Светлый мир (СИ) - "ЙаКотейко"

— Нужно уходить, — прерывал эту ругань неожиданно спокойный голос и возле злой кучи приземлился очередной остроухий, спрыгнувший с дерева. — Что случилось? — недоуменно обвел он взглядом потрепанных подельников.

— Проклятый Светом щенок… — эльф хотел добавить еще что-то, но сдержался. — Ладно, уходим, и так времени столько потеряли.

Кахира закинул на плечо один из них, один пристроился спереди колонны, еще два — когда появился четвертый Кахир так и не понял — стали за спиной его носителя. Шагали эльфы не быстро, но Кахир замечал как меняется под их ногами трава. Сначала густая, высокая и зеленая, она быстро сошла на нет, а после и вовсе сменилась ровным, пушистым мхом, глубокого изумрудного цвета с вкраплениями ярко-оранжевых усиков. Усики пылили и оставляли на мягких сапогах эльфов зеленовато-оранжевую пыль. Эльфы шли по тропе. Кахир слышал о ней и от мамы, и от папы, и даже Ашту поделился парой воспоминаний. Остановились они на краю леса. Но там, впереди, больше не было Коарнака. Не было и солнца, оно находилось за спиной.

Эльфы сгрузили мальчика под деревом и присели сами, словно ожидая чего-то.

Оказалось не чего-то, а кого-то. Кахир успел устать от праздного сидения. Руки затекли, тело болело, а еще в нем стал подниматься неприятный, заставляющий стискивать зубы страх. Как гнолы найдут его? Ведь от поляны они пошли по тропе, а при таком передвижении нет запаха, по которому его смогли бы отследить. Глаза неприятно щипали непрошенные слезы и Кахир все быстрее моргал, пытаясь убрать их. Только бы эльфы не заметили. Но вместо того, чтобы прекратить течь, слезы подключили и подбородок. Он напрягся, выдвинулся вперед и мелко задрожал.

Кахир зло мотнул головой и вот тогда-то перед ним и возник пятый, последний из листа эльф.

— Этот?

— Да, камо, — быстро поклонился его главный обидчик.

Эльф уставился на Кахира задумчивым взглядом. Кахир не отставал, сверлил остроухого глазами как умел зло.

— А похож, — констатировал главный. — Нужно доставить его Свету как можно скорее. Так что подъем, до лошадей еще часа два пути.

— К Свету?

Кахир почувствовал как его заполняет уже не детский, обидный страх, а настоящий ужас, вместе с всепоглощающей ненавистью. Той, которую последние поколения темных впитали с кровью предков.

— Да, — спокойно ответил эльф, чуть повернув к нему голову. — Он желает лично убить тебя.

Кахир судорожно вздохнул. Расширившиеся глаза в панике искали на лицах эльфов признаки сочувствия или сожаления. Но ничего не находили. Эльфы деловито собирались, посматривая на него с насмешкой. И Кахир вдруг понял отца. Почему, несмотря на мирный договор он так злился, стоило упомянуть светлых. Прикрыв глаза он пытался унять дрожь. Под сомкнутыми веками внезапно взвихрилась тьма. Закрутила водоворот, бросилась в стороны и затянула разум. В ее глубине звучал папин голос, перекликаясь с его собственным: отдаю во владение тебе себя, кровь свою, плоть свою. Все мое — твое, Повелитель. Тьма обрушилась со всех сторон, окружила плотным коконом, убаюкала и уложила спать.

— И он послал за мной вас пятерых?

Голос раздавшийся со стороны связанного мальчишки заставил эльфов вздрогнуть. Все такой же по-детскому звонкий, он поражал глубиной и завораживающей силой.

— Кто ты?

Первым отмер камо — командующий листом.

Он видел, знал точно, теперь перед ним не мальчишка. Там, внутри маленького тела, находилось что-то другое. Грозное, сильное. Пугающее настолько, что хотелось склонить голову перед этим существом.

— А ты не знаешь? — насмешливо уточнило существо с ликом ребенка.

— Нет, — качнул головой камо и попятился, вытягивая из ножен тонкий клинок. Его лист стал по обе стороны от командующего, натянув тетиву луков.

— Это хорошо. Мальчишка все так же самоуверен и презирает вас. Так что, моя тайна еще поживет.

Мальчик улыбнулся и встал. Почерневшая веревка рваной линией осталась лежать на земле. Стоило подуть ветру, и она рассыпалась прахом, затерявшись среди густой травы.

— Как ты..? — подал голос Найааль, молодой, несдержанный подчиненный.

Мальчишка лишь хмыкнул, грустно улыбнувшись. А глаза его затянула тьма, что чернее ночи.

— Тьма, — шепнул камо, делая еще шаг назад.

— Угадал, мальчик, — грустно улыбнулся ему Предвечный, — но уже поздно.

С этими словами ребенок вскинул руку. Внутри эльфов зародилась маленькая искра. Но не теплая, дарящая радость и покой. Эта искра была карающей, испепеляющей неверные сердца.

Тьма старался сделать воздействие минимальным. Остановить жизнь, не потратив своих сил. Но светлая кровь сопротивлялась, и когда упал последний из пяти, рухнуло на землю и безвольное тело мальчика.

От спрятанного под рубахой медальона отделилось и полетело в сторону оставшегося вдали Коарнака едва заметное туманно-черное облачко.

***

Сауле трясло, но позволить себе слезы или другой вид истерики она не могла. Ходила туда-сюда все у того же дерева, где сморил ее странный сон. От его пут едва смогли избавить мягкие удары по щекам от Фаата.

Сами гнолы не замолкали ни на мгновение, пощелкивая, повизгивая и заходясь странным смехом. Они словно псы, или морки, обошли каждый шаг леса. Принюхивались к кустам и деревьям, ползали по земле на коленях, пытаясь отыскать куда пропали эльфы и Кахир.

Сауле сжала зубы, удерживая настойчивые слезы в себе. Она прекрасно помнила, как передвигаются эльфы, но с надеждой, пустой и беспочвенной, отгоняла от себя мысли, что больше никогда может не увидеть сына.

Вернувшиеся гнолы сразу обнаружили пропажу Кахира. Быстро они нашли и место, где на него напали. Чуть сложнее им пришлось с нежелающей просыпаться женщиной.

Сауле не сдержалась, тихо застонав. Темный будто знал, что их ждет. Предупреждал ее. А она, глупая женщина, так спокойно упустила своего сына. Еще хуже становилось от гнолов. Они не желали признавать вины Сауле и по очереди ползали перед ней на четвереньках, умоляя простить их. Простить за то, что не уберегли оставленного на их попечение малыша. За то, что не почуяли притаившихся эльфов. В конце концов за то, что ушли вместе, не оставив им никакой защиты.

Стемнело, но гнолы не бросали попыток. Сауле даже накричала на них. Она поняла, что шансов нет. Нужно было двигаться. Хоть куда. Надеясь на удачу или заступничество Тьмы. Но гнолы не успокаивались, рыскали по округе и не слушали никаких слов. Сама Сауле не выдержала и уже тихонько плакала, сидя под проклятым деревом. Она надеялась, что в темноте ее не рассмотрят.

Успокоившиеся лошади, приведенные гнолами, возмущенно, но тихо ржали, не понимая почему страшные владельцы заставляют их стоять без дела. К тому же траву, которую позволял достать повод, они уже объели.

— Фаат, Мас, хватит! — успокоившись и вытерев глаза, как можно тверже велела Сауле гнолам. — Мы не может больше здесь стоять. Нужно идти… в сторону Светограда. — Да, Темный говорил, что нужно держаться подальше от светлых. Но что-то ей казалось, что это имело смысл только пока с ними был Кахир. Теперь же… — Будем надеяться на удачу.

Гнолы замерли, вперив в маленькую фигурку горящие зеленью глаза. Постояли, словно смысл слов никак не мог дойти до их сознания, но, переглянувшись, наконец кивнули. Понурились, сгорбившись, и действительно стали напоминать монстров, а не разумных существ. Собирать ничего не пришлось. Никто вещей не разбирал. Оставалось только привесить сумки к седлу, что они сделали довольно быстро, и отправляться.

Ехать в темноте тоже было не слишком умным решением. Но высидеть здесь всю ночь Сауле не смогла бы. Так что, оставалось положиться на ночное зрение гнолов.

Уже верхом, все разом обернулись к вытоптанному пятачку леса, словно надеялись, что Кахир выйдет из-за кустов и засмеётся, крича что пошутил.

Сауле даже глаза протерла, когда маленькая фигурка на самом деле соткалась из темноты и шагнула вперед. Сауле слетела с коня быстрее, чем мозг смог сообразить, что ее сын не черен цветом и явно не прозрачный. Подлетела к миражу, потянулась руками и замерла. Фигурка отодвинулась на шаг.