Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рыбалка прекратилась, посевы не пошли, со всех сторон кризис. Поехал к японсу в Бразилию разобраться, тот уверят, что пошти всё заплатил, показыват квитансыи, но вижу, что не всё. Стал говорить, он отвечает, что кризис и по первый возможности вышлет. Попросил у него пять тысяч долларов, он дал. Поехал в Монтевидео к компаньёнам, стал с ними разбираться, показываю ксерокопии квитансый, те тоже показывают свои. Вижу, что обманывают, идти в суд – время займёт много, а чем жить? В деревнях бардак. Мы сумели послать в Бразилию тридцать шесть фуров рыбы, чистого заработку у нас двести тридцать восемь тысяч пятьсот двадцать долларов, наших тридцать три процента. Но я кроме пяти тысяч долларов, что дал японес, не получал, и всё пропало, обманули. Один Алехандро скупал рыбу и возил в Бразилию, как он делал – непонятно.
4
Мы решили поехать в Арьгентину сеять помидоры к брату Степану, поехали с Андрияном. Приезжаем в Рио-Колорадо к брату Степану. Да, действительно, живёт хорошо, вся техника хоро́ша, етот год у его восемьдесят гектар помидор, четыре группы боливьянсов, помидоры хоро́ши.
Фабрика «Кампагнола» сеяла шесть тысяч гектар помидор во всёй етой зоне, разделена на разные сельския хозяйства, брат Степан выдался на шестое место. Молодес, умел работать, брал новыя земли, раскорчавывал и почти без процентов сеял помидоры. Хозяевам земли выгодно, что получут через три года землю чисту, Степану выгодно: низкий процент, всего восемь – десять, земли но́вы, помидоры хоро́ши, болезняв мало. Степан сеял рано, не боялся заморозков, небольшие инеи хоть и обожгут, но всё равно отрастают, на песчаных земля́х быстре́ вырастают. Степан уже три раз открыл фабрику. Приходит урожай, приезжает на фабрику, наспели помидоры, директор Марио Консети говорит: «Ишо рано, через пятнадцать дней откроем», Степан протестует, посылают инженеров, проверяют: да, надо фабрику открывать. Степан в Рио-Колорадо прославился, все его любили. Но уже второй год кризис, фабрика роется[182], потому что не может продать томат-пасту, дети у него леня́тся, не слушаются, Степан нервничат, говорит, всё надоело. Мы с Андрияном помогли ему убрать урожай, сестра Степанида со своими детками тоже ему помогала. Молится Степан сам себе, Иона с Пашкой тоже сами себе, враждуют. Мы нашли близко от Степана землю двадцать пять гектар с домом, но надо корчевать. Купили у Степана один трактор, «Форд», восемьдесят лошадиных сил, и стали чистить.
Наша семья уже была с нами, оне привезли и рабочего Естебана. Стал спрашивать:
– Зачем вы его привезли?
– Не хотел оставаться, неотступно просился.
Стал спрашивать у него:
– Что ты думаешь?
Он говорит:
– Хочу с вами жить, в вашу веру перейти и жить, как вы живёте.
– Но ты не выдюжишь, всё бросишь и уйдёшь.
– Нет, я не брошу, мне ваша жизнь нравится.
– А посты, правила?
– Ну и что, вы же живёте, и я буду жить.
– Хорошо, давай так сделаем. Когда научишься говорить по-русски, молиться, читать, тогда мы тебя окрестим.
Он обрадовался, согласился, я строго наказал своим детя́м:
– С сегодняшнего дня его учить ко всему, не издеваться, а быть как с родным братом.
Он старался учился, читал, писал, говорил, но пе́рво не получалось, а потом стал говорить с каждым днём лучше.
Зимой нечего было делать, всю землю приготовили, надо ждать весны. В Боливию приехали восемь семей из США синьцзянсов знакомых: Егоровы с сыновьями и зятевьями и с ними Андрон Усольцев. Говорю Андрияну:
– Слушай, чичас нечего делать, поехали в Боливию, посмотрим девок. Знаю, у Андрона хорошая девка, у Егоровых посмотришь.
Он говорит:
– Мне понравилась Нилка Андреява.
– Ты сдурел? Андрей запивается, мать в бардаке работает, старшая сестра Фанка – уже слухи идут нехороши.
– Но она разна от них[183], за чё-то её все любят.
– Да, ето правда, и вон кака́ красивенькя.
– Ну да.
– Но, Андриян, подумай, тебе двадцать лет, а ей тринадсатый год идёт, ты что, обезумел? Надо ишо ро́стить её.
– Но и что, вырашшу. Но зато знать буду, что жена. Посмотри, что делается в деревнях в Уругвае, все девчонки проститутки.
– Как ты знашь, такое мелешь?
– Да всё знаю.
– Не дури, поехали.
– Ну поехали.
Собрались, поехали в Боливию.
Андрей Русаков жил на ограде у маме, доржали полдома. Я когда увидел Андреявых деток, у меня сердце сжалось: все гря́зны, косматы, дома всё разбросано, мама рассказыват, что Андрей часто не быват дома, приходит пьяный, ничто ему не нужно, дети живут на произвол, часто приходится кормить, Фанка уже шлятся, одна Нилка смотрит за детя́ми, но хто она – ишо дитё. Стану говорить Андрияну – «Не лезь, без тебя знаю».
Говорю:
– Андрияну понравилась Нилка.
– Вы что, сдурели? Кого брать-то? Посмотри на ихно племя, один бардак.
– Но вы все говорите, что она разна.
– Говорить всё можно, но какой будет результат?
Мы поехали в Боливию, заехали к дядя Марке, вижу, что состарился, выглядит намного старше, а он самый младший из семьи, тесть выглядит намного моложе. В гостях у дяде Марке сестра, тётка Арина, Марфина крёстна, с сыном Яшкой, тоже еле-еле ходит, ей всего пятьдесят семь лет.
– Что с тобой, тётка Арина, так состарилась?
– Да дети да внуки доведут до муки. Знашь что, Данила, жить совсем нисколь не охота, смерть бы пришла, я бы обрадовалась.
Я ей поверил, и мне стало её жалко. Ето была краси́ва, крутая[184], енергична женчина, муж был Кирил Ревтов, Поликарпов брат, у него в 1980-х годах завёлся рак на шшаке́, сколь лечили, операции делали, но не могли спасти, он умер и оставил ей шесть сыновей, одну дочь. Жили они в Масапе. При Кириле была очень порядошна семья, но когда остались одне, всё у них пошло кверх ногами, дошло до того, что младшия сыновья превратились в наркоманы – ето целая история, на ето надо посвятить сэлую книгу. Но тётка Арина уже не жилес, сразу видать, что мало проживёт. И на самом деле, после нас через четыре месяца она умерла, Яшка остался один, братьи уже все женаты, он хватился, что остался один, матери больше нету, всё спомнил, сколь он матери зла причинил, очень плакал и уехал в Россию на Дубче́с в монастырь.
Андрияну Андронова девка, дочь Андрона Усольцева, понравилась, я её знал в США: до́бра, стро́йна, красива, ласкова, кро́тка, ей Андриян тоже понравился. Андриян праздновал с ней, высватал, сказал мне: «Пошли сватать». Андрон против не шёл, мать Афросинья также, договорились свадьбу играть после Успение, длинным мясоедом, свадьба будет в Аргентине. Мы поехали домой, стали готовиться к свадьбе, мы с Марфой были довольны, что люди добры, знакомы.
В США, как дети жили развратно, родители старались посылать и везти в Южну Америку, женить и отдавать, и так многи поженились и вышли. Из США родители были довольны, что ихны зятевья и снохи жили по закону, но в Южной Америке родители были недовольны, что зятевья и снохи развратны.
Брат Степан как год отдал дочь за Акатия Ревтова – племянник Селькин, мать – сестра Селькина. Ето будет старшая дочь Хиония брата Степана. Оне свадьбу сыграли, но потом узнали, что у их кресто́во ро́дство – Мурачевы и Чупровы, и Хиония с Акатием в семи степенях, надо разводить. Хиония беременна, Степан – разводить, Александра не хочет, Коля, Иона, Тимофей страшшают отлучить Степана, ежлив не разведёт. Степан разводит, но нихто его не слушает. Сколь бедняги перетерпели, и нет никакой защиты. Мы приехали в самый разгар проблем, Степан обижался: кривосуды, лицемеры, сколь таких браков – и помалкивают, ежлив ро́дство сильно – всё хорошо, а бессильно – затопчут. Марка Чупров взял Вассу в ро́дстве, да ишо помощник наставника, Александр Мартюшев двояженес и помощник наставника, доказано, что у Ефрема Мурачева такой же брак, – всё хорошо. Стали разбираться: в США и в Южной Америке нашшитывается шестьдесят браков беззаконных, и всё хорошо, а на Степане надо закон поставить. Но где же ето правда? Говорю:
– Братуха, терпи и помалкивай.
– Но как терпеть, ежлив отлучают?
– А что, ты не знаешь: ежлив не по закону отлучат, то сами от Бога отлучёны, с етим не играют.
Длинным мясоедом ждём сватовьёв с невестой, всё готово, стали звонить, невеста Андрияну говорит:
– Надо подумать, а то я уже раздумала.
Андриян подождал неделю, опять звонит, она отвечает:
– У меня другой жених.
Он услышал – хлоп трубку закрыл и говорит мне:
– Мне её не надо, она уже изменила, у ей другой.
– Андриян, она, может, пытает тебя, мало ли так бывает?
– Пускай пытает кого-нибудь, но не меня, мне её не надо, вам её надо было.
– А что теперь делать, всё готово?
– Поехали сватать Нилку.
– Ты что, образумись!
– Я окро́ме Нилки брать никого не буду!
– А пойдёт ли она за тебя? Ведь ишо дитё, ишо не смышляет.
– Пойдёт, я ей нравлюсь.
– Как ты знашь?
– Чувствую.
