Рыцарь Хаген - Вольфганг Хольбайн

Но девушка спала очень чутко и, услышав шорох, тут же подняла голову. В этот момент Хаген, сообразив, что лежал обнаженный, поспешно натянул на себя медвежью шкуру и залез обратно под одеяло. Кримхилд, вздохнув, заспанно взглянула на него.

— Я, кажется, задремала, — извиняющимся тоном пробормотала девушка, — Как ты чувствуешь себя, дядя Хаген?

— Пить хочется, — тихо промолвил Хаген, — Но это вовсе не повод для того, чтобы ты дежурила тут всю ночь, Кримхилд. Почему бы тебе не отправиться спать — за мной может присмотреть слуга.

— Потому что я так хочу, — Кримхилд встала, наполнила кубок вином и подала его Хагену. Тот благодарно схватил бокал, жадно осушил его до дна и вернул девушке. Кримхилд вновь наполнила кубок, на этот раз он отпил несколько глотков, затем поставил его на пол.

— Пей же, — попросила Кримхилд, — Лекарь говорит, вино должно пойти на пользу.

— Вот как? — оживился Хаген. — Обычно эти знахари запрещают пить вино. Я что, совсем уж плох?

Кримхилд тихонько засмеялась:

— Наоборот. Просто чем больше выпьешь, тем крепче будешь спать.

Хаген пристально взглянул на нее. Что-то в ее взгляде настораживало.

— Ты ведь здесь не только затем, чтобы охранять мой сон?

— Нет, — призналась Кримхилд, — Я… я даже ждала, когда ты проснешься, дядя Хаген. Я хотела быть с тобой, — Она потупила взгляд, — Я хотела сказать, как мне жаль, дядя Хаген. Я…

— А что еще? — Хаген знал, что это была не единственная причина. Слегка приподнявшись на подушках, он натянул на плечи одеяло. Несмотря на горевший в камине огонь, здесь было холодно. — Зигфрид, да?

Кримхилд кивнула, глаза ее наполнились слезами. Хаген с трудом подавил желание протянуть руку и погладить ее по щеке, как он это делал раньше, когда она была еще ребенком. Тепло разлилось по всему его телу, но это было вовсе не из-за выпитого вина.

— Я разговаривал с ним. О тебе и обо мне тоже.

— И… каков же был результат?

— Результат? — Хаген схватил кубок и отпил еще глоток. Осторожно поставив его на пол, он поправил медвежью шкуру. — Да никакой, Кримхилд. Возможно, я ошибался в Зигфриде. По крайней мере в некотором отношении.

— Ты… говоришь это лишь затем, чтобы меня утешить?

— Нет, Кримхилд. Я не стал бы лгать тебе, ты же знаешь. Помнишь, я называл Зигфрида болтуном? — Кримхилд кивнула, и Хаген продолжал: — Я ошибался, Кримхилд. Думаю, он одолел бы Людегера с его армией и в одиночку, — Разумеется, это было преувеличением, но Кримхилд, казалось, поняла, что он имеет в виду.

— Звучит это так, будто ты боишься его, — пробормотала она.

— Боюсь? — Хаген задумался. Нет, страха перед Ксантенцем он не испытывал. Свои чувства к нему он не мог выразить словами. — Нет. Просто я убедился, что Зигфрид всегда достигнет того, чего пожелает.

— Ты…

— А он желает тебя, Кримхилд, и если тебе он тоже дорог… Я не имею права противиться твоему счастью.

Взгляд Кримхилд просветлел:

— Значит… ты не будешь против, когда Зигфрид будет просить у Гунтера моей руки?

Хаген ответил не сразу. Он думал о том, что сказал Зигфриду в тот памятный вечер перед битвой, и об обещании, данном Гунтеру. Была бы его воля — он нашел бы тысячу причин, чтобы помешать этому браку. Но имел ли он право бросать на чашу весов свои смутные мрачные предчувствия против счастья этой девочки?

— Нет. Я не буду против. Если ты действительно этого хочешь. Подумай хорошенько, Кримхилд. Слова произносятся быстро, и назад их взять порой бывает уже невозможно. Тебе придется отправиться с Зигфридом в Ксантен, а может, и в его призрачную страну нибелунгов. Никто даже и не знает, какая там жизнь.

— Зигфрид знает, — оживилась Кримхилд. — И я тоже, дядя Хаген. Там так красиво — куда лучше, чем здесь. Там царит вечное лето и никто не знает, что такое война или нужда. — Заметив удивленный взгляд Хагена, она улыбнулась. Слезы уже высохли на ее щеках, — Или тебя беспокоит что-то другое, дядя Хаген?

— Нет, — Голос его был печален, — Я вижу, ты давно, уже все решила. Так что я рад за тебя, — Он протянул руку, потрепал девушку по щеке, отпил еще вина и снова опушился на подушки. Веки его отяжелели, сонный порошок делал свое дело, и теперь Хаген не пытался этому сопротивляться. Ему хотелось уснуть. Забыться. Возможно, впервые в жизни он проиграл битву, и вкус поражения был горек. Быть может, впредь ему придется ощущать его чаще. Он старел, и ничего нельзя было в этом изменить, — Это все, что ты хотела знать?

Послышалось шуршание юбок — девушка наклонилась поднять кубок.

— Да. Зигфрид… — Она запнулась, и Хаген вновь открыл глаза, чтобы взглянуть на нее, — Зигфрид уже все мне рассказал, в день вашего возвращения. Но я хотела услышать это из твоих уст. — Девушка быстро наклонилась и поцеловала его в лоб, — Я люблю тебя, дядя Хаген, — И она выбежала из комнаты.

Шум ее шагов потонул в грохоте деревянных ставней, распахнувшихся от ветра. Пламя в очаге затрепетало от резкого дуновения ледяного воздуха. Ставни вновь заскрипели в обледеневших петлях и во второй раз хлопнули) стену.

Только распахнул их вовсе не ветер. Это был Альберих.

Точно зловещая черная птица, гном уселся на подоконнике, уставившись на Хагена. Глаза его горели под черным капюшоном, словно раскаленные угли. Мороз пробежал у Хагена по коже — как умудрился этот мрачный демон проникнуть сюда, в самую высокую башню крепости? Был ли это один из кошмарных снов, в лихорадке сматывавших его тело и душу?

Протянув руку, Альберих уцепился за подоконник и: прыгнул на пол. Нет, это был не сон. Гном с трудом захлопнул тяжелые ставни. Завывание ветра утихло, огонь в камине снова горел ровным пламенем.

— Что тебе нужно? — спросил Хаген. Он уже подавил свой страх, но тот готов был вернуться в любой момент.

Маленькими шажками Альберих подошел к камину и протянул ладони к пламени.

— Ужас какой, — пробормотал он. — Я уж думал, она никогда не уйдет. На улице чертовски холодно, ветер едва не расплющил меня об окно.

— Так ты нас подслушивал! — взвился Хаген. — Ты…

Альберих резко обернулся, и под его взглядом Хаген замолчал. Карлик стоял перед камином, и накидка его загородила пламя очага, словно поглотив его. А сам Альберих казался тенью, нет, не тенью — частицей тьмы.

— Не очень приятное чувство, правда? Я просто хотел, чтобы ты хоть раз его испытал. — Голос Альбериха изменился: это было уже не противное тоненькое карканье, а сильный, громкий голос настоящего мужчины.

Он отошел от камина и уселся в кресло, и тело его под плащом словно начало принимать иные очертания. Теперь это был не сгорбленный гном, а невысокого роста, крепко сложенный мужчина. Секунду он глядел Хагену в лицо, затем прикрыл глаза и глубоко вздохнул.