Крест и король - Джон Холм

– Похоже, что нет. – Бруно отпустил его, повернулся на пятках, пролаял команду. Заученным движением передний ряд его риттеров качнулся вперед, прошагал «раз-два-три», снова замер по стойке «смирно». – Продолжайте торг.

– Четыре унции, – повторил Эркенберт. Мы не должны их грабить, говорил Бруно, или они станут драться. Но и переплачивать ни к чему. В общем, мы должны выкупить сэра Эйлифа, священника. Только он один знает хоть что-то о королях в дальних странах за Биркой. Он нам нужен, чтобы помочь в наших поисках. Я жажду услышать побольше о славном короле Кьяллаке, живущем к северу от границ со Страной железа, Ярнбераландом.

Потирая глотку, крестьянин раздумывал, торговаться ли дальше, встретил взгляд черных враждебных глаз Эркенберта и не стал рисковать. Он кивнул.

Эркенберт бросил к его ногам мешочек, ласково взял за руку священника Эйлифа, потянул его в ряды риттеров, к которым снова присоединился Бруно. Священник и дьякон оказались в безопасном окружении, Бруно рявкнул, воины взяли копья наперевес и двинулись, чеканя шаг, как один человек.

Шведы и смааландеры поглядели им вслед и вернулись к своим делам.

– Что ты об этом думаешь? – спросил один высокий швед другого.

– Что думаю? Это тот самый ублюдок, что убил в Гедебю человека короля Орма. У него это, должно быть, уже вошло в привычку. Не знаю, чего они добиваются, но я тебе вот что скажу. Это другие христиане.

Второй задумчиво кивнул, оглянулся, не подслушает ли кто:

– Если появились другие христиане, может быть, нам всем нужен другой король, чтобы с ними справиться.

Глава 16

Когда с лодки сошли четыре женщины, Бранд коротко и сердито сказал:

– Нет. Лошадей не хватает. Женщин придется оставить. – Но как только ему рассказали, что произошло на Дроттнингсхолме, протесты прекратились. – Надо как можно быстрее убраться отсюда, – вот и все, что он сказал. – Теперь, когда его сын мертв, Хальвдан не успокоится, пока не умрут все, кто в это замешан. Или он сам. Не думаю, что он тронет моих моряков, по крайней мере, пока не обнаружит, что я исчез вместе с вами. Но мы должны бежать из Западного Фолда быстрее, чем кто-либо делал это раньше. Кто упал – тот пропал.

Шеф на это ничего не ответил. Он шел, запинаясь, его мрачные мысли все еще блуждали на острове. Вокруг мертвого мальчика. Какая-то часть Шефа по-прежнему оставалась с Рагнхильдой, стиснутая между теплыми бедрами, приникшая к большим грудям.

Они вступили на тропу, которая вела прямо в горы, извиваясь в вечной полутьме сосновых и еловых лесов. Десять англичан, четыре женщины, Карли и Бранд, на всех них – двенадцать лошадей. И неотвратимая смертельная угроза погони поутру.

И все-таки почти с самого начала оказалось, что не все опасения Бранда сбылись. Один из бывших рабов, Вилфи, немедленно объявил, что в Англии он во время поездок бежал впереди хозяина, чтобы построить на каждой стоянке кров и еду. Пробежать в день сорок миль, утверждал Вилфи, для него так же легко, как для другого человека – пройти двадцать. Лошадь ему не нужна. Женщины могут ехать по две, или одна может ехать, а мужчины по очереди будут бежать рядом с ее лошадью, держась за луку седла.

Ночной переход вышел длинным, утро никак не наступало. На рассвете Бранд сделал привал, чтобы позавтракать, напоить из ручья лошадей и дать горным пони возможность пощипать мягкую свежую травку. Рабы быстро развели костер, растолкли зерно и сварили свою неизменную еду – кашу. Вскоре они были готовы ехать дальше, в то время как Бранд все еще охал и потирал затекшие мускулы ног. Когда он с удивлением осмотрел уже выстроившуюся колонну, Озмод сказал ему с некоторым злорадством:

– Да ты запамятовал, начальник. Раб должен двигаться, хочется ему того или нет. Это свободных приходится понукать, иначе они будут считать голод и жажду или мозоли достаточной причиной, чтобы остановиться передохнуть.

Викинги, несмотря на то, что их перемещения казались ленивым армиям христианского Запада обескураживающе стремительными, были скорее моряками и лыжниками, чем наездниками. При всем своем рвении именно Бранд задерживал отряд. Ни одна из лошадей не могла долго нести его громоздкое тело. Во время длинного дня, который последовал за длинной ночью, Озмод в конце концов взял начальство на себя, предложил, чтобы каждый мужчина и каждая женщина по очереди бежали и ехали верхом, и выделил Бранду двух лошадей, одну для езды, одну наготове, а на ровных пологих местах посоветовал ему бежать между лошадьми, огромными руками ухватившись за седла.

– Успеем убежать? – спросил Квикка, когда они наконец остановились второй раз, чтобы выпасти лошадей на густой траве. Остальные с волнением ждали ответа. Бранд оглянулся, пытаясь оценить, откуда они тронулись в путь и как далеко уже забрались.

– Думаю, да, – сказал он. – Мы двигаемся быстрее, чем я рассчитывал. И в любом случае у нас есть преимущество, потому что Хальвдан не знает, куда мы направились.

– Но ведь он найдет нас? – осведомился Квикка.

– Найдутся всадники, которые расскажут ему, кто и куда едет по его землям. Но им придется сначала доскакать до него, получить приказ, потом вернуться и попробовать его выполнить. Все это время мы будем ехать в другую сторону. Еще два таких перехода, какие мы сделали, и мы выйдем за границы Западного Фолда. Это не помешает Хальвдану послать вслед за нами убийц, но он уже не сможет обязать всех и каждого преграждать нам дорогу.

– Ну так не будем рисковать, – сказал Озмод. – Едва кони насытятся, двинемся дальше.

– Нам же надо когда-то спать, – запротестовал Бранд.

– Но не в ближайшие дни. Когда начнем валиться с лошадей, тогда можем и поспать. Или будем привязываться к седлам.

Отряд снова тронулся в путь, с натертыми седлами ногами и с урчащими от голода желудками. Но никто не жаловался. Тон задавали женщины, резко одергивая тех, кто выказывал малейшие признаки слабости.

Постепенно, однако, они стали понимать, что подлинная опасность подстерегает их не сзади, а впереди. В горной малонаселенной Норвегии все дороги естественно заворачивали на каждый близлежащий крестьянский двор. Возможность для хуторян обменяться новостями, возможность для странствующих торговцев продать ткани, вино или соль. Сначала Бранд на каждом дворе торговал дополнительных лошадей, покупая одну здесь, другую там, пока отряд не был полностью обеспечен лошадьми. И хотя он немедленно платил полновесной серебряной монетой, крестьяне как будто оставались недовольны.

– Я слишком тороплюсь, – объяснял Бранд. – Они хотят, чтобы я рядился и торговался по полдня. Здесь никогда ничего не происходит. Они любят все подолгу обмозговывать. Заплатить запрошенную цену и уйти – это кажется им нечестным. И в любом случае они начинают задумываться, кто мы такие. Девять коротышек с неправильным выговором, четыре женщины в рабских одеждах, один человек и вовсе спит, – он показал на молчаливого Шефа, – и я. Ясно, что они не доверяют нам. Я говорил тебе, я веду выводок мышей через страну котов.

Первая неприятность случилась на следующий день после того, как Бранд объявил им, что они вышли за пределы Западного Фолда. Они пересекли небольшой водораздел и спускались по ущелью, с обеих сторон которого струилась вода, их соскучившиеся в зимних стойлах лошади щипали зеленую траву при каждом удобном случае. Отряд вошел, как делал это уже десятки раз, на крестьянский двор, огороженный квадратом строений. Как только хуторяне завидели вновь прибывших, они немедленно прекратили работу и высыпали навстречу, скликая своих женщин и детишек, – посмотреть на проезжих, перекинуться словечком с Брандом. Постепенно Шеф, чей ум еще не освободился от воспоминания об умершем у него на руках ребенке, заметил, что атмосфера встречи на этом хуторе чем-то отличается от прочих. Люди здесь не были озадачены и недоверчивы, они выглядели довольными. Видимо, пришли к какому-то выводу. Шеф огляделся повнимательней. Сколько их тут? Столько же, сколько было вначале? А все ли его люди на месте?

Внезапно из-за коровьего хлева послышался крик. Кричали по-английски. Голос Эдит, самой молодой и привлекательной из женщин. Ни слова не говоря, Квикка, Озмод и остальные похватали арбалеты и побежали за хлев. За ними последовали Шеф, Бранд и местные.

За углом сарая они обнаружили двух норманнов, напавших на Эдит. Один обхватил ее сзади, стараясь рукой зажать ей рот. Второй вцепился в ногу, пытаясь ухватить свободной рукой и другую. Услышав за спиной шаги, второй норманн отпустил Эдит и обернулся.

– Она к этому привыкла, – сказал он. – Посмотрите на нее. Просто сука, рабыня. Все время только этим и занимается. Почему нам нельзя тоже попользоваться?

– Она не рабыня, – рявкнул Озмод. – И она никогда не была твоей рабыней.

– А ты-то кто такой? – с полдюжины крестьян обступили их кругом, вклинились между Озмодом и вторым норманном, продолжавшим держать Эдит. – У нее нет здесь прав. И у тебя нет. Раз я сказал, что ты раб, значит, скоро им будешь.