Наваждение - Барбара Гауди

Когда Силия увидела Лору, все внутри у нее напряглось. Дело было в том, что она даже на звонки ее не отвечала, потому что Лора нередко бывала навязчивой, да и вела себя истерично. Вместе с тем она могла быть на удивление великодушной (как-то в течение двух месяцев она позволяла какой-то бродяжке жить у себя в доме на втором этаже). Но теперь Силия опасалась другой стороны ее характера — нервозности и назойливости, которые в этот момент были для нее просто как кость в горле. Она бросила взгляд на Мику. Тот стал часто мигать и упер глаза в ботинки.

— Привет, Силия, — негромко сказала Лора.

Силия подошла к ней, обняла и отвела в сторону, чтобы та к ней особенно не цеплялась.

— Ты сейчас занята, — сказала Лора, посторонившись, чтобы дать человеку с телевидения пронести моток кабеля.

— У меня есть еще пара минут, — ответила Силия.

Они прошли к Мике на кухню. Лора принесла овощную лазанью, которую передала Маленькой Линн. Она подождала, пока Силия сядет, и села сама. Выглядела она подавленно, совсем была на себя непохожа. На столе лежала пачка слабых сигарет «Дю Морье», и когда подруга стала перекладывать ее с места на место, Силия спросила:

— Что с тобой творится?

— Все в порядке, — ответила та.

— Ну вот и хорошо.

Лора была непримиримым врагом курения. Это обстоятельство всегда надо учитывать в отношениях с друзьями. Силии, естественно, об этом было отлично известно. Она вынула себе из пачки сигарету:

— Не возражаешь, если я закурю?

— Нет, конечно.

Они смотрели друг на друга. Глаза Лоры наполнились слезами. Силия отвела взгляд и потянулась к кухонному столу, чтобы взять спички.

— Силия, что я могу сделать? — спросила Лора.

— Объявления можешь раздавать.

— Я уже раздавала. На моей улице все их раздавали прохожим. Каждый хочет хоть как-то тебе помочь.

Силия прикурила. Каждый раз, когда ей рассказывали о том, как люди во всех частях города, пытаясь ей помочь, жертвуют время и деньги, ей становилось неловко и тревожно. Она никак не ожидала такого приступа великодушия от совершенно незнакомых людей и понятия не имела, как ей достойно их отблагодарить. А что может случиться, если она не выразит им свою признательность? В ней нарастало беспокойство, схожее с тем, которое возникает, когда растут долги; в голове ее проходили какие-то сложные процессы морального свойства, понятные всем, кроме нее самой, но что бы ни случилось, ей почему-то казалось, что расплачиваться за это придется Рэчел.

— У меня просто в голове не укладывается, как ты можешь проводить все эти пресс-конференции, — сказала Лора. — Взять хотя бы ту, что прошла во вторник. Мне казалось, ты просто убиваешь себя, но до чего же ты была хороша! Тебе потом много народа звонило?

— Да, многим было что сказать. Но никаких реальных зацепок это не дало.

Силия обернулась, услышав, что кто-то зашел.

— Когда вы будете готовы, мы можем начинать, — сказал человек с телевидения.

Она положила сигарету в пепельницу.

— Ничего, если я тебя здесь подожду? — спросила Лора.

Силия бросила на нее быстрый взгляд. Слезы в глазах подруги высохли.

— Конечно, — ответила она, смягчившись. — Сделай себе чашечку кофе.

Мужчина первым прошел к ней в комнаты. Гостиная была полна оборудования и людей, но он провел ее к письменному столу, за которым на стуле, принесенном из кухни, сидел ведущий, Силия уже видела его внизу.

— Простите, что заставили вас так долго ждать, — извинился он.

— Ничего страшного.

Подошел сопровождавший ее мужчина и попросил:

— Не могли бы вы пересесть вот сюда? — Он указал на диван, причем не на середину его, где все было продавлено, а на край. Она села посредине.

— Вас не затруднит чуть подвинуться влево? — спросила женщина в наушниках.

— Мне удобнее здесь, — ответила Силия. Она не считала, что демонстрация зрителям убожества ее жилья поможет быстрее вернуть Рэчел домой.

Воцарилось молчание.

— А что, если я подвинусь? — спросил ведущий и переставил стул.

Силия натянула юбку на колени. На ней были блузка без рукавов и синяя джинсовая юбка. Губы она не красила, прическу не делала. К ней подошел техник и пришпилил к воротничку блузки малюсенький микрофон. Гримерша припудрила ей лицо. Ведущий тем временем положил ногу на ногу, потом сменил позу. Это был смуглый плотный мужчина с бегающими карими глазами. Он был одет как на рекламной картинке: черная рубашка, расстегнутая на шее, черные брюки, черные ботинки. Большая Линн накануне сказала, что его сын был убит педофилом, и когда он повернул голову, по просьбе гримерши подняв подбородок, Силия подумала о том, сколько месяцев или лет прошло с того времени, как он снова стал заботиться о своем вешнем облике.

— Нервничаете? — спросил он.

— Нет, — честно призналась она.

— Хорошо. Это не программа «60 минут», и я не готовил никакой план, никакого сценария нашей передачи нет. Единственная цель — помочь вернуть Рэчел домой целой и невредимой как можно скорее. Понимаете?

Силия кивнула.

Для начала он попросил ее рассказать о Рэчел, о том, чем она любит заниматься после школы, кем она хочет стать, когда вырастет. Потом перешел к вопросам об их повседневной жизни: о том, как они с Рэчел проводят дни, об уроках музыки, о работе в видеомагазине. Он помогал ей как мог. Уточнил, например, что Мика — не просто хозяин дома, где они живут, а настоящий друг, который часто сидит с девочкой и которому обе, и Рэчел, и Силия, во всем доверяют. Он ничего не говорил о трагедии с собственным сыном, на это даже намека не было, и Силия уже стала думать, что эта тема в беседе затронута не будет. Но потом заметила:

— Каждую минуту, когда я не сплю, мне приходится сдерживать дыхание.

После этого он будто лет на двадцать постарел и сказал:

— Мне знакомо это чувство.

Силия тут же насторожилась. Ей совсем не хотелось, чтобы ее чувства были ему знакомы. Его ребенок погиб… Она откинулась назад, как будто боялась, что с такой же легкостью, как он вел с ней беседу, ему удастся ввергнуть ее в тот же ад, который ему довелось пережить.

Но ведущий тоже откинулся на спинку стула. Передача закончилась. Отстегнув микрофон, он улыбнулся и сказал:

— Неплохо получилось.

Он спросил, могут ли они пройти в спальню Рэчел и снять там ее рисунки.

— Делайте все, что считаете нужным, лишь бы это ей помогло, — ответила она.

— Вы храбрая женщина, Силия, — сказал он. — Я буду молиться о том, чтобы наша сегодняшняя работа помогла вам вернуть Рэчел домой.

Он протянул ей руку, и они обменялись рукопожатием. Его попытка при этом ее ободрить еще больше вывела Силию из равновесия.

Внизу работало радио, которое слушали Мика, Маленькая Линн и Лора.

— Но я еще думаю, что она могла бы более разумно принимать жизненно важные решения, — донесся до нее из динамика голос звонившей женщины.

Никем не замеченная, Силия стояла в дверях.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила ведущая.

— Ну, например, я прочла в сегодняшней «Сан», что от родного отца девочки нет никаких известий потому, что она даже не знает его фамилии.

— Да, я об этом тоже читала.

— Такие, значит, дела, — печально произнесла Маленькая Линн.

— Вот видите, — сказала звонившая женщина. — То есть я хочу сказать, что перед тем как вступать в интимные отношения с незнакомыми людьми — я совершенно это не одобряю, но так иногда случается…

— Лучше бы ей заткнуться! — сказала Лора, хлопнув рукой по столу.

— Я не могу это слушать, — бросил Мика.

Маленькая Линн протянула руку, чтобы выключить приемник.

— Нет, — сказала Силия, — оставьте его включенным.

Все как по команде обернулись.

— Силия… — начал было Мика.

Она подняла руку, призывая всех замолчать.

Женщина продолжала говорить:

— Но прежде всего я хотела бы подчеркнуть, что есть и другая сторона семьи, которую обычно представляет отец, — так вот, Рэчел была лишена этого всю свою жизнь.

— Вы правы, боюсь, это именно такой случай. Однако мы можем только гадать о том, что бы случилось, если бы члены семьи были или, наоборот, отсутствовали в доме во время отключения электричества. Спасибо, Мария, за ваш звонок.

— Ни один ребенок не должен рождаться случайно.

Маленькая Линн выключила радиоприемник.

— Простите, Силия. Всегда найдется какой-нибудь лицемер, который возьмется тебя учить.

Силия подошла к столу и села. Обиженной она себя не чувствовала.

— Меня от таких сентенций с души воротит, — сказала Лора. — Сделаешь аборт — тебя считают чудовищем, независимо от того, что ты еще совсем маленькая и совершенно одинока. Но если решишься, несмотря ни на что, оставить ребенка, значит, ты плохая мать, потому что есть и другая часть семьи, которая в жизни этого ребенка не присутствует. На всех не угодишь!