С «Джу» через Тихий океан - Дончо Папазов

Что будут говорить о нас в Болгарии? Странно, после каждой новой экспедиции растет число наших почитателей. Но множится и число наших противников. К сожалению, ненависть более активна. Горстка людей может поднять невероятный шум. Я и раньше слышал, что «нет пророка в своем отечестве», но теперь испытал это на своем горбу.

Здесь, в самом центре Тихого океана, в окружении реальных опасностей, мне кажутся смешными упреки наших недоброжелателей. Но в Софии, как мы ни старались делать вид, будто укоры нас не задевают, все же нам было больно и обидно.

Мы очень старались не впадать в положение людей, которые защищаются, оправдываются тем, что, мол, рисковали собственной жизнью. И не только потому, что это унизительно. Но и потому, что такая позиция, невыгодна. И я предпочел уделить все свое внимание подготовке к следующей экспедиции. Тем более что нельзя убедить того, кто этого не желает.

Когда мы вернемся домой, несомненно, найдутся знатоки, этакие морские волки, которые обнаружат у нас уйму новых ошибок и промахов. И скажут, что если бы они оказались на нашем месте, то все было бы по-другому: все шло бы как по маслу, без сучка без задоринки.

После нашего плавания через Атлантический океан появилось по меньшей мере с десяток «сведущих» людей, которые горячо доказывали мне, что пройти через океан на спасательной шлюпке – дело пустяковое, безопасное. «Яхта – это страшнее», – твердили они. А спасательная шлюпка, дескать, вообще не может перевернуться и потонуть. Я ^терпеливо выслушивал назидания и затем наивно спрашивал: «Скажите, а почему же тогда мы оказались первыми, кто пересек океан на спасательной шлюпке? Отчего же другие предпочитают яхты? С какой стати они тратят огромные средства лишь на то, чтобы принять на борт многие тонны балласта для создания остойчивости?»

Я всегда радуюсь, когда кто-либо хвалит спасательную шлюпку или каким-то образом укрепляет авторитет ее как самого массового спасательного средства – ведь это одна из задач и нашей экспедиции. Но было бы по меньшей мере наивно идеализировать качества шлюпки, даже опасно и безответственно. Действительно, наша «Джу» до сих пор ни разу не перевернулась, а мы провели на ней в общей сложности более шести месяцев. Но это чертовски трудно и часто выше человеческих сил. Все твое внимание во время плавания в любую минуту, да что там минуту – в любую секунду напряжено до предела. В открытом океане яхтсмены могут по двадцать дней даже не касаться руля! Мы же вынуждены приспосабливаться к каждой волне, избирать наилучший угол встречи с ней, вечно бояться за мачту, следить за малейшим отклонением от курса. Всегда помнить, что на спасательной шлюпке нельзя повернуть назад.

Океан беснуется все больше. Волны становятся все круче и коварней. Между двумя гигантскими водяными валами рыщут небольшие, но нахальные волны. Ветер срывает с них пену и вытягивает ее в нескончаемые белые полосы, словно бросает на поверхность океана белые «гирлянды». Воздух насыщен водяной пылью. Дышать все труднее. Я мечтаю лишь о том, чтобы погода наконец улучшилась и мы смогли бы спокойно войти в Атуа-ну. Мечтаю о ясной ночи, чтобы издали можно было увидеть острова.

Мы уже заняли идеальное положение, вышли точно на широту Хива-Оа. Теперь надо держать курс прямо на запад. Полный фордевинд. Ветер бьет в спину. «Джу» взлетает и падает на крутых волнах, как могучая и красивая рыба. От этого стремительного скольжения скорость увеличивается на 15–20 миль.

Изучаю по лоции условия нашего «приземления». Берег в Атуане негостеприимный и открыт южным ветрам. В Атуане нет порта, хотя это и самый крупный населенный пункт на островах. Нам надо бросить якорь в заливе, до полосы прибоя, и пересечь зону, где разбиваются волны, на резиновой лодке – чисто полинезийский способ выхода на берег. Я несколько раз опробовал его в Болгарии! Однажды вместе с Любчо Стойловым во время сильного шторма мы прошли на швертботе до пляжа в Каваци. Только у нас теперь будет не швертбот, а резиновая лодка, и на ней трудно вернуться назад. Какая-нибудь крученая волна может легко ее перевернуть. Но мы с Джу отлично плаваем, так что и это для нас не так уж опасно.

В лоции сообщается, что единственный маяк Маркизских островов находится в Атуане. Странный маяк. Он представляет собой лачугу с красной крышей. Имеет немигающий белый свет, который виден за 3,2 мили. Не маяк, а жалкий фонарь. По описаниям Жака Ива Тумлена, это фонарь типа «Летучая мышь». Такие у нас в Болгарии вешают на телегу при ночной езде. В лоции говорится: «Маяки на Туамоту и Маркизских островах непостоянные и не гарантируют видимость на указанное расстояние».

Почти то же самое сказано и о тамошних течениях, и о расположении рифов. И мне все яснее становится, почему моряки в один голос клянут и ругают здешние маяки и почему именно здесь довольно бесславно завершаются многие путешествия.

Дело в том, что Маркизские острова высоки и видны издалека. Но атоллы Туамоту почти не поднимаются над уровнем моря, и их обнаруживают лишь по возвышающимся над водой пальмам. Говорят, создается такое впечатление, будто пальмы встают прямо из воды. Днем это не страшно, но ведь ночи здесь длятся по 12 часов, а скорость течения достигает скорости почти 7–8 кабельтовых в час, или около 20 миль в сутки. Только бы небо было ясным, тогда можно будет определить свое местоположение.

Джу

Обычный день. Ничего особенного. Единственное изменение: восточный ветер усиливается, а волны стали еще выше. Спорим с каждой волной и так изучили их норов, что в лодку попадают только брызги.

Предельно напряжены. Глаз не спускаем с мачты, следим за румпелем. Только бы ничего с ними не случилось! С утра небо затянули мрачные тучи.

Ура! Мы на 134° западной долготы и на широте Хива-Оа – 9°50/. Остается еще 5°. А прошли 57°.

Уже несколько дней слушаем радио Таити. Передают только полинезийскую музыку. Она заполняет ночь радостью, быстрым ритмом и еще чем-то незнакомым, красивым, что волнует кровь.

Обдумываю, какие вещи убрать, какие приготовить, какой трос прикрепить к якорю и т. д.

Вчера вечером получила задание – следить, когда созвездия Южный Крест и Центавр будут одинаково хорошо видны. Непрерывно занимаемся вычислениями поправок компаса. В Кальяо при самом доброжелательном отношении к нам ничем не смогли помочь. Даже удивлялись, почему так упорно мы стремимся определить остаточную девиацию компаса. Нам составили специальную таблицу девиации, которую я выучила назубок. Однако, как и предполагал Дончо, поправка компаса на нашем курсе составила все же около 15°. Все это произошло, к счастью, в мою первую вахту. К счастью, потому что во вторую я встаю, одеваюсь и сменяю Дончо в полусонном состоянии. Сердце мое спит, кровь спит, ни о чем не думая, машинально, управляю рулем. И только через полчаса прихожу в себя. Надеюсь, что Маркизские острова не появятся именно в эти минуты полузабытья. Иначе это будет нечестно.