Ты будешь нашей мамой? - Оля Виноградова

— А… — Райвик смахнул бутыль со стола, — осложнения с эльфами. Правитель обвинил в приходе Стихийника на его территорию нас! Нет, своей супруге он и в подметки не годится. Ни по уму, ни в политике. Умалишенный! — не сдержался изменчивый. — Что еще… Совет Матерей распущен. Его Глава мертва… Достаточно? Или добавить про…

— Не надо! — оборвал Олар. Думал, что сам не в ладах с миром, ан, нет — мир не в ладах с самим собой!

— Ах… да! Есть одна хорошая новость! Правда, она не имеет никакого отношения к нашим делам…

— Какая? — по инерции спросил Олар. Он все еще пытался затолкать в свою голову предыдущие сведения. Не вмещались.

— Император людей выбрал себе супругу! — воскликнул Райвик, воздев руки к небу в лицедейском жесте восхваления.

— Так быстро? — точнее, в нарушение всех обычаев. — И кто она?

— Незаконнорожденная из рода Дель Мааре. Имя… запамятовал… Да, где же это! — Высокий ворошил бумажные шарики на столе, — да, Риина Дель Мааре, — победно закончил морф, торжествующе зажав в руке скомканный клочок. Олар забыл, как дышать, а сердце пропустило несколько ударов. Только бы не услыш… "Поздно!"

Олар всматривался в ядовито-зеленое стекло мертвых глаз. Невменяем… Разум уснул, подавленный инстинктом собственника. Только девчонка способна вернуть ему рассудок, но если она предала его… Альв сгорит в магической агонии, стерев Столицу Империи с лица земли.

Однажды убийца видел подобное.

"Перемешанная с камнем кровоточащая плоть, сплавленная воедино; части тел, наделенные подобием жизни; оболочки без разума, пускающие слюни, а в следующий момент бросающиеся на тебя… И везде стоны боли и ужаса… Уцелевшие существа, седеющие на глазах, добивающие раненых: своих детей, супругов… Уходившие следом… С десяток альвов в полыхающем магией эпицентре, закрывающие собой обезглавленное тело, все еще стоящее на коленях рядом с растерзанным трупом…"

Надо остановить… Предотвратить… Убийца влил весь магический резерв в один удар. Хватит, если заклинание достигнет цели!

— Олар! — морф промедлил, и знакомая усмешка зазмеилась по чужим губам, превратив лицо в звериный лик.

Чудовищная сила почти раздавила изменчивого. Сплющила тело, распластала по земле. Оглушила. Беспомощный, он наблюдал, как неконтролируемая магия бурей распространяется по лесу. Раскалывались деревья, падали с небес птицы, орали изломанные, вывернутые наизнанку, тарго. Убийцу спасал воздушный щит, которым он едва успел прикрыться до удара обезумевшего альва. Это конец. И не только для него. Сойварраш убьет Императора, ведь тот посягнул на его Творение. Всеми миру заявил свои права на существо, принадлежащее альву. Такое их Закон не прощает.

Последние капли силы утекли сквозь пальцы изменчивого. Морфа подбросило вверх очередной волной, снесло сторону, впечатало в поваленный дуб. Щит мигнул и исчез, а морф больше не поднялся. Последнее, что он видел — черную воронку портала* и шагнувшего туда альва…

Примечания:

Клятва (на крови) — клятва верности, обычно приносимая должниками или слугами. Исключительно добровольно. Владелец клятвы при неподчинении может вызвать болевые ощущения и смерть.

Портал — вариант заклинания перемещения. Используется для перемещения на большие расстояния, но редко из-за дороговизны и сложности изготовления.

Глава 16 Право выбора

Империя людей. Тот же восход.

Теперь рано темнеет. Я сидела в своей зале, подтянув колени к груди и обхватив их руками, не зажигая свет. Неуютно мне с ним в компании. Мысли перескакивали с темы на тему, то собираясь в кучу, то испуганно прячась друг от друга. Сэллариона восполнила мои пробелы в образовании. Нет причин не верить ей. С легкостью и изяществом, присущим остроухим, она указала на мое место в мире. Оно не хуже и не лучше, чем у нее или любого другого существа. Так получилось. Над чувствами никто не властен, а я всего лишь одна из всех, но особенная для одного существа. Идеально подходящая альву пара. Так уж они устроены — видят в придорожной пыли случайно оброненное сокровище.

Хочется смеяться и плакать одновременно, но глаза сухи, а на губах застыла скорбь.

Решение принято. Дурак тот, кто думает, что есть всего лишь два пути на узком мосту. Назад и вперед. Когда стоишь посередине, то замечаешь не только равнозначность отрезков перед лицом и за спиной, но и еще кое-что. Я переиграю вас всех. Увы, я также проиграю себя.

Сейчас не понимаю тех, кто рвется к яркой насыщенной жизни. Лезет из кожи, доказывая каждому встречному свою индивидуальность. Мне до смерти надоело быть в центре внимания. Бежать и выбираться из приготовленных заботливо ловушек. Разрывать себя на сотни частей, стараясь угодить, если не всем, то большинству. Испытывать противоречивые эмоции. Перебирать крошечные осколки счастья на бесконечной нити бессмысленного бега по кругу. Оставьте меня. Все.

Совсем недавно я рассуждала о принятии и понимании. Вдали от своего мучителя и жизни, наполненной болью — это делать легко. Но прошлое вернулось, распахнув дверь моей души нараспашку тяжелым сапогом. Потопталось, оставляя грязные следы, на первом снеге, присыпавшем старые раны, и раскопало воспоминания, от которых тянет истерически визжать от страха. И… содрогаться от приступов удовольствия.

Надвое, на четвертинки и снова на половинки разорвано мое сердце. Истекает кровавыми слезами от невозможности изменить существо, рядом с которым я хочу быть вопреки всем различиям между нами и его поступкам. И… от невозможности полюбить человека, который положил к моим ногам, пусть не целый мир, но крохотный его кусочек. Абсолютно не нужный мне. В ней отсутствует самая важная часть — Он. Как же я докатилась до жизни такой?!

Никогда ничего не просила и не прошу. Никогда не ставила себе цели сама, смиренно или же с вызовом выполняя назначенное мне другими. А, наверное, должна была. Меня не донимал вопрос: чего хочу я. Быть как все — лежало на поверхности слабо колышущегося человеческого моря.

Как чувствует себя рыба, неожиданно выхваченная быстрокрылым альбатросом из глубины? Бьется, трепыхается, всеми силами стремясь слиться с такой родной для нее средой, где все привычно и знакомо. Она не понимает, что летит… Что ей показали бескрайнее и свободное голубое небо…

Зачем оно нам? У нас нет крыльев. Мы привыкли ныкаться по щелям от острозубых хищников, мы привычно чувствуем себя только в центре толпы, выталкивая наружу тех, кто послабее, подставляя их под мощные челюсти охотников. Мы заливаемся в едином порыве притворными слезами сочувствия, нагло смотря в глаза жертве и радуясь, что кто-то другой вместо нас растерзан и перемолот. Пришел и мой черед.