Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Елизавета Дворецкая

– Я? – Эйстла вздрогнула от неожиданности.

Даже ее голос, такой звонкий обычно, сел и охрип от испуга. Ормкель нахмурился. Он и не заметил в полутьме, что его негодная «хюльдра» опять пробралась в мужскую половину.

– Иди. – Кюна кивком послала Эйстлу к дверям.

Эйстла медлила, разом растеряв всю свою храбрость. Эйнар подтолкнул ее локтем, и она встала.

Медленно, как будто выполняя непонятное и пугающее священнодействие, Эйстла пошла через длинную палату к выходу в кухню. Десятки глаз следили за каждым ее шагом. Эйстла подошла к двери, боязливо оглянулась назад.

– Открой, – велела ей кюна.

Эйстла налегла плечом на дверь, толкнула ее наружу. Ей казалось, что за этой дверью лежит какое-то неведомое темное царство.

Но, конечно, за дверью была кухня, знакомая ей с рождения. Рабы, занятые своими делами вокруг кухонного очага, подняли головы. Кюна новым кивком послала Эйстлу дальше. Девушка пересекла кухню, опасаясь, не пошлют ли ее на двор, за ворота. А этого ей совсем не хотелось. Уже совсем стемнело, от ворот, должно быть, видно, как горят багровые тучи искр, вылетающие из Дымной горы, где работает в своей кузнице одноглазый бергбур…

Налегая плечом на тяжелую дверь, Эйстла открыла ее и замерла на пороге, глядя в темноту. Все смотрели туда же поверх ее головы. Стояла тишина.

И вдруг яркая звезда пала на широкий двор прямо с небес. С визгом Эйстла бросилась назад и мгновенно оказалась за спиной Эйнара. По кухне и гриднице промчалась волна, все вздрогнули, ахнули. И вдруг Торвард конунг радостно вскрикнул:

– Регинлейв!

Вскочив с места, он в несколько прыжков пересек гридницу и кухню и в дверях встретил ночную гостью. Это какое-то чудо – еще никогда она не заходила в дом! После их беседы в Медном Лесу, больше похожей на ссору, он, поостыв, стал опасаться, что она больше к нему не придет. А покровительство валькирии было ему нужно, особенно сейчас, когда сила руна Нужда в его судьбе начала таять, но еще держится, а сила руны Конь подталкивает его к движению, но не открывает, чего же ему ждать.

– Регинлейв! – изумленно повторял он, взяв Деву Битв за руки и вводя в дом. – Ты пришла! С чего вдруг такая честь? Пиры у нас уже кончились, а битвы вроде бы пока не видно…

– Это пока! – многозначительно пообещала Регинлейв. – А дальше – поглядим!

Опомнившись, Торвард повел ее в гридницу и даже усадил на собственное почетное сиденье. Челядь догадалась подкинуть побольше дров, отблески пламени заплясали на ступеньках престола, заблестели в колечках кольчуги на груди валькирии. Во всем ее облике было заметно возбуждение: черные кудри круче свивались в волны, щеки горели румянцем, как багряная вечерняя заря, обещающая грозовой день, глаза блестели молниями.

– Откуда ты? – спросил Торвард. Ее рука сегодня казалась ему горячее обычного. – Ты как будто прямо с пира!

– Тебе кажется, что я навеселе? – Регинлейв звонко рассмеялась. Подняв руку, она с удовольствием слизнула с запястья длинный темно-красный подтек. Сидевшие поблизости заметили, что такими же густыми красными каплями обильно забрызганы ее руки и кольчуга на груди. – Да, я пьяна от жертвенной крови! Я прямо с пира прилетела к тебе, и этим пиром правил Хеймир конунг! Он давал пир в честь своего сына Эгвальда ярла! Знаешь ли ты о том, что сын Хеймира конунга, Эгвальд ярл, собрался в поход на тебя?

По гриднице пробежал ропот: чего-то подобного все ждали еще с тех пор, как услышали новости Гельда Подкидыша.

– В поход на меня? – повторил Торвард. – Не скажу, что меня это удивляет! И что, войско большое? Он посылал ратную стрелу?

– Нет, ратной стрелы не было. Он взял с собой тех ярлов, которые были в Эльвенэсе в Праздник Дис, когда он принес жертвы и на жертвенном кабане поклялся убить тебя!

В гриднице закричали.

– У него шесть кораблей и больше полутысячи войска! – перекрикивая шум, добавила Регинлейв.

А Торвард вдруг вскочил на ступеньку, пылко обнял гостью и поцеловал, словно она принесла ему необычайно радостную весть!

– Да ты в «боевом безумии»! – со смехом воскликнула Регинлейв, отталкивая его. – Вот это я понимаю, истинный герой! В священной ярости храбро устремляется он вперед!

– Чему ты так радуешься? – одновременно с ней крикнула кюна Хёрдис.

– Я радуюсь! – во весь голос подтвердил Торвард с самым искренним ликованием, даже облегчением, словно избавился от тяжкого гнета. – Я просто счастлив! Наконец-то! Наконец-то у меня есть простой и понятный враг, мужчина, который идет на меня с боевыми кораблями и с оружием! Тут все просто и понятно! Я могу выйти ему навстречу, одолеть его или погибнуть в битве, и не мучиться, что злые чары мешают мне и навлекают на меня позор! Слава асам! Слава Тору и Одину! Что вы все смотрите на меня, разинув рот? – с тем же лихорадочным восторгом крикнул он, окидывая взглядом дружину. – Тоже думаете, что я с ума сошел? Нет, вот теперь-то я вылечусь! Он идет на меня, чтобы отомстить мне за подлое дело, которое я и правда совершил! Так мы смоем этот позор, своей кровью или чужой, но больше мы не будем сидеть в углу, стыдясь показаться на глаза даже эриннам! А они-то уважают подвиги, совершенные в помрачении ума, гораздо больше, чем сэвейги! Ну, радуйтесь же, мог а-Фид!

И он со всей силы грохнул кулаком по ближайшему столбу, так что дом содрогнулся и котлы на балках тревожно зазвенели. И гридница заревела: хирдманы не могли отказать, когда конунг приказывал им радоваться! Но его вид их и правда обрадовал: его глаза блестели, по телу пробегала дрожь страстного нетерпения, кулаки сжимались, словно пальцы уже ощущали древко копья, голос звучал, как боевой рог. Даже Регинлейв любовалась им: в ее глазах он сейчас был воистину прекрасен! Тоскливое уныние, владевшее им всю зиму и так удручавшее дружину, исчезло. Он верил, что пора тоски прошла и кончится так или иначе! Победа или смерть для него сейчас казались одинаково желанными, как избавление от этого тоскливого прозябания неудачника!

– Значит, у него шесть кораблей и больше полутысячи войска? – уточнил Сельви Кузнец. – Конунг, ты бы послал за людьми, хотя бы за Халльмундом ярлом! И за его отцом! Как удачно, что Эрнольв ярл сейчас дома!

– Успеем утром послать! Они ведь еще не у Дозорного мыса! Когда они отплыли, Регинлейв?

– Они отплыли сегодня, я же говорю! Но они принесли хорошие жертвы, Ньёрд даст им попутные ветры, так что дней через пятнадцать жди их у Дозорного мыса, Торвард конунг!

– Я собираюсь ждать их возле Трехрогого фьорда. Ты, Вальмар, завтра поедешь к Лейдольву ярлу. Пусть собирает кого сможет. Конечно, летом мы много не наберем, но полтысячи-то уж найдется!

– Мудрые говорят: лучше биться на своей земле, чем на чужой! – подал голос Асбьерн Поединщик. – А на своем море – еще лучше. В этом Эгвальд сын Хеймира хочет нам помочь.

– Что с Оддбрандом?

– Всех фьяллей задержали в Эльвенэсе. К их кораблям приставлена стража. За Оддбранда не бойтесь. Ему окажет покровительство йомфру Вальборг. Ей понравилось с ним беседовать.

– О чем же это? – Торвард усмехнулся.

– О тебе, конунг. О тебе!

Внимательно осмотрев свою руку, валькирия слизнула еще какое-то пятнышко и облизнулась. Лофт управитель подал конунгу лучший золотой кубок, добычу с уладских островов. Валькирия взяла кубок из рук Торварда, заглянула в него, вздохнула – после крови пиво казалось слишком пресным напитком. Запах крови растревожил ее, и теперь Деву Битв переполняли видения выступающих в поход боевых кораблей, в ушах раздавался звон оружия и сотни мужских голосов, поющих боевые песни. «Ударим мечами о щит боевой, с холодным копьем столкнется копье…» Десятки, сотни духов-двойников, толпящихся в ожидании близких смертей – белые волки и черные соколы, безголовые медведи и кони с огнистой гривой. И те же корабли после битвы – очищенные от людей, с сотнями копий и стрел, торчащих в изрубленных бортах, скользкие от крови скамьи, поломанные весла. И сотни духов, которых она поведет от кораблей и морских волн вверх, в Валхаллу, Сияющую Щитами. И кто будет среди них – этого она еще не знала. Это решать не ей.

Торвард смотрел ей в лицо с каким-то веселым любопытством, словно хотел прочитать свою судьбу в чертах той, которая не решает ее, но станет ее орудием. Присудит ему Один победу или смерть – принесет их ему Регинлейв.

– Я сказала все, что знала, – проговорила она, глядя ему в глаза. – И я не покину тебя, Торвард сын Торбранда.

– Вообще или сегодня ночью? – шепотом уточнил неугомонный Эйнар, и Ормкель пихнул его кулаком: все-таки с Девой Гроз шутить опасно!

В Аскефьорде сейчас находилось только пять кораблей: «Златоухий» самого Торварда, «Единорог» Халльмунда, «Устрашающий» Асвальда ярла, который взялся вести его сын Эйнар, «Медный Дракон» Флитира Певца из Бергелюнга и маленький «Бергбур» Аринлейва сына Сельви. Общим счетом в окрестностях Аскефьорда набралось около трехсот человек. Когда Эгвальд ярл со своим войском подплыл к рубежам Фьялленланда, у Трехрогого фьорда его уже ждали. Сам Торвард стоял на носу «Златоухого». На нем был красный плащ с золотой отделкой и золоченый шлем, а под плащом – очень хорошая кольчуга говорлинской работы, сделанная на заказ и украшенная серебряными бляшками. Позади него стоял знаменосец со стягом, где сиял вышитый черный дракон с золотыми чешуйками – в память о мече Торбранда конунга. Торварда окружали четверо телохранителей: трое таких же, как он сам, рослых и плечистых, а четвертый, Ормкель, недостаток роста возмещал свирепостью красного лица. Благодаря этому с первого взгляда делалось ясно, где конунг фьяллей.