Канарейка для миллионера (СИ) - Рина Старкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да вы что! Да я вас всех плакать заставлю! Повылетаете с этого шоу, как… как… как снаряды из пушек! — "победительница" Вирсавия кричит громко и с надрывом, краснеет от злости и быстро покидает гримёрку.
— Девочки, не нужно было доводить её, — оглядываю конкурсанток.
— Да ладно, брось! Всё нормально. Пусть знает своё место.
Выступления сегодня записываются значительно быстрее, чем в первый день. И уже через шесть часов нас благополучно отпускают домой.
Перед входом отмечаю, что машина Степана Ефимовича стоит на парковке. Странно. Чего это он так рано с работы приехал?
Виктор налетает на меня моментально, только я переступаю порог дома:
— Вероника, вас хочет видеть господин Волков!
— А я его видеть не хочу, — отзываюсь в ответ.
Люда всё ещё спит сладким сном, а у меня есть время на водные процедуры. Набираю ванную с пеной и провожу в ней около часа.
Как раз и подруга просыпается.
— Ты вообще вставала? — спрашиваю я, глядя на Людку.
— Да, я познакомилась с Настей и Костей, — девушка сонно тянется. — Слушай, Верник, да ты тут прям сказочно устроилась! Повар, горничная, дворецкий! Ни готовить не нужно, ни уборкой заниматься.
— В своей комнате я уборку сама делаю.
— Странная ты, отдыхала бы, пока есть возможность. Кстати, как съёмка?
— Всё хорошо.
— А ты замечала, как горничная Настя к Виктору жмётся? — Люда неожиданно подскакивает с кровати и обнимает меня так, что косточки хрустят.
— Прекрати! — смеюсь.
— Нет, ты замечала? Странная пара конечно. Настя же совсем девочка, а Виктор хоть завтра на пенсию может выходить!
— Это не наше дело, Люд, — отмахиваюсь.
Наш разговор перебивает стук в дверь. Волков заходит нагло, осматривает меня ледяными глазами.
— Вероника, надо поговорить!
— О чём? — я даже смотреть не хочу на мужчину.
Обида засела глубоко внутри и царапает душу, терзает.
— О том, почему ты вчера не пришла в ресторан. Я тебя ждал! — голос Степана Ефимовича звучит металлически, холодно, без эмоций.
— Я не хочу тебя видеть! — шиплю.
Люда жмётся в углу комнаты, глядит на Волкова, как испуганный дикий зверь.
— Вероника, я хочу извиниться перед тобой.
— Так извиняйся, — развожу руками.
Виктор проходит в комнату с огромным букетом белых пионов в вазе, ставит их на тумбочку рядом с кроватью. Всё пространство моментально заполняется приятным цветочным ароматом.
— Эти цветы для тебя, — Волков старательно натягивает улыбку.
— Ты правда думаешь, что я прощу тебя за букет? — веду бровью.
— Вероника, прости меня. Я вспылил. Но пойми, я был пьян, — тут же находит себе оправдание.
— Стёпа, ты выглядишь как шут! — закипаю, словно чайник.
— Какой шут?
— Цирковой!
— Да? — недовольно морщится. — А ты как упрямая и гордая бараниха!
Виктор, чтобы не попасть под горячую руку, тихо крадётся к двери.
— Стой! — торможу домомучителя. — Забери цветы!
— Нет, Виктор, оставь их на месте, — грозно рычит Волков.
— Виктор, забирай! — с нажимом.
Степан Ефимович тяжело дышит и буравит меня взглядом:
— Ника, прости меня по-хорошему!
— А что, прощение можно ещё и по-плохому выпрашивать? — вскидываю подбородок.
— Послушай, девочка! Ты наверное забыла, кто перед тобой!
— Это ты забыл, кто перед тобой! Я согласилась на все твои условия, а ты вместо благодарности называешься меня продажной шлюхой!
Несчастный Виктор закрывает уши руками, чтобы не слышать нашу перепалку.
— Я погорячился! Все знают, что ты у нас ангел, Вероника, — Степан Ефимович шумно вдыхает горячий воздух.
— Знаешь, что бывает с теми, кто обижает ангелов? Их моментально постигает кара небес! Наверно, поэтому исчез договор о фиктивном браке.
Волкова передёргивает от моих слов, его глаза наливаются кровью:
— Виктор, выйди!
— Виктор, останься! — приказываю я.
Бедный домомучитель бледнеет, его губы забавно дрожат.
— Прощать ты меня не собираешься, — обречённо шепчет Степан Ефимович.
— Не собираюсь.
— Тогда хорошего вечера! — шипит миллионер и покидает комнату.
Следом за ним выбегает Виктор.
Люда стоит в углу комнаты, даже дышать перестала.
— Вероник, — тихонько шепчет подружка. — Может, зря ты так с ним?
— Как?
— Так грубо!
— Люд, это моё личное дело, как мне общаться со своим женихом!
— Фиктивным, — заботливо напоминает подруга.
Тяжело вздыхаю, закрыв глаза. Это не может продолжаться вечно, не может!
Выхожу из комнаты и быстренько бегу вслед за Волковым.
— Стёпа! — хватаю за руку и торможу в коридоре у входа в кабинет. — За что ты так со мной?
Волков смотрит ошарашенным взглядом.
— Как?
— Так! Ты правда считаешь, что мне нужны твои деньги?
— Я же сказал, что был пьяный.
— Это не оправдание, — демонстративно надуваю губы.
— Я был зол на Эвелину, — закрывает глаза. — Мой план не сработал.
Отшатываюсь от Волкова. Смотрю на него, и дух захватывает. Такой мужчина, а так привязан к своей бывшей. Плюнул бы на неё давно, но эта зависимость от Эвелины не имеет границ.
— Если план не сработал, значит, я тебе больше не нужна? — глаза наполняются влагой, и я с трудом сдерживаю слёзы.
Горло дерёт, и дышать становится нечем. Будто кислород закончился на всей планете.
— Вероника, чего ты от меня хочешь? — устало вздыхает, стараясь не замечать моё состояние.
"Любви, ласки, заботы…" — начинает внутренний голос, но я упорно продолжаю молчать.
— Скажи, чего ты хочешь? — как-то слишком ласково повторяет Степан Ефимович.
У меня явные звуковые галлюцинации.
Его горячие ладони осторожно берут мои руки, гипнотический взгляд взволнованно бегает по моему лицу.
— Ничего, — пикаю в ответ, отстраняясь. — Я ничего не хочу.
— Значит играй свою роль, девочка. А об украденным договоре я позабочусь.
_48_
После разговора со Степаном Ефимовичем остался тяжёлый осадок. Стоит только мне закрыть глаза, как я вижу перед собой его взволнованное лицо, сладкие губы, которые так и просятся на поцелуй, слышу его ласковый голос с низким хрипловатым тембром. И ладони опаляет жаром. Кожа будто запомнила это последнее его прикосновение, и теперь приятно покалывает. Сон не идёт, и я снова и снова прокручиваю в голове последние фразы. Может, я сама всё усложняю?
Что случится, если я признаюсь Волкову, что влюблена в него до потери рассудка? Разозлится и выставит меня — не беда, рано или поздно мы всё равно вынуждены будем попрощаться. Ответит взаимностью — я умру от счастья.
И всё равно страшно.
Если всё таки разозлится и выгонит, то моё несчастное сердце расколется на миллиард маленьких деталей.
Люда начинает сладко сопеть в подушку, а я ещё долго терзаю собственную душу воспоминаниями.
Просыпаемся по будильнику в шесть утра. Голова трещит, и тошнота сегодня сильнее, чем обычно.
Прелести беременности.
— Ну ты
