Пламенный цветок (СИ) - Ризман Мира Keganis

«Может, это от Маркуса? Или магия города?» — подумала Торина, последовав за ним. Шаг, другой, третий и вот уже она упёрлась в железную спинку кровати. Огонёк взвился повыше и принялся весело плясать в воздухе. Его озорной танец успокаивал. Торина настолько увлеклась его занятными выкрутасами, что и не заметила, как утих всепоглощающий страх. Она так и просидела на кровати, наблюдая, пока в коридоре не послышались шаги. На секунду отвлекшись, Торина с разочарованием уставилась в темноту. Её мерцающий спаситель исчез без следа.

Вернувшаяся Рениса была ещё больше взвинчена. Она всучила ей кружку со снотворным и, велев выпить всё до дна, потопала к своей постели. Торина не решилась спросить, что же случилось, опасаясь очередной волны негодования. Послушно выпив всё до последней капли (зелье оказалось очень приятным на вкус с лёгким ароматом мелиссы) Торина накрылась одеялом и закрыла глаза. Снадобье подействовало почти моментально. Не прошло и пары секунд, как перед внутренним взором Торины уже появились красочные образы необычного сна.

Она ощущала себя кораблём. Её грузное тело мерно покачивалось на волнах в жёлтом свете разгорающейся Эрны. Ночной бриз ласкал оборванные паруса и истерзанные борта. Она была ранена. К счастью, не смертельно, но каждая смятая или пробитая доска причиняли ей ноющую боль. Слегка постанывая снастями, она жалобно молила о помощи. Однако никто её не слышал. Люди, которым она всегда так доверяла, отчего-то были слишком увлечены собой. Старый морщинистый боцман кругами бродил возле огромной пробоины. Попеременно вздыхая, он то и дело останавливался. Его тоскливый взгляд устремлялся то к неприветливому скалистому берегу, то падал на поблёскивающую водную гладь. Сама того не поняв как, но Торина вдруг ощутила невероятное отчаяние. Неизбывное горе застило ей глаза и разрывало сердце. Не в силах больше выносить его, она подошла к самому краю пробоины. Мышцы её напряглись, чтобы сделать прыжок. Она уже мысленно погружалась в морскую пучину, как вдруг кто-то внезапно схватил за плечи и толкнул в сторону.

— Какого демона, Лэйми! — взревел покрытый чешуёй рулевой. — Ты что творишь⁈

— Отвали! — Гнев разом сменил отчаяние. — Нет больше сил это терпеть!

— А у меня они есть? — свирепея на ходу, проорал рулевой и со всей дури засадил ему кулаком по лицу. — Думаешь, я позволю тебе просто утопиться и бросить нас разбираться во всём самим, как Торик?

— Якорь тебе в глотку, Финни! — Ярость застила глаза, заставляя накинуться на рулевого.

Лютая ненависть овладела ей, причём настолько, что Торина не могла ни видеть и ни слышать ничего вокруг. Всё её существо требовало только одного: проучить мерзавца! Надавать ему столько тумаков, пока тот не взмолится о пощаде. И Торина рычала, била и пиналась, пока одна из увесистых затрещин едва не выбила из тела дух. Её сознание затуманилось, а потом ей вдруг стало смешно. Она глядела вниз и не могла сдержать хохота. Сцепившись, будто два озверевших лесных кота, боцман и рулевой завалились на палубу и, колотя друг друга, принялись с воем по ней кататься. Торина же только и прыскала, да заливалась от смеха. Она, непрерывно хохоча, почти довела себя до истерики, когда ей вдруг прилетела хлёсткая оплеуха.

— Что ты всё ржёшь, морская крыса! — раздалось над ухом, и Торина узнала голос старшего матроса.

— Мать твоя каракатица! Тебе какое дело⁈ — Вмиг обозлившись, с вызовом начала она.

— Вот же коробка вонючих костей, сейчас ты у меня отправишься кормить рыб! — выругался матрос, и Торину, словно щенка, схватили за шиворот. Распаляясь с каждой секундой, она принялась неистово махать руками и ногами. Барабаня по мускулистому телу матроса, Торина всё больше бесилась. Впрочем, тот тоже не стоял столбом. Продолжая вертеть её за воротник, матрос технично работал свободным кулаком. Жёсткий удар под дых перебросил Торину в ещё одного моряка. Чувство чудовищного голода пронзило, подобно стреле. Тело едва держалось от невероятной слабости, желудок скручивало, а разум туманился. Казалось, если сейчас в рот не упадёт хотя бы крошка съестного, она свалится в обморок. Ворвавшись в камбуз, Торина, словно безумная, накинулась на полки с провизией. Она закидывала в глотку всё без разбору, перемалывая зубами и рыбные кости, и закаменевшие сухари, и давно превратившуюся в дубовую подмётку солонину. Но сколько бы еды не падало в её утробу, голод оставался неутолим. Он мучил болезненными позывами и острыми резями желудка. И Торина жевала и глотала, варварски истребляя скромные запасы.

— Рэдли? — Кок весьма некстати решил наведаться в свои владения. — Осьминог тебе в печень, ты совсем рехнулся?

Торина нервно сглотнула. Большой кусок непрожёванного твёрдого мяса комом застрял в горле. Впрочем, в следующий миг сокрушительный удар в спину помог ему камнем рухнуть в желудок. Разорительная трапеза сменилась очередной дракой. И, казалось, этому просто не будет конца. Торину метало от одного члена команды к другому. И каждый раз она вначале чувствовала что-то новое: печаль, восторг, изумление, отвращение, возбуждение и страх, — но затем всё неизменно сводилось к ожесточённой драке. Её мутило от вида крови, чужой боли и царящего безумия, которому, казалось, уже не будет конца, пока моряки просто не переубивают друг друга. А потом внезапно раздался оглушительный звон и всё замерло. Торина застряла в теле крылатого юнги, который, цепляясь за ванты, только намеревался обрушиться сверху на более мощного противника. Однако его мести не суждено было сбыться. Он беспомощно завис в воздухе, и мог разве что тупо таращиться в одну сторону. Взирая на мир его глазами, Торина не сразу увидела Маркуса. Он шёл по палубе, и над ним снова парил светящийся шар. Останавливаясь возле замерших моряков, Маркус проводил рукой перед их лицами, после чего те безвольными тушами падали навзничь. Увиденное устрашило бедного юнгу, но как только над палубой разнёсся богатырский храп, Торина поймала себя на желании улыбнуться. Конечно, герой её грёз никак не мог оказаться жутким убийцей!

Наконец, Маркус подобрался и к юнге. Торина воззрилась на него, восхищаясь и млея. Ах, как ловко тот взобрался на мачту, словно был прирождённым моряком! И как же прекрасны его небесно-голубые глаза в свете луны! Маркус будто бы почувствовал это излишнее внимание и нахмурился. Его удивительно выразительный взгляд пронзил юнгу насквозь, и Торина с громким выдохом проснулась.

Вокруг была лишь непроглядная тьма. Торина едва подавила крик ужаса, но, нащупав скомканное одеяло, с облегчением выдохнула.

— Просто сон, мне приснился очередной странный сон, — прошептала она и, зажмурившись, прислушалась к ритму собственного сердца. То всё ещё оглушала своим боем, но уже билось не так часто. Продолжая следить за его ударами, Торина вновь уснула.

Утро принесло с собой новые сюрпризы. Очнувшись, Торина не сразу поняла, где находится. Она уставилась в каменный потолок и с удивлением осознала, что видит каждую трещинку древней кладки. В комнате было светло! И не так, как бывает при зажженных свечах или лампах, а по настоящему, будто за окном только-только начали сгущаться сумерки. Это открытие оказалось настолько поразительным, что заставило Торину резко вскочить с постели. Мягкий серебристый свет и в самом деле лился из окон. Тревожно оглядевшись, Торина не увидела Ренису. Кровать наги была не заправлена, а её туфли стояли у изголовья.

«Куда же она могла отправиться босиком?» — недоумевала Торина, поднимаясь с постели и подходя к окну. Волшебный город тонул в серебристой дымке. Светящийся туман плотно окутывал улицы, так что лишь шпили, да башенки высоких домов торчали над его поверхностью. Свод огромной пещеры, в которой располагался город, оставался всё таким же непроглядно чёрным. Сколько бы Торина не вглядывалась вдаль, она так и не смогла понять, насколько велико было волшебное поселение.

Стук в дверь вырвал её из задумчивости. Встрепенувшись, она отвернулась от окна.