Полицейский - Эдуард Хруцкий

— Господа, — продолжал Бахтин, — здесь явная шайка. Один из нее лже-Нефедов, некая красивая дама, назвавшаяся сестрой Серегина, и человек, носящий офицерские сапоги.

Теперь о махинациях отдела снабжения. Они все валят на Серегина, но подполковник Княжин даже не упомянул его в своем рапорте. Надо его срочно разыскать.

— Не найдете вы его, господа, — сказал вошедший Маршалк, — убит подполковник. Сегодня вечером. Зарезан ножом и ограблен. — Как так? — Шабальский вскочил.

— А очень просто. У него при себе было двадцать тысяч ремонтирских денег, о чем прознали разбойники. В подворотне в Армянском переулке его ножом и пырнули. Забрали портфель, часы, наган, портсигар золотой. — Что еще было в портфеле? — Бахтин вскочил. — Только деньги. — А документы какие-нибудь? — Не было.

— Ананий Николаевич, надо срочно обыскать квартиру Княжина. Но сделать это тайно. — Зачем? — Они искали документы.

— Кстати, — Маршалк взял стакан чаю, — дворник показал, что во дворе болтался человек, очень похожий на того, кто подвод к Серегину дал. — Карл Петрович, я беру Косоверьева, Баулина. — Позвольте мне с вами, — попросил Гейде.

— Конечно. Только пойдите к гримеру, возьмите пальто штатское, кепку или шляпу да шпоры отцепите.

Подполковник Княжин, находясь в Москве, жил у сестры в Армянском переулке. Ее муж, капитан, воевал на Кавказском фронте.

Смерть брата она переживала тяжело и разговаривать с ней было трудно.

Но помог племянник Княжина, гимназист, он показал комнату дяди.

Документов никаких не оказалось. Правда, в столе Бахтин нашел недописанное письмо:

«Милый Серж! Сообщаю тебе, что я плотно застрял в Москве. Здесь творится такое, что не поддается описанию. В отделе заготовок Земсоюза окопались истинные разбойники, они поставили мне гниль, сулили деньги огромные, но я категорически отказался. Очень помог мне бывший прапорщик Серегин. Он единственный честный человек в этом воровском болоте. Конечно, я подал рапорт по начальству, нашел нового поставщика, присяжного поверенного Усова, у которого пока храню все документы.

Чем дело закончится, не знаю, на меня жмут и даже угрожают. Но не беда. Ты же знаешь, Серж, что я человек не трусливый…» На этих строчках письмо обрывалось.

— Степан Николаевич, — Бахтин подошел к Гейде, — снимайте пальто, маскарад отменяется. Господин гимназист, найдите, будьте любезны, старые ненужные бумаги. — Любые? — радостно спросил гимназист. — Какие не жалко. Мальчик принес несколько старых тетрадей.

— Отлично. Косоверьев, сделайте пакет и опечатайте его. — Зачем? — с недоумением спросил чиновник.

— Делайте, как я сказал. Баулин, дворника немедленно.

Потом они составили опись, запечатали пакет в присутствии дворника, заставив его расписаться в протоколе.

— Иван, — Бахтин вывел Косоверьева в коридор, — ты с Баулиным пока останешься здесь, в дворницкой, я пришлю срочно двух наружников. К дворнику должны подойти, я это чувствую.

Бахтин приехал в сыскную, срочно послал людей к Косоверьеву и выяснил адрес Усова. Проживал он в Богословском переулке, угол Большой Дмитровки, в доме Кабановых. Квартира номер двадцать в бельэтаже.

Бахтин пошел пешком. Да чего здесь идти было. Перешел Тверскую, прошагал Козицким, вот и Большая Дмитровка, а там Богословский.

Седой швейцар распахнул дверь, но, увидев полицейского в высоком чине, даже не спросил ничего.

Бахтин поднялся в бельэтаж и увидел обитую красной кожей дверь с сияющей медной дощечкой «Присяжный поверенный Усов П. Ф.». Бахтин усмехнулся и позвонил. Дверь открыла прехорошенькая горничная. — Петр Федорович дома? — Как доложить прикажете? — Скажите, из полиции.

Горничная исчезла в комнате, а Бахтин оглядел прихожую. Ничего лишнего, все дорого, но со вкусом. В прихожую, надевая сюртук, вышел Усов. — Вы? — изумился он. — Как видите. — В чем дело? — Вы будете держать меня в прихожей? — Простите, прошу в кабинет. Кабинет Усова был строг и элегантен. — Как у вас красиво, — не сдержался Бахтин. — Нравится? — обрадовался Усов.

Он понял, что раз криминальный говорит о стиле, значит, серьезного дела нет. — Извольте садиться. — Благодарю. — Бахтин сел и закурил. — Кофе, чай, коньяк, закусить.

Бахтин хотел отказаться, но вспомнил, что с ночи ничего не ел, а главное, сегодня к Усову он претензий не имеет. Более того, у него был один маленький план, родившийся прямо в этом элегантном кабинете. — Пожалуй, закусить. Усов позвонил. Появилась горничная.

— Даша, нам закусить и коньяка. Не откажитесь, Александр Петрович. — Думаю, у вас коньяк хороший. — Правильно думаете.

И пока горничная сервировала маленький стол, Бахтин разглядывал прекрасные картины Левитана и Коровина. — Прошу. — Усов налил по первой.

Бахтин выпил, и голод стал еще острее. Несколько минут он ел, не думая ни о чем.

Усов еле успевал ему подкладывать закуски в тарелку.

— Ох, не мед сыскная служба, оголодали вы, видать. Не обедали? — Я даже не завтракал. Они выпили по второй, и Бахтин перешел к делу.

— Петр Федорович, несколько часов назад убит подполковник Княжин.

Усов выронил вилку, и она со звоном упала на серебряный поднос. — Не может быть!

— К сожалению, правда. У него похитили портфель с крупной суммой денег, часы, портсигар, оружие. Но я точно знаю, что шли они за бумагами, отданными вам на сохранение. — Откуда вы знаете?

— Такая уж профессия. Думаю вам их держать просто небезопасно, потому… — Их нужно отдать вам? — усмехнулся Усов. — Именно. И не только отдать, но и объяснить смысл каждой. — Нечто вроде бесплатной консультации.

— Почему, я могу выдать вам деньги, но боюсь, сумма вам покажется смехотворной. — А если я не отдам?

— Петр Федорович, вы меня знаете давно. Я телефонирую в Гнездниковский, вызову…

— Не меняетесь вы, Александр Петрович, и чин на вас, и должность видная, и Владимир на шее, а все такой же.

— Петр Федорович, о моей карьере потом. Что с бумагами? — Что поделаешь, придется отдать.

Усов подошел к шкафу, открыл створку, под ней размещался массивный сейф с цифровым замком. Набрал число, повернул ручку, запели куранты, наполнив комнату тонкой печальной мелодией.

Хлопнул дверью сейфа. Замолчали куранты. Усов положил на стол пакет. — Здесь все. — Вы обещали растолковать мне их смысл. — Извольте.

В прихожей раздался резкий звонок. Голоса, шаги по коридору, звон шпор. Дверь в кабинет распахнулась, и вошел Рубин.

— Какой гость у тебя, Петя, — белозубо засмеялся Рубин, — его в натуре впервой вижу, ранее все более на дагерротипах наблюдал. Рубин шагнул к Бахтину. — Давайте знакомиться. — А зачем? Я вас, Григорий Львович, знаю распрекрасно. — Бахтин даже не встал. Курил, насмешливо поглядывая на Рубина.

— Напрасно вы так, — огорчился Григорий Львович, — одно дело, когда вы сыщиком были, а совсем другое нынче, когда при вас вполне достойная должность.

— Вы ошибаетесь, — насмешливо ответил Бахтин, — у меня одна должность — ловить. — Но вы же не, — Рубин запнулся, — собака.

— Вы хотели сказать, легавая. Не стесняйтесь, меня это нисколько не обижает. Я легавый был, есть и умру им. — Я вижу, вам неприятно мое присутствие.

— Как сказать. Я же вас натурально тоже вижу впервые. Тем более в форме Земсоюза, а знаю вас давненько, лет восемь. Помните историю с ломбардом?

— Что-то читал в газетах. Значит, дружеского чая у нас не получится.

— Думаю, что нет. Смешно пить с человеком, дважды посылавшего к тебе убийц.

Рубин засунул руки в карманы бриджей и начал раскачиваться с носка на пятку. — А вы опасный человек. — Смотря для кого. — Это верно. Вас я не боюсь.

— А меня и не надо бояться. Я представляю Закон империи, вот его вы и опасайтесь.

— Ну что ж. Хоть застолья и не получилось, я все равно уважаю вас.

— Знаете, я вами тоже восхищаюсь. Эдакий современный Рокамболь.

— И на этом спасибо. Только помни, сыскарь, я никому ничего не прощаю.

Бахтин встал, примериваясь, как засадить Рубину по морде. Тот понял и отскочил в сторону.

— Боишься, Лимон. Мне на память твою наплевать. А пугать будешь фраеров. Я таких, как ты, десятка два на каторгу отправил.

— Господа, господа, — вмешался Усов, — ну как же так?

— Ничего, Петя, — Рубин достал портсигар, сверкнувший бриллиантовой монограммой, закурил. — Ничего. Мы с господином коллежским советником душевно поговорили. Выйдем на минуточку, пошептаться надо. Вы уж нас простите, господин Бахтин, коммерческие дела. В столовой Рубин зло надвинулся на Усова. — Ты что, в сексоты подался? — Не мели чушь. Княжина убили. — Когда? — Несколько часов назад.

— Ах, суки, такого человека. А этот, конечно, за бумагами приперся. — Уж я не знаю, как прознал.

— Талант, — восхищенно сказал Рубин, — светлая голова. Он один всей полиции этой недоношенной империи стоит. Думаешь, Дергаусов Княжина подмочил? — Думаю, его людишки.