Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945 - Бизли Патрик

Легко, наверное, представить себе то напряжение, какое приходилось испытывать во время таких эпизодов их непосредственным участникам: Уинну, его заместителю, а также ночным дежурным, призванным принимать решения в их отсутствие. Мы находились далеко от моря, но не требовалось большого воображения, чтобы представить себе картину объятых пламенем танкеров, тонущих или изувеченных моряков, ценного груза, который шел ко дну, причем все это происходило из-за ошибочных прогнозов, составленных в безопасных и уютных кабинетах Адмиралтейства. В случае с «ТМ-1» мы несли не просто обычную личную ответственность. Командиром эскорта был очень любимый нами и уважаемый офицер, который только что отбыл срок стажировки в секции поиска подводных лодок в качестве представителя управления по противолодочной войне. Но как раз в такие моменты и нельзя позволять разыгрываться воображению. Решения должны были приниматься. Они не давались легко, а всегда тщательно обдумывались. Когда же все-таки они принимались, приходилось мириться с последствиями. Представим себе, что караван и подводные лодки — шахматные фигуры. Когда корабли шли ко дну, фигуры снимались с доски. Одна из сторон могла получить от этого перевес, но игра продолжалась. Надо было тут же обдумывать следующий ход, чтобы сохранить свои фигуры и побить фигуры противника.

Помимо задержек с поступлением материалов разведки особого назначения, существовали и другие трудности, мешавшие нам установить, где проходят линии патрулирования и завесы немецких подводных лодок, чтобы проводить суда, минуя их. К началу 1943 г. эффективность работы немецкой «В. Dienst» достигла апогея. Разведка немцев стала расшифровывать все больше и больше наших радиограмм о маршрутах караванов судов. Она читала теперь даже наши ежедневные сводки о положении подводных лодок, — сводки, которые секция поиска рассылала всем боевым кораблям в море и всем командованиям, участвовавшим в битве за Атлантику. Чтобы избежать подозрений противника в том, что эта информация была основана на расшифрованных данных радиоперехвата, мы тщательно перефразировали ее. Но в тот момент, хотя в сжатой форме и с небольшими неточностями, она вполне достоверно отражала позиции подводных лодок, нанесенных на нашем планшете обстановки. Это, конечно, давало Деницу ясное представление о ходе наших умозаключений и. служило большим подспорьем в его попытках расстроить те наши запланированные меры, с помощью которых мы пытались обыграть его.

Вряд ли стоит удивляться, что, располагая двумя такими источниками информации и сверх того разведывательными данными, добываемыми подводными лодками, число которых значительно возросло, Дениц часто мог раскрывать наши обходные маневры и предвидеть наши замыслы. Но и у службы «В. Dienst», как и у БП, в тот период были свои трудности. Она не всегда успевала раскрывать наши шифры достаточно быстро, чтобы Дениц мог использовать полученные результаты в оперативных целях.

Читатель, видимо, недоумевает: если обе стороны читали, по крайней мере, некоторые радиограммы друг друга, то почему же этот факт не бросался им в глаза? Что касается секции поиска, то ответ в какой-то степени кроется в недостатке работников и в тяжести того груза, каким являлась непрекращавшаяся война в» море; ни у кого не было времени по-настоящему задуматься, почему внезапно менялись линии патрулирования подводных лодок и почему был перехвачен тот или иной караван или одиночно шедшее судно. Когда слишком большое количество расшифрованной информации становилось через трое и более суток устаревшем, невольно все внимание сосредоточивалось на том, чтобы на нашей карте с обстановкой были отражены самые последние события, и причем так, чтобы можно было быстро предпринять нужные меры. Каждая минута промедления с оценкой информации и с принятием решения могла обернуться катастрофой. Как и в случае с Комнатой 40, все материалы, не имевшие срочного оперативного значения, откладывались в сторону, чтобы заняться ими в другой раз. Но мы не успевали изучить их с надлежащей тщательностью и во всех деталях, так как нас захлестывал новый критический момент, и это изучение еще раз откладывалось. Новые сражения неизбежно получали приоритет над отшумевшими. К тому же такие углубленные разбирательства, требовавшие кропотливого сравнения по времени наших действий с действиями противника, фактически не входили в обязанность ОРЦ. Как видно, здесь имелся пробел в организации работы разведывательного управления и управления связи ВМС, а, возможно, также и Правительственной школы шифрсвязи и дешифрования. Кроме всего прочего, обе стороны составляли тексты радиограмм своим силам таким образом, чтобы не раскрыть лежавший в их основе источник информации.

Когда в английских шифровках использовались ссылки на дешифрованные материалы, то, как уже говорилось, применялось условное обозначение «Ультра» и одноразовый ручной шифр, который противнику ни разу не удалось раскрыть. Надо также помнить, что ни одной из сторон не удавалось вскрывать шифры другой бесперебойно. Возникавшие из-за этого ошибки маскировали дешифровку. Тем не менее, через два месяца после раскрытия шифра ТРИТОН Уинн стал подозревать, что с безопасностью наших шифров было не все в порядке.

Он дал строгие указания о том, чтобы ежедневная сводка о местоположении подводных лодок противника, направлявшаяся соответствующим флотским начальникам и кораблям, составлялась в более общих выражениях, за исключением тех данных о положении отдельных лодок или группы лодок, которые могли быть получены по пеленгам РПС, по данным визуального наблюдения или по результатам проведения лодками атак. Такие случаи должны были, разумеется, специально оговариваться в сводках.

Уиин поднял этот вопрос перед 10-м объединенным отделом двух управлений (разведывательного и связи), — отделом, отвечавшим за надежность наших кодов и шифров. Поначалу сотрудники этого отдела не хотели признавать, что Уинн имел серьезные основания для подозрений, но потом все-таки убедились в его правоте. Составление новых шифров и рассылка их по принадлежности в штабы и на корабли в разных районах мира отняли немало времени. К началу июня 1943 г. эта работа была завершена, и с того времени «В. Dienst» могла снабжать Деница далеко не регулярной и малозначащей информацией.

Подозрения возникли и у немцев. Не ясно только, в какой мере они способствовали применению в их радиограммах маскировки в виде ссылок на пункты других документов, о чем мы поговорим ниже. Ведь подозрения могли вызываться и боязнью предательства или шпионажа. Во всяком случае, немцы провели несколько проверок их шифровального хозяйства. Дениц пишет в своих мемуарах:

«Мы оказались вынужденными признать, что в январе (1943 г.) не сумели обнаружить разведывательными средствами те караваны, которые искали. Под влиянием этих неудач мы, конечно, еще раз во всех деталях задались вопросом, что могло быть известно противнику о диспозиции ваших подводных лодок… Мы снова и снова проверили наши инструкции по секретности, стараясь по возможности получить полную гарантию того, что врагу не удастся распознавать наши намерения. Мы должны были, разумеется, учитывать работу широко разветвленной шпионской сети на наших базах в оккупированной Франции. Хорошо поставленная разведывательная служба должна была в любом случае обладать способностью установить приписку подводных лодок к их базам, даты их выхода и возвращения в порты, а возможно, и районы, в каких они должны действовать (как он ошибался! — Авт.). Мы без конца занимались проверкой наших шифров, чтобы убедиться в их полной непроницаемости, и каждый раз начальник военно-морской разведки главного морского командования твердо держался своего мнения о том, что противнику не удастся раскрыть наши шифры во время войны. И до сего дня, насколько я знаю, мы не уверены, удалось ли противнику раскрыть наши шифры в ходе войны»[79]. Англичане непростительно долго медлили с признанием того факта, что немцы раскрывали их некоторые шифры, и когда, наконец, поняли это, произвели необходимые изменения. Немцы же так и не поверили, что их великолепная система могла давать утечку. Использование Деницем системы замаскированных названий географических пунктов или точек в море причиняло нам немало неприятностей. Немцы пользовались картами с координатными сетками, разбитыми на прямоугольники, наподобие дорожных, которые выпускаются автомобильными ассоциациями или клубами. Позиции указывались ссылками на соответствующие прямоугольники, а не на долготы и широты. Так позиция «АВ 1234» означала пункт, скажем расположенный на 55°30′ северной широты и 25°40′ западной долготы. Никакой проблемы для нас это, конечно, не создавало, поскольку, захватив часть такой карты с прямоугольной сеткой, мы восстановили ее целиком. Но с ноября 1941 г. немцы начали манипулировать буквами. Прямоугольник «АВ» стал, например, называться прямоугольником «XY», а к цифрам добавлялись или из них вычитались другие цифры. Так, вместо 1234 в шифрограмме могло появиться 2345. Подобного рода изменения производились через равные промежутки времени. Затем снова было приказано точки положения указывать при помощи пеленга и дистанции, прокладываемых от известного ранее пункта, скажем от пункта «Синий». Его точное положение указывалось в письменном распоряжении, данном подводной лодке перед ее выходом в море. Такое засекречивание как раз и мешало нам быстро установить, были ли первым районом патрулирования для группы «Дельфин» подходы к о-ву Мадейра или же она была дальше на юг у о-вов Зеленого Мыса. Подобные ситуации возникали сплошь и рядом. В некоторых случаях ключ к очередной маскировке подбирался довольно быстро. Подводная лодка, которая сообщала о своей позиции, используя прежнюю систему ссылок в момент, когда новая вот-вот должна была вступить в силу, могла появиться вторично и испортить всю игру. Однозначная интерпретация здесь возможна была либо с получением правильных координат от РПС, либо когда ключ к обстановке содержался в самом приказе ставки Деница. Но часто бывало так, что такая помощь к разгадке вовремя не поступала. Тогда напрашивались два решения, а то и больше. Если выбранное оказывалось правильным, все обстояло благополучно, но когда выбор бывал ошибочным, то караваны, которые должны были, казалось, избежать опасности, могли идти прямо ей навстречу, и изменение курса их следования могло причинить больше вреда, чем пользы. В большинстве таких сомнительных случаев на картах-планшетах секции поиска указывались все возможные варианты действий. Но однажды произошло следующее. Мы успешно раскрыли замаскированную ссылку на систему прямоугольной сетки и отвели конвой в сторону от линии патрулирования и ожидающих его подводных лодок. Однако случилось так, что командир одной из лодок оказался не столь умным, как мы, и истолковал содержавшиеся в присланных ему распоряжениях маскирующие ссылки для определения места конвоя неправильно, В результате лодка по ошибке вышла прямо на караван судов.