Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало - Лилия Кузнецова

Через неделю судьбы обоих ювелиров прояснились. Было решено: Дюваля «с аттестатом уволить и жалованьем по расчету удовольствовать», а на освободившуюся штатную вакансию определить Фёдора Яннаша, обязательно приведя того «по обряду к присяге»[340].

Вскоре Frederic Jannasch, целуя «Слова и Крест Спасителя» и подписав «присяжный лист», дал «перед Богом и судом его страшным» клятвенное обещание служить и во всем повиноваться самодержцу, как и престолонаследнику «верно и нелицемерно, до последней капли крови <…> всякую мне вверенную тайность крепко хранить», все «надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать». Свидетелями клятвы нового сотрудника стали дававший ему целовать Евангелие и крест священник Кабинетской церкви Алексей Прокопиев и Правитель Канцелярии Иван Вельской[341].

Своему преемнику придворный ювелир вдовствующей императрицы передал все тонкости работы, но на первых порах им часто доводилось работать вдвоем, а поэтому под заключением о стоимости двух золотых табакерок, приобретаемых у графа Валезы, посланника Сардинского Двора, красуются подписи обоих арбитров-оценщиков[342].

После приведения к присяге Яннаш занял желанную штатную вакансию и за годовое жалованье, повысившееся до 800 рублей, добросовестно исполнял свои обязанности, заодно поставляя в Кабинет (и за это получая отдельные деньги) множество разнообразных изделий: орденские и фрейлинские знаки, перстни, панагии, жалованное оружие. Он сделал саблю с золотым эфесом, украшенным вставками изумрудов, рубинов, гранатов и аметистов, а также еще и золотой пояс к ней для «Солтана Киргизкайсацкой Меньшей орды Ширгазы», возведенного в «ханское достоинство»[343].

Только дважды за весь полувековой период службы, длившейся по день смерти, Яннаш брал четырехмесячные отпуска: первый – в мае 1810 года, для поездки к родителям, а второй – в июле 1836 года, как он сам объяснял, «по случаю кончины живущего в Варшаве родного брата моего, имея надобность быть как в Варшаве, так и за границею для приведения в порядок дел его», когда Иоганн-Фридрих побывал помимо Царства Польского, в королевствах Прусском и Вестфальском, во Франкфурте-на-Майне, Мюнхене, Дрездене, Париже, из которого через Дижон отправился в Швейцарию, а затем, посетив Амстердам и Утрехт, через Кенигсберг вернулся в Россию.

Со страниц паспорта, выданного «Феодору» Яннашу для второй поездки, встает облик 70-летнего уроженца Варшавы: он худощав, ростом 70 дюймов (=178 см), волосы и брови у него светлые, лоб высокий, крупный нос, волевой рот, круглый подбородок, борода седая, лицо овальное, а цвет лица обычный, из-за неразборчивого почерка неясно только, какие же у мастера были глаза – карие (brun) или голубые (bleu)?

За свою службу Яннаш неоднократно награждался: в 1839 году он удостоился звания придворного ювелира, а позже получил золотые медали, последовательно на Аннинской, Владимирской и Андреевской лентах, для ношения на шее. Незадолго до смерти ему пожаловали еще одну золотую медаль с надписью «За усердие», но на сей раз украшенную бриллиантами.

Жил Яннаш в своем доме под № 66 во 2-м квартале 1-й Адмиралтейской части. Поскольку ювелир служил при Дворе, Петербургская городская дума, на основании «мнения» Государственного совета от 7 апреля 1820 года освободила его до увольнения от сбора шедшей в доход города подати, которую должны были выплачивать все «заезжие купцы, живущие в качестве не торгующих Иностранцев и имеющие недвижимую собственность». Умер мастер «от старости, в возрасте 85 лет, утром 29 декабря 1852 года». Похоронили его на Волковском кладбище.

За свою долгую службу Яннаш «от трудов праведных не нажил роскошных палат каменных», и после кончины заслуженного ювелира, проработавшего при Дворе полвека, обе его уже овдовевшие дочери – Розалия Дютель и Луиза Кабо подали прошение в Кабинет, что дом, «оставшийся нам в наследство, до того обременен частными долгами, что за удовлетворением оных, нам с многочисленными семействами нашими не остается никаких средств к существованию». Через три месяца скорбящим родственникам выдали 600 рублей серебром, но, как тогда было заведено, 10 % суммы удержали «в пользу инвалидов»[344].

Дело в том, что, изыскивая источники поступления денег на «пособие изувеченным в Отечественную войну Генералам, Штаб и Обер-офицерам», граф A.A. Аракчеев предложил целый доклад, а Александр I его утвердил 23 марта 1816 года с резолюцией «Быть по сему», и там оговаривалось, что при пожаловании медалей следовало взимать: «За медаль с бриллиантами 500 рублей, за золотую на голубой ленте (Андреевской. – Л. К.) 200, на Александровской и Владимирской 150, на Аннинской 100, а за серебряную по 25 рублей… но заграничные иностранцы от платежа сего изъемлются». Что же касалось «бриллиантовых и других вещей», жалуемых императором, то единовременный вычет составлял: «С бриллиантовых знаков ордена Святого Андрея по 2000 рублей, ордена Святого Александра Невского 1500, ордена Святыя Анны 1-го класса 500 и второго класса 100 рублей. С прочих же вещей и подарков, в чем бы они не стояли, десять процентов по Кабинетной оценке, исключая, однако, из сего вещи, ценою ниже трех сот рублей»[345].

Поскольку к началу 1826 года сумма оценки подарочных вещей, имевшихся «на диспозицию», достигла 2 228 282 рублей, Николай I указом от 31 августа отменил положение Александра I, «находя, что капитал для увечных воинов составлен уже довольно значительный», и повелел «не делать никаких вычетов и со всех бриллиантовых, золотых и пр. вещей, жалуемых нами из Кабинета, до какой бы цены оные не простирались»[346]. Однако вскоре пришлось из-за финансовых трудностей вернуться к прежней системе отчислений.

Готфрид (Готтфрид-Эренфрид) Мерц

Дополнительно же введенное, столь престижное вакантное место оценщика Кабинета занял то ли сын, то ли просто однофамилец Кристофа-Фридриха фон Мерца. Готфрид-Эренфрид Мерц был хорошим ювелиром, создававшим по заказам Двора бесчисленные орденские и фрейлинские знаки, фермуары, различное оружие с 1808 года вплоть до своей кончины 9 марта 1823 года. По повелению Александра I, мастер исполнил в июне 1812 года знак инвеституры для хана «Куринской области Аслан Бека» – булатную саблю с золотым эфесом, украшенную изумрудами, гранатами и аметистами»[347].

Именно «ювелиру Мерцу» доверили сделать для приданого великой княжны Анны Павловны золотые вещи: церковную утварь, а также кофейный и чайный прибор. Больше года работал мастер над ответственным заказом, на который ушло двадцать четыре килограмма благородного металла 82-й пробы, что, правда, чуть меньше общепринятой 84-й (современной 875-й). Львиную долю его ювелир получил от Кабинета, однако пришлось и от себя добавить почти 3,5 кг. При работе на угар пошло полтора килограмма золота. За свой счет Мерцу пришлось приобрести у петербургских мастеров нужные эмалевые иконки и футляры. Наконец все было готово, и 11 сентября 1811 года ювелир представил в Кабинет евангелие в золотом кованом переплете, крест и потир, украшенные финифтяными образами, а также входящие в литургический набор дискос со звездой, две тарелочки, ложечка и рукоятка, куда позже вставили стальное копьецо. Блистал великолепием и сервиз для чая и кофе: пленяли красотой не только кофейник, чайник, сахарница и молочник, располагавшиеся на поддонах, но и большой поднос «с лебедиными из золота ручками». Не забыты были и лоток для хлеба, щипцы для сахара, две чайные ложечки, а также полоскательная чаша. Все вещи красиво размещались в гнездышках пяти футляров, снаружи обтянутых красным сафьяном, а внутри – зеленым бархатом. Заказчики были довольны. К тому же Готфрид Мерц не запросил за свою работу лишнего, взяв лишь по пять рублей за золотник металла, и в итоге ему выплатили 46 789 рублей 07 копеек[348].

И.А. Мерц

На должности оценщика Кабинета Готфрида-Эренфрида Мерца сменил Кристоф-Андреас Рёмплер. Впоследствии потомки обоих ювелиров породнились. И.А. Мерц с 1872 по 1881 годы владел дачей «вдовы Софии Ян» на Каменном острове, а потом уступил ее племяннику прежней хозяйки, Густаву-Карлу Болину[349].

Кристоф-Андреас (Андрей Григорьев) Рёмплер

Бриллиантовых дел мастер Кристоф-Андреас Рёмплер приехал в Петербург из родной Саксонии в 1790 году, однако отнюдь не сразу поступил на должность оценщика Кабинета, притом он никогда не имел звания придворного ювелира императоров Павла I и Александра I. Членом столичного иностранного цеха саксонец стал с 1793 года[350], а поскольку дела мастера шли хорошо, он, согласно объявленному капиталу, числился с 1802 года «по третьей гильдии»[351]. В 1797 году Рёмплер купил у наследников тестя – портного Асмуса Шеля (Шелля) одноэтажный дом с мезонином, выходивший фасадом в двадцать одно окно на площадь у Синего моста. (Ныне на это участке, по адресу: Исаакиевская площадь, 13, возвышается построенное в 1840-х годах по проекту Н.Е. Ефимова здание, где размещалось Министерство государственных имуществ, а с 1924 года – Институт прикладной ботаники и новых культур, основанный академиком Н.И. Вавиловым)[352].