Синьора да Винчи - Робин Максвелл

Краем глаза я заметила, что Лоренцо отошел в сторону и разговаривает со слугой, которого я раньше видела в семейном дворце. Мне не было слышно слов, но по помертвелому лицу наследника, его болезненно-тоскливому взгляду я сразу поняла, что род Медичи постигла утрата.

Я протолкалась сквозь плотный строй зевак, чтобы быть ближе к другу. Он обернулся ко мне.

— Будь любезен, разыщи Джулиано и Сандро, — попросил Лоренцо, блуждая взглядом вокруг себя. — Наш отец… Мне надо идти, сейчас же.

— Я отыщу их, — пообещала я. — Лоренцо…

Он обернулся ко мне, глядя на меня так, словно его ударили по голове дубинкой. Я обняла его и прижала к себе:

— Я соболезную…

— Папочка… — прошептал он и скрылся в толпе.

А я отправилась на поиски его братьев.

ГЛАВА 13

Гулкие высокие своды в часовне Святого Лаврентия, как это, впрочем, бывает во всех церквях, многократно усиливали даже самые слабые звуки. Но сегодня под ними господствовала настоящая какофония. Все монахи-доминиканцы и пилигримы, распевавшие здесь свои ежедневные хоралы и молитвы, куда-то убрались, и их место заняло целое скопище каменщиков, плотников и слесарей. Все они что-то увлеченно и весьма деятельно долбили, обтесывали, распиливали.

Я с удовольствием узнавала среди них знакомые лица: многие ремесленники были умельцами или подмастерьями из боттеги Верроккьо. Сам маэстро стоял посреди часовни и что-то обсуждал с Лоренцо. Неожиданно, к моей великой радости, из двери черного хода показался Леонардо — сын тащил на плече обрезки тонкой крученой проволоки.

Я присела в сторонке на скамью у стены и принялась обозревать непривычный для меня интерьер. Если не считать часовни во дворце Медичи, я уже много лет не переступала порога религиозных заведений. Но ни прекрасная архитектура, ни пышность отделки не могли возвеличить в моих глазах лицемерную безгрешность сей капеллы. Они были не в силах повлиять на мою нетерпимость к Римско-католической церкви и ко всему, что стояло за ней. Мне было удивительно, что Леонардо, непреклонный еретик, умудряется как-то стерпеться с подобной обстановкой.

Лоренцо тем временем окончил разговор с Верроккьо, хлопнув его по плечу, и покинул часовню через заднюю дверь. Я пошла вслед за ним и проскользнула по боковому приделу столь незаметно, что никто из занятых работой мастеровых не обратил на меня внимания, в том числе и Леонардо. Я рассчитывала, что у меня еще будет время повидаться с сыном.

Снаружи, в монастырском дворике, царила желанная тишина. Увидев, что Лоренцо успел занять место на каменной скамье у фонтана, я подсела к нему. Он повернулся и одарил меня улыбкой, по-прежнему дружеской, но лишенной той живительной искры, без которой я даже не представляла себе его облик.

— Я скучал по тебе, — вымолвил он. — Мама говорит, что дела у тебя идут хорошо. Аптека благоденствует.

— Это во многом ее заслуга…

Мне подумалось, что Лоренцо приобрел непривычную степенность и за те десять месяцев, что мы с ним не виделись, возмужал на десяток лет. Впрочем, если бы мой отец скончался после долгой и тяжелой болезни, разве не прибавило бы это мне серьезности? А если бы я после этого сделалась влиятельнейшей персоной во всей Флоренции? Сюда, в часовню, Лоренцо приходил проследить, как продвигается сооружение усыпальницы для Пьеро — этот заказ он возложил на боттегу Верроккьо. Он, как старший сын, обязан был обеспечить надлежащее надгробие отцу, хоть и недолго, но верой и правдой послужившему Флоренции.

Однако были у Лоренцо и другие причины для расстройства и печали. Я в этом не сомневалась, догадавшись по записке, в которой он просил меня прийти в часовню для встречи. Прочитав в постскриптуме, что там я смогу увидеться и с моим дорогим «племянником», я подумала: «Будто для приманки…»

Лоренцо тяжело вздохнул.

— Что у вас на уме? — участливо спросила я.

Он рассмеялся, но смех получился донельзя грустным.

— Люди, погибшие в Вольтерре. Женщины, которых насиловали. Дети, оставшиеся сиротами. Я думаю о том, что и я причастен ко всем этим смертям и несчастьям, что они теперь камнем легли на мою душу.

Я напрасно подыскивала слова для утешения. Каждый флорентиец слышал о разбойном нападении наемнического войска на соседнюю деревушку Вольтерру.

— У вас-то почему об этом голова болит? — спросила я.

Как я ни опасалась выказать свое незнание или плохую осведомленность, но ни разу слухи о происшествии, бродившие в нашем квартале, не относили имя Медичи к тамошней бойне.

Лоренцо задумался и надолго смолк. Я не торопила его, и в конце концов он заговорил так, словно пришел в исповедальню покаяться священнику в грехах.

— Когда умер отец, ко мне пришла делегация от Синьории, они заявили мне, что их отрядили шестьсот флорентийцев — тех, кто пожелал… упрашивал меня… принять от Пьеро полномочия и править городом.

Мне передавали эту историю. Она скоро сделалась во Флоренции притчей во языцех, едва ли не легендой.

— Я ответил им, что не гожусь, что я еще слишком молод — мне только двадцать один год. Сказал, что у меня недостаточно жизненного опыта… — Лоренцо снова помолчал. — Они даже не стали слушать мой отказ. Я тут же вспомнил о Джулиано — ведь мы, разумеется, будем править вместе. Правда, ему всего семнадцать, но… — Сжав губы в жесткую линию, Лоренцо смотрел перед собой в одну точку. — В нашем семействе давно вошло в традицию, что у власти сообща стоят родные братья. Здесь, во Флоренции… Мой великий дед Козимо и его брат Лоренцо. Мой отец вместе с дядей Джованни. Кто я такой, чтобы не оправдать ожиданий и пренебречь всеми любимым обычаем? Но разве мне, человеку раздражительному, нетерпимому, мстительному и сумасбродному, вкупе с братом-желторотиком под силу обеспечить Италии мир? — Он прижал ладонь ко лбу и добавил:

— Я глядел на тех делегатов и понимал, что они возлагают на меня непосильную ношу.

— Отчего же непосильную?

— Оттого, Катон, что Флоренция — республика, а не монархия. А они предлагают мне сделаться их королем. Правда, королем некоронованным. Без казны и без войска. Несмотря на мой возраст, я должен не только научиться вникать в дела управления самой Флоренцией, но и ухитриться не ущемить при этом власти других итальянских герцогов и Папы Римского. Уметь поладить с августейшими европейскими властелинами, с султаном Оттоманской империи… И все это на правах обычного гражданина!

Я молчала, обдумывая услышанное. Раньше мне и в голову не приходило вдаваться в такие подробности нынешнего положения Лоренцо.