Как никогда. Одинокая женщина желает... - Марина Порошина

– Нет, короче, фигня все это! Что там еще у тебя? Давай, земляк, попроще что-нибудь, а то тут бегать места мало.

– Попроще? Есть, — кивнул безбородый Дед Мороз. — Детям до шестнадцати запрещается. Но в этом конкурсе нужна женщина.

– Прекрасно! — еще больше оживилась и без того раскрасневшаяся и взлохмаченная Евстолия, давно уже потерявшая где-то свою золотую шляпу. — Я тоже приму участие! — И добавила кокетливо: — Мне больше шестнадцати.

– А кто сомневался? — тихонько хихикнул Шустрый, подталкивая профессора локтем в бок.

– Следите внимательно, — воззвал ко всеобщему вниманию актер. — Мужчине к поясу я привязываю морковку на веревочке, чтобы как раз доставала до пола.

Он обвязал хихикающего Шустрого веревочкой, на которой висела вымытая и почищенная морковка, отрегулировал длину и обратился к Евстолии:

– Вы вставайте сюда, лицом к товарищу с морковкой, ноги на ширину плеч, на пол между ваших ног я кладу спичечный коробок. Ваша задача, молодой человек, при помощи вашей морковки задвинуть коробок, как шайбу в ворота. Понятно?

Шустрый пришел в восторг. Евстолия была несколько сконфужена, но идея ей явно понравилась. Она повернулась к профессору:

– Лев Николаевич, давайте с вами в паре. А Ирочка вот с молодым человеком, с Олегом, да? Должно же быть соревнование, иначе какой интерес?

И Евстолия тут же, не дожидаясь согласия, бросилась ко Льву Николаевичу со второй морковкой на веревочке. Растопырив руки, обняла его за талию и принялась завязывать концы на спине.

– Прошу вас, не надо! — профессор, отбиваясь, отступал к двери. — Я никогда… Да что же это такое…

Шустрый тем временем подошел к Ирине:

– Вы составите мне пару?

Вопрос прозвучал слишком игриво. Ирина отстранилась, но ответить ничего не успела, потому что до сих пор молчавший Петрухин вклинился между ней и Шустрым. Молча, резким движением, оторвал висевшую на Шустром морковку, оттеснил его от Ирины, а добытый в поединке корнеплод демонстративно положил на стол.

– Понял? — спросил он и пристально, со значением, посмотрел на Олега.

Лев Николаевич тем временем тоже оторвал привязанную Евстолией Васильевной морковку и гордо положил ее рядом с первой. Посмотрел на Шустрого и, копируя интонацию Петрухина, сказал:

– Вот так!

– Браво! — засмеялась Ирина, по достоинству оценив демарш.

– Ну, если нет желающих, тогда предлагаю конкурс с воздушными шариками, — вновь полез в мешок Дед Мороз. — Сперва надуваем шарики…

– Вы действительно идите домой, — перебил его Петрухин. — Правда, Ирина Ивановна?

Ирина кивнула, расписалась в квитанции, и Петрухин проводил актера в прихожую. Вдогонку побежала Евстолия с коробкой конфет в руках:

– Подождите! Возьмите хотя бы конфеты детям, нельзя без подарка, раз вы Дед Мороз. Рады были познакомиться! Какой чудесный вечер! Кому рассказать — не поверят. Так в каком, вы говорите, спектакле? Я непременно…

Проводив незадачливого Деда Мороза, все вернулись за стол. Совместная ликвидация возгорания и участие в «Веселых стартах» закономерно сблизили участников. Поэтому Евстолия затеяла шумную кампанию по пересаживанию на новые места, конечной и плохо скрыто целью которой было оказаться поближе ко Льву Николаевичу. Она долго переставляла тарелки и раздавала указания, всех запутала и под конец задела юбкой и уронила стоявшую на полу вазу с розами, которые принес Шустрый. Пока Ирина бегала за тряпкой, меняла посуду и, похваливая себя за предусмотрительность, доставала из холодильника новую порцию закусок, Евстолия наконец достигла желаемой гармонии, уселась рядом с испуганным профессором, совершенно успокоилась и напустила на себя трогательно-романтический вид.

Ирина же в конечном итоге оказалась на старом месте — между Олегом и Петрухиным. Олег немедленно принялся подпихивать ее локтем и подмигивать в сторону Евстолии. Ирине пришлось незаметно отодвинуться от него подальше, и в итоге она оказалась прижатой к Петрухину. Тот немедленно выпрямился, став еще выше, и прижал локти к бокам, стараясь занимать как можно меньше места. На лице появилось отсутствующее выражение. Ирина немедленно обиделась. Во-первых, она не нарочно, ее Шустрый вынудил. А во-вторых, что, интересно знать, в ней такого, что от нее надо шарахаться?! У нее, наоборот, декольте, которое нравится не только мужчинам (да-да, она заметила!), но и ей самой — очень даже ничего декольте, особенно если дышать не пузом, как всегда рекомендовала Александра, тренерша по аквааэробике из «Клеопатры», а «по верхнему типу», который она почему-то не рекомендовала. Ирина, глупая, еще потом упражнения дома делала от скуки: лежа на спине, пристраивала на живот толстенный Юлькин англо-русский словарь и пыхтела, вдыхая и выдыхая так, чтобы книга поднималась и опускалась. Но ведь тогда же у нее не было такого платья!

И вообще — безобразие.

То ли выпитое шампанское толкало ее на необдуманные поступки, то ли общая обстановка новогодней ночи, которая шла по сценарию, написанному каким-то сумасшедшим, но Ирина, поерзав на стуле, придвинулась еще ближе к замершему Петрухину — так, что ощутила его ногу через ткань платья. Вздохнула «по верхнему типу», с удовлетворением отметив, что вредный Петрухин скосил-таки глаза в нужном направлении. И изящным жестом положила руку в кружевном манжете ему на запястье, как бы привлекая его внимание, раз он на нее как бы не смотрит. Она собиралась попросить его передать ей салфетку или бокал для сока — неважно, лишь бы подразнить, но буквально взорвавшийся дверной звонок заставил ее подпрыгнуть от неожиданности и из всей силы вцепиться в рукав милицейского кителя.

Все разом смолкли, и в тишине стало слышно, как в дверь кто-то колотит не то руками, не то ногами.

– Ой, этого еще не хватало… — пробормотала Ирина, глядя на Петрухина вопросительно — как-то так получилось, что он теперь за все отвечал.

И тут случилось маленькое чудо: Петрухин при возникновении реальной угрозы спокойствию граждан немедленно забыл о том, что он боится Ирины. Он накрыл ее руку своей, успокаивающе погладил и сказал:

– Сидите, Ирина Ивановна. Я сейчас сам с этим женихом разберусь.

У Евстолии загорелись глаза — волшебный вечер набирал обороты. Лев Николаевич втянул голову в плечи — он боялся всяких конфликтов или, как теперь говорят, разборок и всеми силами старался их избегать, а тут черт-те что творится, и еще неизвестно чем закончится. Любознательный Шустрый вскочил и тоже отправился в прихожую, предусмотрительно не обгоняя, однако, Петрухина. Ирина сидела молча, твердо решив не выходить, если никого убивать не будут. Впрочем, и в этом случае Петрухин наверняка справится без ее помощи.