Серебряный медведь - Владислав Русанов

– Ну-ну? Тьфу ты, разнукалась! Наберешься тут от вас…

– Ну… Лежим, выходит. Ну… Я. Ну… Мигуля и Бучило. Ну…

– Ты про всадника какого-то говорил.

– Ну… Едет. Всадник-то. Ну… Конь в мыле. Ну… Сам в пылище, в грязище. Ну… Морда небритая.

– И что с того?

– Ну… Мигуля его, выходит, узнал. Ну… Крысюком его кличут. Ну… У Черепа в банде они вместе служили…

– Вот как?! У Черепа?! Это ж выходит… – Воительница побледнела.

– Вот и я про то, – сплюнул в траву Мелкий. – Хреновое дело выходит, мать моя женщина!

– Может, и сам Череп там? – быстро спросила Пустельга.

– Ну… Не видал. Ну…

– Если Череп в замке, – сокрушенно тряхнул головой Мелкий, – нашим ребятам кирдык.

– Причем полный, – согласилась женщина. – Что ж делать? Как узнать?

– Еще один лазутчик?

– Ты что, совсем сдурел?

– Ох, а мы такие умные! – обиделся Мелкий. – На себя погляди.

– Я и не претендую.

– Ну… Это… – переступил с ноги на ногу Легман.

– Чего тебе? – повернулась к нему Пустельга, удивленно округлив глаза. Казалось, она забыла о его присутствии.

– Ну… Не все я сказал. Ну…

– Так что ж молчишь?!

– Ну…

– Не нукай! Что дальше было? Говори!

– Ну… Гонец. Ну… В середку, выходит, заехал. Ну… А через время. Ну… Трельм Зубан и еще трое. Ну… Не знаю их я… Ну… Выскочили – и наметом. Ну…

– Куда?

– Ну… На закат, выходит. Ну… Туды, где тракт. Ну…

– Вот оно как! – крякнул Мелкий.

– И Зубан, значит, тут… – Пустельга чуть не рычала.

– Коты драные, шелудивые, – не отставал от нее Мелкий. – Медренскому продались, получается?

– Получается…

– Что ж делать будем?

– А что делать? – вмешался Антоло. – Ударить на замок, да и все дела!

Помощники кондотьера с недоумением уставились на него. Да и Легман рот открыл. Будто дерево заговорило. Или конь.

– Молчал бы ты, студент! – с нескрываемым презрением бросил Мелкий. – Тебя не спрашивали!

– Нет, и это тот говорит, который войну на дух не переносит! – ухмыльнулась Пустельга.

– А я что? – пожал плечами молодой человек. – Я и не отрицаю. Терпеть не могу, когда убивают друг друга. Но вы все равно своих не бросите?

– Нет, конечно!

– Да ни за что!

Одновременно воскликнули лейтенанты наемников.

– Тогда не нужно дожидаться, чтобы в замок латников понаехало, как каматийцев в Аксамалу!

Воин с протазаном задумался. А Пустельга сразу махнула рукой:

– А если нет там Черепа? А если он и Трельм тоже засланные, как и наши? Генерал мог не складывать все яйца в одну корзину… Если мы все испортим, Кулак по голове не погладит.

– А если его голову завтра на пике поднимут? – едко поинтересовался Антоло.

– Ну… Не подняли же, – пробормотал Легман.

– А ты хорошо смотрел?

– Ну… Смотрел. Ну…

– А ну тихо! – прикрикнула на них женщина. – Как бабы базарные! Слушайте, что я скажу.

– Давай уж, говори, – кивнул Мелкий. Чувствовалось, что он не хочет брать на себя ответственность и рад любому, кто избавит его от этого труда.

– Мне кажется, нужно подождать. – Пустельга внимательно посмотрела на каждого из мужчин. По очереди. Надолго задерживая взгляд. Скорее всего, ожидала возражений, возмущения, спора. Не дождалась и продолжила: – Кулак приказал ждать до сегодняшнего вечера. Он должен или знак подать, или… Или не подать. Тогда поймем, что товарищи наши в плену, а не в гостях.

– Он еще приказывал проваливать, если не вернется, – тихонько произнес – скорее, прошептал – коротышка.

– А это уже наше дело будет! – оскалилась воительница. – Спросим ребят – хотят командира выручить или хотя бы отомстить за него? Останутся те, кто захочет!

– Тоже верно… – вздохнул Мелкий. Покрепче перехватил рукоять протазана, давая понять: уж он-то останется при любых раскладах.

– Вот на том и порешим! – подвела итог Пустельга. – А сейчас за дорогой посмотреть надо. Ясно? Давай, Легман.

Северянин кивнул и развернулся.

Ближе к вечеру Антоло лежал под кустом шиповника, уставившись на малоезженую, заросшую травой дорогу (пожалуй, даже тропу), ведущую к замку ландграфа Медренского. Рядом грыз травинку горбоносый Тедальо. Чуть дальше угрюмо опустил подбородок на сжатые кулаки проводник Ингальт, который оказался опытным солдатом и после первых дней взаимной холодности был принят в банде за своего. Рана в боку не давала ему ухаживать за лошадьми или собирать хворост для костра, но поваляться в дозоре уннарец любил.

Солнце клонилось к закату. Тени удлинялись, скользили по палой листве и подлеску. Еще совсем немного – и наступят сумерки. Если до того времени кондотьер не подаст знак из замка, Пустельга начнет готовить отряд к штурму. Много ли проку в попытке двадцати человек захватить хорошо защищенное укрепление? Ведь даже если в гарнизоне Медренского не больше десятка лучников, они перестреляют атакующих еще на подходе. Вот если придумать какую-нибудь хитрость…

Тедальо перевернулся на бок и ожесточенно почесал ляжку.

– Муравьи, кошка их мать… Лезут и лезут…

Антоло кивнул, щелчком пальцев сбил с рукава крупного черно-красного с завидными жвалами муравья. Бедняга тащил какое-то семечко. Еще бы! Осень вступила в свои права – месяц Кота на исходе. Бывший студент вздохнул.

Донесшийся из перелеска крик сойки заставил караульщиков встрепенуться, навострить уши. Звук повторился. Вот противный! Нечто среднее между мяуканьем и скрипом несмазанной оси. И тут же еще два раза. Подряд, без перерыва.

Это был сигнал от охранения, прячущегося ближе к тракту. Замок замком, а тыл оставлять без присмотра тоже не годится. Можно и в окружение угодить. Потому наблюдение за дорогой велось и днем, и ночью. В случае чего – опасность или просто заслуживающее интереса происшествие – лейтенанты оповещались по цепочке: от передового дозора к охранению второй линии и дальше в лагерь. От тракта – крик сойки, от замка – иволги.

Тедальо, как старший дозора, приложил палец к губам. Антоло кивнул – и без команды понятно, что сидеть нужно тише мышки.

– Гляди, едет кто-то, – одними губами прошептал Ингальт. Ткнул пальцем в сторону тракта.

В самом деле, к замку приближалась цепочка всадников. Они ехали не торопясь. По низко опущенным головам коней и пропыленным плащам седоков видно – в дороге давно и усталость потихоньку берет свое.

Впереди – крепкий мужик на кауром коне. Он улыбался во весь рот. Из-под вислых усов торчали два здоровенных зуба. Почти как у сурка. Антоло догадался – это и есть Трельм по кличке Зубан. Следом за ним ехали еще трое в пестром обмундировании, выдававшем наемников. Один в кольчужном капюшоне, у двоих других головы не покрыты.