Потоп (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Царевич поставил чашку чая на блюдце и посмотрел на него. Остальные участники Нептунова общества также прекратили перешептываться.

— Отец, эту войну мы уже выиграли. Если, конечно, не расслабимся и не наделаем ошибок. Никому, включая нас не нужна затяжная драка с Речью Посполитой.

— Не говори гоп сынок.

— Мы смогли предотвратить масштабные боевые действия на южном направлении и решить все намеченные цели на северном. Полагаю, что следующий год окажется последним годом этой войны. ТАКАЯ война нашим противникам была не нужна. Я думаю, они будут стремиться ее завершить. Что вполне в наших интересах. Если сильно не жадничать — она достаточно легко закроется.

— Ты так уверенно об этом говоришь… — покачал головой Петр.

— Я думаю, что Алексей прав, — произнес Яков Брюс. — Мне передали — французы будут искать примирения.

— И на каких условиях?

— Они хотят сохранить на престоле Великого Конти. И готовы ради этого пойти на территориальные уступки. И даже дать денег.

— Ко мне еще никто с такими предложениями не обращался. — хмуро произнес царь.

— Ко мне тоже, — поддакнул ему Алексей.

— Они еще не успели, — улыбнулся Яков. — Наши друзья в Англии и Шотландии просто слышали кое-что. Вот и поделились.

— Интересно… — произнес царевич, переглянувшись с отцом.

Тот нахмурился, но быстро взял себя в руки.

История с масонами и попытками управления Россией через них, слишком отчетливо проступила в этой ремарке Брюса.

— А что Англия и Шотландия? — сменил тему царевич. — Они все также готовятся к войне?

— Увы… — развел руками Яков Брюс с весьма прискорбным видом.

— Жаль… очень жаль… — также искренне произнес Алексей. — Но их можно понять. Одни хотят жить, вторые — денег. Причем даже не знаю, какой стимул более сильный, держа в уме объемы утраченных доходов.

— Торговля приносила объединенной короне огромные деньги… да… — согласился Брюс «на голубом глазу», видимо не заметив иронии в словах царевича.

— А тебе не кажется, что это — плата?

— Плата?

— Однажды один человек сказал, что нет такого преступления, на которое не пойдут ради трехсот процентов прибыли. А треугольная торговля приносила иной раз и больше.

— Не слышал такого высказывания. А в чем заключается преступление?

— Слухи о делах английских купцов ходят самые разные. Не знаю, чему и верить. Хотя работорговля — она на виду. Вряд ли ее можно назвать делом богоугодным.

— Но ей много кто занимался.

— Но кто заставлял английских торговцев становится лучшими в этом богопротивном деле? — ехидно усмехнулся царевич.

— Ты полагаешь, что вмешался Всевышний? — на полном серьезе спросил Брюс.

— Сила действия равна силе противодействия. Это третий закон Ньютона. У нас в России есть пословица: «Как аукнется, так и откликнется» — по сути своей — тоже самое. Рано или поздно дела английских торговцев должны были по ним ударить. Не сейчас, так через век-другой. А уж Всевышний в это дело вмешался или кто иной — дело десятое. Осторожнее надо быть. Осторожнее. А ребята так увлеклись, что стали оставлять после себя слишком много пустоты.

Яков Брюс выслушал внимательно.

Не перебивая.

И кивнул, принимая комментарий. Словно бы воспринимал царевича как участника этой всей истории. Во всяком случае — не как противника.

— Кстати, по поводу торговли, — произнес Меншиков. — Биржа в порто-франко показала себя выше всяких ожиданий. Объем торгов на ней невероятный.

— В нее ушли голландцы и те английские торговцы, которые еще могут вести торг, — заметил Брюс.

— А еще часть французов, германцев и даже итальянцы. — добавил Меншиков. — Ну и мы. Благодаря этой бирже удалось достаточно легко продать все, что мы завезли в Бремен-Ферден.

— Даже персидские ковры?

— Сам удивился, но да. Я одно из казино оформил ими. И с этого все пошло. Начали спрашивать. И если до того торг почти не шел, то уже через месяц после открытия казино «Тысяча и одна ночь» все улетело. Причем с повышением цены. Разобрали как горячие пирожки.

— Думаешь надо увеличивать поставки?

— Разумеется!

Алексей кивнул, принимая ответ.

Ситуация с персидской торговлей выглядела достаточно интересно.

На рубеже XV-XVI веков шах Аббас I Великий превратил Персию в ведущего мирового лидера по производству ковров. Ну и в крупнейшего производителя шелка на западе Евразии, начав им активно торговать через английских и голландских купцов. По сути — именно шелк был основным источником его экспортных прибылей. Но… уже в 1642 году голландцы придумали схему имитации торговли шелком, при котором собственно торговля им и не велась. А золото и серебро из Персии выводилось при посредничестве индийских купцов. Такой вариант оказался радикально более прибыльным для них, так как устранял издержки почти полностью. Весьма немаленькие при дальней морской торговле в те годы.

Англичане не стали завешивать уши лопухами и сразу же включились в эту игру, подключившись. Из-за чего с 1642 году у Персии почти полностью оказалась парализована внешняя торговля. Сведясь к минимальному объему сделок. И по сути, где-то с 1650-х годов, присутствие Ост-Индских компаний в Персии было практически сведено к нулю. Что вынудило Исфахан искать варианты и пойти на сотрудничество с анатолийскими купцами. То есть, вернуться к торговому пути до Трапезунда и оттуда через Черноморские проливы в Южную Европу.

Как следствие — период вынужденного мира с османами из-за довольно сильной экономической зависимости от них. И закономерное разложение армии, которую приходилось «загонять под шконку». А сами правители Персии оказались вынуждены сосредоточиться на религиозных вопросах, отказавшись от традиционных стратегий.

Да, была еще Россия. Но торговля с ней погоды не делала из-за крохотного объема. Ну и Китай. Однако и с ним объем был небольшой. Какой-то торг Персы вели с Абиссинией, но там дела обстояли еще хуже…

В общем и в целом с 1650-х годов Персия оказалась экономическим заложником османов. Зачем так поступили англичане с голландцами — большой вопрос. Вероятно, имело место какая-то сделка с Константинополей. Тем более, что торговля с Индией их интересовала куда больше. И они могли безболезненно пожертвовать персидским торгом. И тут в самом конце XVII века с козырей зашла Россия…

Уже сейчас емкость транзитного товарооборота только по шелку могла достигнуть 2–3 миллионов рублей в год, постоянно и быстро увеличиваясь. А там были еще такие интересные товары как ковры, хлопок, шерсть и табак. С табаком может ничего толком бы и не вышло из-за сильной конкуренции с Новым светом, хотя его поставки в Речь Посполитую тоже могли принести свои прибыли. А вот ковры пошли на рынок Западной Европы. Как предмет роскоши, что выглядело сказочно.

Хлопок же и шерсть выглядели крайне полезным и легкодоступным сырьем для растущей ткацкой промышленности России. В том числе и потому что торг с Персией велся товар на товар, чтобы не допускать утечек золота с серебром в обе стороны, дабы не рушить в обоих державах монетный оборот. То есть, покупки российской стороной осуществлялись за счет поставок оружия, тканей и металлических изделий. И дешевые ткани, производство которых ударно наращивалось, принимались южным соседом очень охотно.

Кроме того, к 1706 году Россия стала постоянным оптовым покупателем персидских лошадей. Самых крупных и выносливых. Каковых минимум по пять сотен в год отправляли на север.

По оценкам Алексея в горизонте лет десяти, если все будет идти так, как идет, получится дойти до оборота в 5–7 миллионов рублей. И наращивать его дальше к взаимной выгоде. Получая на этом обороте прямой, с прибавочного продукта, и реэкспортной прибыли на как минимум такую же сумму. Что, на минуточку, превышало на 1706 год всю совокупность налогов и пошлин, собираемых ежегодно в России. В горизонте же четверти века при удачном стечении обстоятельств этот оборот мог достигнуть 15–20 миллионов.