Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина

— Ну да. У нормальных людей ведь с этого всё и начинается, а у нас…

— А у нас в квартире газ, — перебил её Вал, рассмеявшись. — Юль, не грузись. Прорвемся. Меня и самого, если честно, напрягает эта ситуация, но раз тебе нужно время, не знаю… — помолчал, покусывая нижнюю губу. — В общем, я понимаю, что давлю на тебя, и что со стороны это кажется странным. Шутки шутками, но нам бы реально познакомится поближе, а то я о тебе ни хрена не знаю.

— Я бы с большим удовольствием поболтала с тобой…

— Но это невозможно, — продолжил за неё Вал, потянувшись к бардачку за сигаретами. Закурил, и, приоткрыв окно, выдохнул в щель густую струю дыма.

— Видишь, какой ты понятливый, — выдавила из себя улыбку, отмечая, что до места её работы остались сущие пустяки.

— Угу. Сам с себя в шоке, — подмигнул, накрыв её колено широкой ладонью. Юля опустила взгляд и увидела, как длинные пальцы принялись прокладывать себе путь под платье, оставляя на коже россыпь мурашек.

Повисла напряженная тишина. Что сказать? Что она рада его понятливости? Что сделает всё возможное, лишь бы продолжить начатое? Не могла она так сказать. Впервые в жизни не знала, чего ждать от завтрашнего дня. Какие тут к черту обещания. И так всё сказано: не в его правилах спать с замужними, и не в её — изменять мужу. Было. До недавнего времени.

— Вал, подожди! — перехватила обнаглевшую руку, чувствуя между ног дискомфорт. — Я хочу знать, как отреагировала Марина? На неё не похоже так долго таиться.

Он вдруг резко вывернул руль и, съехав на обочину, остановился. Дернув щекой, преподнес сигарету к губам, и глубоко затянулся, нарочно продлевая паузу. Не спешил с ответом, прикидывая, что можно сказать, а о чем лучше промолчать. То, что Военбург не пропадёт, был уверен на сто процентов, а вот в том, что Юлька не начнет накручивать себя на ровном месте — сомневался.

— Нормально отреагировала. Вечером проревелась, утром нахлебалась кофе и отчалила себе спокойно.

— Как, она не сразу ушла? — Черт. Глупо, конечно, но задело. Зачем оставаться до утра, если всё, разрыв? Она бы никогда не осталась с бросившим её мужчиной в одном доме. Никогда.

Запоздало поняв, что сболтнул лишнего, Вал досадливо поморщился.

— Было поздно, а я не был уверен, что она с дуру не вляпается в какое-нибудь дерьмо.

— Никогда не замечала за ней склонностей к дуростям подобного рода, — вступилась за родственницу Юля, искренне сопереживая её горю. Зная о чувствах Марины не мудрено представить, насколько ей было сейчас плохо.

— Я тоже, но бывали случаи, когда пороли горячку, решив таким образом оставить после себя незабываемые воспоминания. — Выбросил в окно остатки сигареты и, повернувшись к Юле, уверенно завладел её рукой, переплетая пальцы. — Мне было спокойней продержать её под присмотром до утра.

Тут же, так некстати, вспомнил и свое возбуждение в парке и то, как она отреагировала, рассматривая его ширинку…

Не удержавшись, потянул её руку к себе, припав губами к запястью. Она покраснела. Проследив за её потемневшим взглядом, Вал шумно выдохнул и порочно улыбнулся, словно сумел прочитать её мысли. Юля тихо ойкнула, почувствовав на коже легкий укус и ощутимо вздрогнула, когда место укуса накрыл влажный язык. Прошибло так, что кожа покрылась испариной. В голове пронеслись опошленные мысли, наполнив вены огненным потоком. Между ног отдалось мучительной пульсацией. Вот же змей-искуситель.

— И много у тебя было таких неадекватных девах? — попыталась выдернуть ладонь, однако Вал мягко перехватил её, вынуждая остаться в прежнем положении.

— Ни одной! Я никому не давал ложных обещаний. Всегда всё честно и прозрачно. — Соврал. Всякое бывало. Никого не обманывал, жениться не обещал, но истерички тоже попадались. Ни к чему Анатольевне грузиться ещё и из-за племянницы. И так понятно, что не пропадет. — За Марину я тебе уже всё сказал. Не вижу смысла обсуждать одно и то же. Я старался, вон, даже с родней познакомился, — и неожиданно рассмеялся, пройдясь рукой по волосам. — Бля-я-я-я, как вспомню, до сих пор передёргивает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Юля и не думала обижаться. Для неё тот день тоже был сродни кошмару. А ещё она считала, что Марина поспешила. Племянница была или слишком уверена в своей неотразимости и ничего не опасалась, или, наоборот, спешила жить, стремясь «застолбить» свое. В любом случае, это уже не имело значения. Это тот случай, когда итог был известен ещё с самого начала. Она предупреждала. Два месяца — это не двенадцать лет. Будет в её жизни ещё не один Дударев. Все это понимали. Тут главное, чтобы сама Марина это поняла и не ушла в депрессию, переживая несчастливую любовь.

Странно, что она до сих пор не дала о себе знать. Очень странно. Но и случись плохое, ей бы уже дали знать, так ведь?

— Юль, да не переживай ты так, — приобнял её Вал, заглядывая в глаза. — Ничего с твоей Мариной не случится. Оклемается и придет поливать меня помоями. Вот увидишь.

Юля хмыкнула. Специалист выискался.

— А она спрашивала… ну… причину?

— А ты как думаешь? Но если в целом, тут и спрашивать бессмысленно, и так всё ясно.

— Чё-ё-ёрт, — уткнулась лицом в ладони, протяжно застонав. Вот же угораздило. Бедная Марина. Не была в её шкуре и не могла представить, каково это — стать вдруг ненужной, когда от тебя отвернулся любимый мужчина. Но и обвинить Вала в корыстолюбии или жестокости не могла. Как бы ни болела душа за выросшую практически на руках племяшку, сердце облечено вздохнуло. Вот такая она эгоистка.

— Юляш, ты чего? — Вал закинул руку на её плечо и снова потянул на себя. — Прекращай, слышишь? Нашла из-за чего убиваться.

Юля неуклюже поддалась по заданной траектории, прижавшись к нему всем телом в последней попытке насладиться пускай и недолгой, но такой желанной близостью.

— Ты не понимаешь, — прошептала тихо. Давящее чувство вины разлилось по венам приторной горечью. — Как я буду смотреть ей в глаза?

— Обыкновенно! — скользнул губами вдоль её виска. Поверхностно, но от этого не менее чувственно. — Невозможно оставаться для всех хорошей. Всегда найдется тот, кто обольет дерьмом, для кого ты будешь с*кой. Если захочешь счастья, любви, бабла — будешь идти по головам и отвечать на любой удар. Такова правда жизни. Не грызи себя изнутри и ни в коем случае не испытывай вину. Если кто и виноват, то только я.

Юля молчала, наблюдая за остановившимся на остановке автобусом. Из битком набитого салона хлынул люд, заполнил тротуары, побежал ручейками по улицам. Хорошо, что стекла тонированные.

«Если захочешь счастья, любви, бабла — будешь идти по головам…»

— Это правда, что ты угрожал Глебу на глазах у Саши? — сбросила с плеча его руку, опасаясь услышать ответ. Этот вопрос долго не давал покоя. Глеб мог соврать, выставив Вала в невыгодном свете, особенно с учетом связи их родителей, а мог и сказать правду. Не зря же её сын изменился с того вечера. Ей хотелось узнать правду. Почему-то верилось, что сможет её распознать, посмотрев мужчине прямо в глаза.

Вал уставился на неё, словно она выдала несусветную глупость.

— Не понял? Откуда это сейчас взялось? — хрустнул сжатыми в кулак костяшками и так посмотрел, что у Юли перехватило дыхание.

— Не важно. Ответь: да или нет?

Ответом послужило протяжное «ф-ф-ф», которое Вал выдохнул сквозь напряженные губы, после чего подорвался и, не сказав ни слова, выскочил из машины.

Сейчас Юля неслась по спуску под углом в сорок пять градусов, доверившись абсолютно незнакомому мужчине. Да, между ними было притяжение, причем, сумасшедшее. Она словно школьница, влюбилась в него без памяти, растворилась в его глазах до последнего атома. А он? Ну, сказал, что испытывает тягу, что душа у него необъятная. Дальше? Маринку вон бросил. Хорошо. Уже легче. Не вел двойную игру, но и от неё требовал того же. Пускай не прямым текстом, но заявив, что с замужними он никогда не спал и спать не собирается. Ну, молодец, что тут ещё скажешь. А как быть ей? Сама ещё недавно призывала Марину присмотреться, не вестись на поводу у чувств, а сама?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})