Левый берег - Алексей Кудашин

— Вот эти цехи и прессуют предприятия. Приходят и настойчиво предлагают заключить договор, и все такое… Под страхом штрафов, между прочим.

— И вот какой-то местный железнодорожный начальник и придумал всю эту радость спихивать сюда, — подытожил Денис. — Экономят, до поры до времени. Ловко…

— Я одного не пойму. — Толик пожал плечами. — Неужели у железнодорожников нет денег на эту утилизацию? Странно как-то…

— В Германии оно, может, и странно было бы, — резонно возразил Лева. — А в "совке" — самое оно. Не находите?

— Да, пожалуй, что так, — согласился командир. — Отложить проблему на потом, сэкономить "денежку". А там… Авось, само рассосется.

— Ну вот, короче, приезжает сюда иногда грузовичок старенький, и сгружает несколько новых коробок. — Лева по-хозяйски оглядел склад.

Помолчали. Денис взял фонарь и с минуту медленно водил луч по стенам, полу. Будто искал что-то. Кошак прошел немного дальше, пошурудил коробками. Толик что-то внимательно изучал на потолке.

— Мнения, — потребовал Денис.

— То, что надо. — Лева говорил уверенно. Даже кивал сам себе. — Лучше вряд ли что-то найдем.

— Плюсы очевидны, — подхватил Кошак. — Минусы… Только то, пожалуй, что не наше помещение. А так — все, как полагается. Но для груза лучшего места не найти.

— Согласен. — Командир, давая понять, что разговор окончен, медленно пошел к двери, аккуратно взяв Леву за рукав свитера. — Послушай. Это — твоя юрисдикция. Ты лично за все отвечаешь. Мне нужна абсолютно полная картина. Я понимаю: у тебя ее пока нет. И быть не может. Но ты со временем должен будешь все просчитать и принять меры для устранения всех недостатков объекта. Я обращаю твое внимание на чрезвычайную важность этой работы.

— Да понимаю я, понимаю… — несколько смутился тот.

— Все… Ты должен учесть все, — продолжал оперативник, будто не слыша его. — Груз, согласно плану, должен будет пробыть здесь не более месяца. Так вот: за этот месяц ничего не должно с ним случиться. Ничего. Иначе нам всем надо будет стреляться.

— Денис. Не боись, — остановил его Лева. — Я понимаю. Ты ведь знаешь. На меня можно положиться… Не переживай. Сбавь темп…

— Да я ничего… — несколько виновато ответил командир и улыбнулся как-то особенно искренне. — Ты говорил, у тебя чай есть?

Через час машина Дениса, меся колесами уличную жижу, медленно выползала из ворот склада.

— Подожди, подожди, а ну-ка тормозни… — вдруг попросил Кошак.

— Чего там? — недовольно буркнул командир, но все-таки остановился.

Володя открыл дверцу и подошел к воротам. Через пару секунд раздался взрыв хохота.

— Че ты там ржешь? — Толик с Денисом вылезли из машины.

— А вы-то читали это? — Кошак постучал по небольшой металлической табличке справа от ворот, привинченной к бетонному заботу внушительными болтами.

"ООО Левонтий", — гласила надпись.

31.12.2008. Россия, г. Анапа. проезд "Золотой берег". 23:41

"А ты еще ничего, вроде", — мысленно сказал сам себе Андрей, оглядывая себя в зеркало.

Он гладил белую рубашку, наверное, с полчаса. Никак не выходило придать вещи нормальный вид. Очень уж долго пролежала в скомканном состоянии на полке шкафа. Как приехал из Москвы, вещи из сумки раскидал по полкам, так оно все и лежало. Женщины в доме не было, а хозяину на этот бардак было решительно наплевать.

Андрей не терпел грязи. Именно что — не беспорядка, а грязи, пыли, мусора. Поэтому весьма часто брался за пылесос и тряпку. Бывало, что и по два раза на неделе. Вот и сейчас в большой верхней комнате без всяких перегородок на втором этаже, выполнявшей роль спальни, все было вверх дном. Но при этом — почти чисто.

Хозяин кинул беглый взгляд на часы, показывающие без двадцати двенадцать, и начал причесываться.

Все друзья встречали Новый год с семьями. Это в последние годы такая мода пошла. Раньше — наоборот. Все больше в большие компании сбивались. Чтобы шумно было, весело. А может, это сам Андрюха постарел? В самом деле, откуда б ему знать, как встречают Новый год в двадцать девять лет? В Москве зачастую не до этого было. А здесь, все друзья как сговорились: "в семейном кругу".

А у него семейного круга не было. Естественно, все его к себе приглашали. Но он понимал: жалеют. А это — хуже всего.

К тому же был вариант намного лучше. Граждане "Золотого берега" с давних времен всегда встречали этот праздник вместе. Как-то, еще в детстве, он по какой-то причине оказался на Новый год у бабы Нюры. И ему все очень понравилось.

Прямо во дворе, который был общим для проживающих в этой общине восьми семей и кем-то и зачем-то заасфальтирован, росла невысокая пышная ель. Таким образом, "елочный вопрос" решался сам собой. Дерево наряжали дети, снося со всех домов игрушки. Большой общий стол накрывали у Еременко, многодетной и дружной семьи, имевшей самую большую комнату на первом этаже. Приготовлением блюд занимались все женщины, каждая у себя дома, а затем накрывали стол. После двенадцати "малые" выбегали резвиться на улицу, а взрослые продолжали праздновать. Веселый получался праздник, хоть и не совсем — в семейном кругу.

Андрей нехотя взял флакон с одеколоном и пару раз прыснул им себе на волосы. Он не имел понятия о том, что это за штука и надо ли было им прыскаться. Подарил кто-то когда-то. Годами не пользовался. А сегодня — праздник вроде…

Оставшись в целом довольным своим внешним видом, Андрей развернулся и спустился по крутой деревянной, покрытой густым слоем лака, лестнице на первый этаж, по пути "зафутболив" в другой конец комнаты попавшуюся под ноги какую-то старую мягкую игрушку. Лестница опускалась прямо в кухню, за которой имелась еще одна комната, существенно меньше, чем верхняя. Там стоял диван с телевизором — обычное "место постоянной дислокации" жителей дома. Но Денис редко туда заглядывал. Он предпочитал персональный компьютер, точнее, ноутбук, на котором работал на втором этаже. Новости он читал в Интернете, фильмы смотрел редко. Просто пялиться в телевизор не имел привычки вообще.

Он вышел на крыльцо дома и с силой выдохнул из легких воздух, который заклубился вокруг лица плотным уверенным паром. Мороза на улице не было. Плюс два, примерно. Обычное дело для Анапы в такое время года. Андрей закрыл дверь на ключ, заложил руки в карманы брюк и медленно побрел к Еременко. Прошел мимо елки, которую нарядили еще днем. Только теперь, в отличие от детских лет, она была еще опоясана несколькими гирляндами, что придавало дереву просто-таки волшебную красоту.

В соседском доме с большими светлыми окнами уже вовсю шло гуляние. Слышался смех, нетрезвые голоса. Кто-то даже порывался запеть, но безуспешно. Андрей по старой привычке без стука открыл дверь и вошел в помещение.

В нос ударили запахи самых различных блюд. Однозначно можно было распознать утку, котлеты, жареную свинину. Остальное путалось и скрещивалось, образуя невероятно сложную смесь. За большим деревянным столом, организованным путем составления двух столов, накрытом белоснежной скатертью, сидело человек двадцать-двадцать пять. Все его соседи. Вокруг бегало несколько детишек, то и дело дергая взрослых. В углу комнаты негромко работал телевизор. Транслировали очередное новогоднее шоу, которые россияне уже давным-давно перестали смотреть, а включали лишь "для фона".

— Ты чего так долго, Андрюша? — негромко спросила его тетя Лена, хозяйка дома, вынырнувшая из дверного проема с большой тарелкой в руках. — Давай, проходи…

Все приветливо и очень громко поздоровались с ним. Андрей присел на табурет у ближнего к нему края стола, предварительно пожав руки тем мужчинам, до которых смог дотянуться.

— Здорово, Андрюха! — похлопал его по плечу дядя Семен, добрый мужик, который помнил его еще с малых лет.

Он сильно постарел, в волосах появилась проседь. Но голос оставался все таким же сильным, шедшим будто из глубины души. Сосед был уже заметно навеселе, и его "вторая половина", сидевшая от мужа по левую руку, недовольно на него поглядывала.

— Привет, дядя Семен, — так же тепло поздоровался с ним Андрей.

— Ух, какой ты стал! — Сосед потрепал его по голове, в момент безнадежно испортив прическу.

— Так виделись же уже после моего приезда! — стараясь поглубже запихнуть раздражение, ответил парень. — Чего Вы все моему росту удивляетесь?

— Тю… — шутливо отпрянул от него тот. — Да ты хоть знаешь, с каких лет я тебя помню?

— С шести, наверное…

— Да конечно! — хохотнул тот. — Месяцев с трех-четырех, понял?

Андрей этого не знал.

— Мамка твоя, Царствие ей Небесное, тебя матери показать привезла. Помнишь, Лен? Ты сама-то родила месяца через два…

Жена, улыбаясь, смотрела на Андрея и кивала.

— А Нюра, бабка твоя, покойница, так тебе радовалась! О, что ты! Целый день после отъезда дочки плакала! Души в тебе не чаяла.