Crime story № 7 (сборник) - Татьяна Луганцева

Следом за Лерой в дверях показались двоюродная сестра Шура, ее муж, тот самый Володя, что привез бабушку, и их сын Даниил.

Ляля снова забрехала, так что стены заходили ходуном.

Двоюродную сестру Шуру, а также Даниила с Володей Тата терпеть не могла.

Тата терпеть не могла, а бабушка обожала.

С точки зрения бабушки, только они из всей семьи жили «правильно».

– Гос-споди, – сказала Шура с порога, – гос-споди, что здесь происходит? И какая вонь! Гос-споди, как воняет этой собакой!..

– Мама! – перекрикивая шум, с лестницы заорал Тёма. – Я пока на компьютер пойду! А ты рассказ прочитаешь, да?

– Татьяна Львовна, как вы все это выносите? – Дядя Володя, брезгливо переставляя длинные ноги в каких-то невиданных волосатых брюках, подошел к бабушке и почтительно ей поклонился. Сверкнула его лысина.

– И не говорите, Володя! В моем возрасте уже не под силу весь этот Содом с Гоморрой! Каждый год я говорю себе, что уж в следующем точно не поеду, но Пасха, как же не ехать!..

– Приезжала бы к нам в Марьино, бабушка, – сказала Шура.

Она слегка поцеловала Тату, на Леру не обратила вообще никакого внимания, Сереже кивнула и как была, в теплых ботах, решительно двинулась к телевизору и выключила «Очарованных в лесу», а может, «Дору Фрукт, расхитительницу садов». А пульт от телевизора сунула себе в карман, словно в сейф заперла.

Девчонки заверещали, но Шура была непреклонна и к тому же обнаружила их накрашенные губы.

– Что это такое?! – взревела Шура так, как будто бульдозер завелся. Даже бесстрашная Ляля, не боявшаяся никого и ничего на свете, стала сдавать задом, пока не уперлась Тате в ноги.

Шура взяла обеих малолетних преступниц за подбородки и повертела их головы из стороны в сторону. Девчонки таращили испуганные глаза и покорно вертели.

– Марш умываться! Вы выглядите, как… как женщины легкого поведения!

Девчонки одновременно моргнули.

– Где вы взяли эту гадость?! Кто вам разрешил?!

– Шурочка, успокойся, – фальшивым голосом сказала Тата, – это я им разрешила. Мы просто баловались.

Шура выпустила девчонок, которые проворно, как кошки, стали улепетывать по лестнице на второй этаж.

– Как?! Ты разрешаешь девочкам пользоваться косметикой?! Позволь, но в десять лет это совершенно недопустимо!

– Шура, не переживай! – бодро сказал Сережа, Лерин муж и по совместительству отец преступниц. – Ничего страшного не происходит!

– Как это не происходит?! Ты же отец! Детей нужно держать в узде, спроси у Владимира!

Дядя Володя несколько раз согласно кивнул.

– Даниил и Арсений никогда этого себе не позволяли!

– Если бы Даниил и Арсений красили губы, это была бы действительно катастрофа, – громко сказала Лера, которой было наплевать на Шуру с Володей. – Мам, что ты возишься с этими формами? Отстань от них! Давай быстренько соорудим ужин, всех накормим и разгоним спать.

– А куличи? – с робкой надеждой на избавление спросила мать.

Возиться с тестом ей не хотелось – она вообще терпеть не могла домашние дела, – но сейчас она уже совсем приготовилась исполнять свой долг, и Лерино предложение словно избавляло ее от неминуемого восхождения на костер!

– Куличи мы с Татой поставим без вас!

– Как?! Ночью?!

– А хоть бы и ночью!

Спорить с Лерой никто не осмелился – уж такая она уродилась, что с ней никогда никто не спорил. Даже в детском саду на утреннике она объявляла воспитателям, что изображать лошадку не станет, зато будет изображать белочку, и заставлять ее никто не решался.

Бабушка, и та относилась к ней с осторожным уважением.

Тата всегда думала, что, если бы у нее была какая-то другая сестра, она, Тата, должно быть, давно бы уж совсем пропала!..

В один момент Лера соорудила ужин, рассадила сначала детей – «мама, я не буду мясо, я хочу йогурт и сыр!» – потом выгнала детей и рассадила взрослых.

– Лерочка, ты же знаешь, что картофель на ночь вреден!

– Не ешь, бабушка.

– И салат не досолен!

– Возьмите соль и посолите, Владимир!

– Лерка, у нас на плите что-то горит!

– А! Выключи, я забыла под сковородкой газ погасить.

Наступил некий тайм-аут. Дети возились на втором этаже, оттуда доносились их вопли и тяжелые прыжки Ляли, как будто там учили бегемота прыгать с тумбы на тумбу. Взрослые чинно ели и беседовали о том, какая холодная нынче Пасха, и весны теперь стали не те, и продукты опять подорожали, а муку для куличей следует брать только французскую, потому что у нашей помол нехорош.

Тата жевала и думала об Олеге и о том, как она сегодня гуляла по Ордынке.

И еще она думала о люстре, которая низвергалась с потолка и доставала почти до пола, как сверкающий хрустальный водопад, и о том, что эта люстра наверняка была свидетельницей удивительных событий.

Еще она прикидывала, рассказать Лере о том, что она была почти что «на свидании», или не рассказывать.

Рассказать очень хотелось.

Но тут выдвинулась бабушка. Она выдвинулась во фланг, развернула знамена, пришпорила скакуна и понеслась.

– Тата, где твой муж? Я же тебя спрашивала, будет ли он на Пасху дома, и ты сказала, что непременно будет!

Глаза Шуры зажглись любопытством, а лысина дяди Володи порозовела от удовольствия. Надвигался скандал, или, по крайней мере, теплое семейное разбирательство, а что может быть интересней?..

– Бабушка, я ничего такого не говорила! Он улетел на Север и вряд ли успеет вернуться к воскресенью.

– Как?! На Новый год он тоже не успел вернуться!

– Ты все забыла! На Новый год как раз успел.

– Но прилетел тридцать первого числа, а улетел второго или третьего! Я ничего не забываю, потому что принимаю капли для головы.

– Он занят, бабушка, – быстро сказала Лера. – Ты же знаешь, какие у него дела.

– Я знаю, что у него есть семья и дети, – величественно возразила бабушка и вставила пахитоску в мундштучок.

Тата подскочила и подала ей пепельницу. Мать смотрела несчастными глазами – ей не хотелось, чтоб в семье были проблемы, которые она никогда не умела решать, и жалко было Тату.

– У него семья, дети, а он пропадает непонятно где! – продолжала бабушка. – Мальчики совершенно отбились от рук.

– Никто не отбился.

– И собака делает все, что хочет! Еще, боже избави, ты начнешь на свидания похаживать!

Тата уже начала «похаживать», но знать об этом никому не полагалось.

– Я думаю, – вступила Шура, – что они разводятся. Так всегда бывает. Семья всегда узнает последней.

– Типун тебе на язык, Александра! Если они разведутся, дети умрут с голоду.

– Никто не умрет!

– Тата, не обращай внимания. Налей мне лучше чаю.

– Мама, не переживай.

– Вы и вправду разводитесь?

– Конечно, нет! – воскликнула Тата, но как-то не слишком уверенно, и ей показалось, что все за столом услышали эту неуверенность в ее голосе. – То есть, я думаю, что мы не разводимся.

– А что думает на этот счет твой муж?

Тата не знала, что именно он думает.

Если б им удалось поговорить, наверное, она бы знала, но телефон у него все время выключен, а когда он прилетает в Москву, ему недосуг разговаривать с Татой.

Так уж получилось.

– Н-да, – протянул дядя Володя и пробарабанил пальцами по столу какой-то марш. – Разводы катастрофически сказываются на детях. Ка-таст-ро-фически!

– Катастрофически, – подтвердила Шура, которая никогда в жизни не разводилась.

– Мальчикам особенно нужны дисциплина и послушание. Только дисциплина и только послушание! Если, конечно, мы хотим вырастить мужчин, а не этих современных… хлюпиков. Мой сын Арсений в этом смысле подает самые радужные надежды.

– В смысле дисциплины и послушания? – уточнила Лера. Она чай не пила, таскала из тарелки овощи и салатные листья. Сейчас она жевала петрушку, которая свешивалась у нее изо рта, как у ослика Иа.

Может, именно из-за петрушки всем показалось, что она дразнит розового дядю Володю.

Дядя Володя из розового перелился в красный цвет и отчеканил, глядя поверх Лериной головы:

– Именно в этом смысле, дорогая! Вас с Сергеем это также должно волновать, потому что вы воспитываете девочек, будущих матерей!

– Ну, отцов-то вы уже воспитали, как мы все поняли!

– Арсений – это моя гордость. Даниил гораздо, гораздо более расхлябанный молодой человек. Его захлестнула среда и эта невыносимая компьютерная культура! Он играет в игры!

– Это нормально, – сказал Лерин муж. – Если только он не делает этого сутками.

– Я отвожу ему для занятий на компьютере ровно сорок пять минут, – дядя Володя окинул родственников победительным взглядом – вот какой хороший и внимательный родитель. – За это время он может сыграть несколько прекрасных партий в шахматы на специальном шахматном сайте! А он играет в войну!.. И мне пришлось принять радикальные меры. Я лишил его компьютера.

– Как?!

– Он же взрослый, – жалобно сказала Тата. – Ему же… сколько? Пятнадцать? Или уже шестнадцать? Как можно лишить его компьютера? Он же не Тюпка!