Миры Альфреда Бестера. Том 4 - Альфред Бестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я незаконно осудил тебя, старый неудачник, — проскрежетал судья Файлд. Он был высокий, тощий, суровый. — Можешь ли ты простить это проклятое богом орудие? Мы приносим извинения.
— Мы были несправедливы к тебе, Джефф, — прошептала Джудит. — Можешь ли ты простить нас? Скажи, что прощаешь нас…
— Вы сожалеете о том, как поступили со мной, — проскрежетал Халсион, — но только потому, что принимаете в расчет таинственную наследственную мутацию в моем роду, которая делает меня иным. Я единственный владею тайной, которая может спасти Галактику от Грешей.
— Нет, нет, нет, старик, — принялся оправдываться генерал Балорсен. — Черт побери! Не держи камень за пазухой. Спаси нас от Грешей.
— Спаси нас, faut de miux, спаси нас, Джефф, — воскликнул судья Файлд.
— О, пожалуйста, Джефф, пожалуйста, — прошептала Джудит. — Греши повсюду и подступают все ближе. Мы везем тебя в Союз Наций. Ты должен сообщить Совету, как помешать Грешам пребывать в двух местах одновременно.
Звездолет вышел из гиперскорости и приземлился на Правительственном Острове, где его встретила делегация всемирных сановников и повела Халсиона в зал Генеральной Ассамблеи Союза Наций. Они ехали странно круговыми улицами со странно круглыми домами, которые были перестроены, когда обнаружилось, что Греши всегда возникают в углах. На всей Земле не было оставлено ни единого угла.
Генеральная Ассамблея была в сборе, когда вошел Халсион. Сотни высоких, тощих, суровых дипломатов аплодировали, пока он шел к подиуму, все еще одетый в пласти-комбинезон каторжника. Халсион обиженно огляделся.
— Да, — проскрежетал он, — вы все аплодируете. Сейчас вы все почитаете меня. Но где вы были, когда меня ложно обвинили, осудили и заточили в тюрьму невиновным? Где вы были тогда?
— Простите нас, Халсион, черт побери! — закричали они.
— Я не прощу вас. Семнадцать лет я страдал в шахтах Грешей. Теперь ваша очередь пострадать.
— Пожалуйста, Халсион!
— Где же ваши эксперты? Ваши профессора? Ваши специалисты? Где ваши электронные вычислители? Ваши супермыслящие машины? Пусть они раскроют тайну Грешей.
— Они не могут, старик. Entre nous! Они стоят холодные. Спасите нас, Халсион! Auf fiderzeen…
Джудит схватила его руку.
— Не ради меня, Джефф, — зашептала она. — Я знаю, ты никогда не простишь меня за то, что я была несправедлива к тебе. Но ради всех девушек в Галактике, кто любит и любим.
— Я все еще люблю тебя, Джуди.
— Я всегда любила тебя, Джефф.
— О'кей. Я не хотел раскрывать им тайну, но ты уговорила меня. — Халсион поднял руку, призывая к молчанию. В наступившей тишине он негромко заговорил: — Тайна такова, джентльмены. Ваши калькуляторы собрали данные, чтобы вычислить слабое место Грешей. Они не обнаружили ничего. Поэтому вы предположили, что у Грешей нет тайной слабости. ЭТО БЫЛО НЕВЕРНОЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ.
Генеральная Ассамблея затаила дыхание.
— Вот в чем тайна. ВЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО КАКАЯ-ТО НЕИСПРАВНОСТЬ КРОЕТСЯ В САМИХ КАЛЬКУЛЯТОРАХ.
— Черт побери! — хором воскликнула Генеральная Ассамблея. — И почему мы не подумали об этом? Черт побери!
— И Я ЗНАЮ, ЧТО ИМЕННО НЕИСПРАВНО!
Наступила мертвая тишина.
Распахнулись двери Генеральной Ассамблеи. Неверным шагом вошел профессор Мертвотишинский, высокий, худой, суровый.
— Эврика! — закричал он. — Я нашел, черт побери! Что-то не в порядке с мыслящими машинами. Три идет после двух, но не перед.
Генеральная Ассамблея взорвалась ликованием. Профессора Мертвотишинского стали качать. Раскупорили шампанское. Выпили за его здоровье. К его груди прикололи несколько медалей. Профессор сиял.
— Эй! — закричал Халсион. — Это была моя тайна. Я единственный, кто из-за таинственной мутации, передающейся по наследству в моем роду…
Застучал телетайп:
«Внимание! Внимание! Тишенков в Москве сообщает о дефекте калькуляторов. Три идет после двух, а не перед. Повторяю: после, а не перед».
Вбежал почтальон.
— Специальное послание от доктора Жизнетишинского Спокойникову: Что-то неладно с мыслящими машинами. Три идет после двух, а не перед.
Телеграфист принял телеграмму:
«Мыслящие машины не в порядке Точка Два идет перед тремя Точка Не после Точка Фон Грезотишинский Точка
Гейдельберг».В окно влетела бутылка, разбилась об пол и из нее выпал клочок бумаги, на котором было нацарапано:
«Остановите машины и подумайте, может, число три идет после двух, а не перед? Долой Грешей!
Мистер Тиш-Тиш».Халсион схватил судью Файлда за пуговицу.
— Какого черта? — взревел он. — Я думал, что я единственный человек в мире, обладающий этой тайной!
— HimmelHerrGott! — нетерпеливо ответил судья Файлд. — Все вы такие. Все вы мечтаете, что являетесь единственным человеком, обладающим тайной, единственным, в ком ошиблись, единственным, с кем поступили несправедливо, с девушкой, без девушки, с кем бы там ни было или без. Черт побери! Как вы утомительны, мечтатели! И всегда-то вы проигрываете.
Судья Файлд оттолкнул его плечом в сторону. Генерал Балорсен пихнул его в задние ряды. Джудит Файлд проигнорировала его. Робот Балорсена украдкой вдавил его в угол толпы, где тут же возникли Греши, одновременно столпившиеся в углу на Нептуне, сделали нечто невыразимое для Халсиона и исчезли вместе с ним, кричащим, рвущимся, рыдающим в ужасе, который является деликатесом для Грешей, но пласти-кошмаром для Халсиона…
…от которого его пробудила мать и сказала:
— Это научит тебя не таскать сэндвичи с орехами среди ночи, Джеффи.
— Мама?
— Да. Пора вставать, дорогой. Ты опоздаешь в школу.
Она вышла из комнаты. Он огляделся. Он посмотрел на себя. Это правда. Правда! Сбылась его великая мечта. Ему снова десять лет, у него тело десятилетнего мальчишки, он в доме, в котором провел детство, в жизни, которой жил в свои школьные деньки. И у него остались знания, опыт, искушенность тридцати трехлетнего мужчины.
— Ой, красота! — закричал он. — Вот будет здорово!
Он станет школьным гением. Он будет ошеломлять товарищей, изумлять учителей, ставить в тупик экспертов. Он положит на лопатки ученых. Он поставит на место Риннегена, который частенько задирал его. Он возьмет напрокат пишущую машинку и напишет все удостоенные шумного успеха пьесы, рассказы и романы, которые помнит. Он не упустит удобный случай с Джуди Файлд за мемориалом в Нижнем Парке. Он сделает изобретения и совершит открытия, создаст основы новой индустрии, будет держать пари, играть на бирже. Он завладеет всем миром к тому времени, когда достигнет своего настоящего возраста.
Он с трудом оделся — забыл, где лежит одежда. Он с трудом съел завтрак — не время было объяснять матери, что у него вошло в привычку начинать день с кофе по-ирландски. Он лишился утренней сигареты. Он понятия не имел, где находятся его учебники. Мать с беспокойством следила за ним.
— Джеффи опять в дурном настроении, — услышал он ее бормотание. — Надеюсь, день он проведет нормально.
День начался с того, что Риннеген устроил на него засаду у Входа Для Мальчиков. Халсион помнил его большим, крепким мальчишкой со злобным выражением лица. Он был изумлен, обнаружив, что Риннеген тощий и беспокойный, явно озабоченный тем, чтобы выглядеть агрессивным.
— Послушай, у тебя нет никаких причин враждовать со мной, — объяснил ему Халсион. — Ты просто запутавшийся ребенок, пытающийся что-то доказать.
Риннеген ударил его кулаком.
— Послушай, мальчик, — вежливо сказал Халсион, — на самом деле ты хочешь дружить со всем миром. Только ты ненадежный товарищ и поэтому вынужден драться.
Риннеген был глух к психоанализу. Он ударил Халсиона сильнее. Больно.
— Оставь меня в покое! — сказал Халсион. — Иди самовыражаться на ком-нибудь другом.
Риннеген двумя быстрыми движениями выбил у Халсиона учебники из подмышки и опрокинул его на пол. Не оставалось ничего другого, кроме драки. Двадцать лет просмотров фильмов будущего с Джо Луисом ничего не дали Халсиону. Он был полностью побежден. Он также опоздал в школу. Теперь настало время удивить учителей.
— Таковы факты, — объяснил он в классе мисс Ральф. — Я столкнулся с невротиком. Я могу объяснить его мотивы, но не отвечаю за его побуждения.
Мисс Ральф шлепнула его и пошла к директору с запиской, повествующей о неслыханной наглости.
— Единственная неслыханная вещь в вашей школе, — сказал Халсион мистеру Снайдеру, — это психоанализ. Как вы можете считать себя компетентным учителем, если вы не…
— Мерзкий мальчишка! — сердито оборвал его мистер Снайдер, высокий, худой, суровый. — Ты что, читаешь мерзкие книги?
