитие Третьего мира должно быть блокировано, и «пределы роста» постиндустриальной политики должны стать безусловным правилом, чтобы обеспечить гегемонию абсолютной власти доллара. Картеровские «права человека» должны были стать той широкой лазейкой, которая оправдает беспрецедентное американское вмешательство во внутренние дела намеченных для этого стран Третьего мира.

Эта стратегия была обязана потерпеть полную неудачу.

Серьезная проблема возникла в непосредственной связи с нефтяным шоком, который угрожал всему зданию новой англо-американской «нефтедолларовой валютной системы». Уже в 1974 году Комиссия Европейского сообщества предложила центральным банкам стран-членов сообщества использовать для регулирования торгового баланса внутри ЕЭС систему рыночных цен на золото, стоившее тогда порядка 150 долларов за унцию. Это предложение значительно облегчило бы многим европейским странам бремя платежей за нефть и снизило бы влияние доллара. Казначейство США по политическим соображениям и во имя долларовой гегемонии все упорнее настаивало на том, чтобы центральные банки оценивали золото по искусственно заниженной цене в 42,22 доллара за унцию. Высокая стоимость золота в рамках ЕЭС могла бы значительно расширить возможности торговли с двумя ведущими странами-производителями золота — Южной Африкой и Советским Союзом. Заместитель министра финансов США Пол Волкер осенью 1974 года оправился в Лондон, чтобы там озвучить прямое предостережение против любых подобных европейских попыток снова вернуть золото в денежную систему после нефтяного шока.

Но идея, конечно, не умерла. Скорее наоборот. Зависевшее от импорта нефти южноафриканское правительство Джона Форстера в то время боролось за сохранение экономической стабильности на фоне сурового роста цен на нефть. В то же самое время, несмотря на жесткий режим апартеида в стране, ЮАР запускала предварительные пробные шары в соседние черные африканские государства о той или иной форме экономического сотрудничества в области развития.

Ангола была богата нефтью, Южная Африка имела промышленные технологии и инфраструктуру, необходимые Анголе и другим африканским государствам. Регион требовал финансовых инвестиций и надежных иностранных торговых учреждений, чтобы работать с ними. В конце 1974 года южноафриканский министр финансов Николас Дидерихс, вторя европейским дебатам, публично призвал привести цены на золото в мировых центральных банках к рыночному уровню. «Я неизменно оказывал давление на монетарные власти, чтобы добиться разрешения на продажу золота между собой на рынке по рыночным ценам… золото в официальных хранилищах центральных банков было бы оценено заново; и было бы больше денег, чтобы платить арабам; второе — доллар потерял бы значение», — отмечал он.

В то же самое время Германия и Италия инициировали двустороннее соглашение, по которому золото использовалось в качестве залога за немецкий кредит, а его цена составляла 80 % от рыночной цены в 150 долларов США. Значимость европейских дискуссий вокруг эффективного использования золота в качестве альтернативы тирании долларового стандарта явно возросла.

Но эти перспективы более тесных торговых и экономических связей между континентальной Европой и Южной Африкой получили сокрушительный удар. Советская и кубинская поддержка «Народного движения за освобождение Анголы» привела эту африканскую страну под контроль сил, враждебных режиму Претории. Кроме того, повторяющиеся без объявлений крупные продажи на рынке золота из официальных золотых резервов США привели к серьезному спаду мировых цен на него и к росту экономических трудностей в жизненно важной южноафриканской горнодобывающей промышленности. Затем в мае 1976 года вспыхнули беспорядки в районе южноафриканского Соуэто. Беспорядки, как ни странно, совпали с визитом в Южную Африку госсекретаря США Киссинджера. Международная отрицательная политическая реакция на жестокие репрессии южноафриканской полиции против бунтовщиков в Соуэто осложнила эффективные экономические связи между Южной Африкой и европейскими правительствами. Но в последующие месяцы, когда ситуация несколько стабилизировалась, переговоры продолжались, и импорт из страны — крупнейшего мирового производителя золота — имел абсолютно решающее значение для любых попыток стабилизировать мировые валютные отношения.

В июле 1977 года южноафриканское ежемесячное бизнес-издание «Ту Пойнт Интернешнэл» опубликовало интервью с председателем одного из ведущих банков Западной Германии, «Дрезднер банк», Юргеном Понто. В интервью Понто обрисовал свое видение развития решения экономических и расовых кризисов, охвативших тогда всю Южную Африку. Говоря о жизненно важной роли, которую Европа должна играть в урегулировании кризиса в Африке, Понто подчеркнул, что, во-первых, Европа должна после нефтяных и связанных с ними экономических кризисов восстановить порядок в собственных странах. Для этого, заявил Понто, «первоочередное внимание должно быть уделено созданию стабильной денежной системы; когда небольшой, но экономически важный регион мира, такой, как Европейское Сообщество, даст первый толчок, ликвидировав свой собственный денежный хаос, тогда мы все встанем на путь решения этой задачи».

Далее Понто переходит от инициатив европейского экономического развития к концепции для всего южноафриканского региона, включая богатые африканские государства, такие как Южно-Африканская Республика, Берег Слоновой Кости и Алжир. В ее рамках эти страны могли бы способствовать развитию беднейших государств: «Они могут производить достаточно продовольствия, рабочих мест и возможностей образования для всего континента при условии, если будут сняты ограничения на их развитие». Понто был близким личным другом южноафриканского министра финансов Николаса Дидерихса и его преемника Роберта Смита. Очевидно, имели место перспективные дискуссии между влиятельными европейскими банкирами и промышленниками и богатыми ресурсами правительствами Южной Африки. Формировались потенциальные альянсы, которые могли бы изменить геополитическую карту всего англоамериканского мира к невыгодному положению Лондона и Нью-Йорка.