Ученица Ледяного Стража (СИ) - Ольга Дмитриева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все как надо. Герцог Скау прислал официальную просьбу отпустить дочь. Подпись куратора, печать — и Анна завтра сможет покинуть Академию. А он поведет остальных адептов за Ржавый пик. Именно так и должно быть. Никакой необходимости присматривать за излишне резвой девушкой. Только Свейт и пятнадцать вышколенных парней.
А она пусть развлекается на балу. Несмотря на неприязнь к Гольдбергу, Анна согласилась поехать. Увидит отца, дом. Правда, заплатит за это танцами с мужчиной в два раза старше и необходимостью терпеть его ухаживания. Все так, как надо. Только почему эта мысль вызывает такое бешенство?
Девочка этого не заслужила. Не стоит дурацкая шутка над деканом того, чтобы выдавать в прошлом любимую дочь за старика. Не исключено, что Анну и правда подставили. И сам Гольдберг наверняка приложил к этому руку.
Скрипнув зубами, Вестейн перевел взгляд на второй лист.
«К сожалению, господин Скау, вынужден отказать в вашей просьбе. Группа под моим командованием уходит на тренировочную миссию за Ржавый пик. Анне нужно скорей нагонять других адептов в искусстве владения клинком, и для нее эта миссия чрезвычайно важна. Кроме того, групповые задания скорее помогут ей привыкнуть к строгой дисциплине, принятой в Академии. Но я буду рад отпустить ее на любые мероприятия после сдачи промежуточных экзаменов.»
Здесь так и хотелось поставить печать и вывести размашистую подпись. Но… нет причины. Даже повода нет. Вестейн наблюдал за Анной всю неделю. Девушка вела себя тише воды, ниже травы. Он даже надеялся, что подозрительная встреча с Лейфом выльется для Анны в очередные неприятности. И можно будет с чистой совестью унести ее от очередной головомойки, вдогонку назначив пару отсидок в библиотеке.
Но… повод так и не появился. Нужно подписать разрешение и готовиться к миссии.
Вместо этого Вестейн аккуратно сложил оба листка и сунул за пазуху. Можно сделать это и завтра. А пока стоит проветрить голову. Анна Скау снова занимает в его мыслях слишком много места.
Вестейн погасил свет и вышел на улицу. Было уже поздно, окна в общежитиях погасли. Дорожки между корпусами освещали каменные фонари. Ближайший сугроб зашевелился, и Свейт поднялся на ноги. Стоило вернуть байланга в загон. Но вместо этого Вестейн вскочил в седло, а пес расправил крылья и покорно унес хозяина в небо. Они сделали круг над плато и уже собирались повернуть к загонам, когда внизу Вестейн заметил что-то странное. У берега озера металось светящееся пятно.
Повинуясь мысленному приказу, байланг резко спикировал вниз. Только когда его лапы коснулись снега, Вестейн смог разглядеть, что же это такое. Точнее, кто. Потому что перед ним стоял полуголый адепт.
Кареглазый брюнет с пятого курса смотрел на куратора круглыми глазами и молчал. Вестейнв этот момент оглядывал дрожащего парня. Кожу адепта ровным слоем покрывала странная блестящая пыль. От нее было свободно только лицо, на котром читалось отчаяние. Брюки тоже были покрыты сияющими разводами.
Вестейн нахмурился и спросил:
— Адепт Нюд, почему вы находитесь за пределами общежития после отбоя? Желаете повторить свод правил? И что это за маскарад?
Парень почесал кудрявую макушку и застучал зубами. А затем выдавил:
— П-прости-т-те, г-господин Ааберг! Все дело как раз в этой ерунде. Я надеялся, что воды священного озера избавят меня от этой дряни. Мыло не помогло. Точнее, с мыла оно и началось…
— Одевайтесь и расскажите мне все с самого начала, — потребовал куратор, слезая с байланга.
— Эт-т-то н-не п-пом-может, — обреченно пробормотал Нюд, но послушно взял с камня рубашку.
Вестейн внимательно наблюдал за адептом. И чем больше он смотрел, тем труднее было сохранять каменное лицо.
Потому что стоило парню натянуть рубашку, а затем куртку, как через пару мгновений блестящая пыль выступила уже на одежде и продолжила сиять. Закутавшись плащ, Нюд поведал куратору свою историю.
Оказалось, что вечером адепт, как ни в чем не бывало, отправился в душ. И после этого благополучно лег спать. Легкий зуд на коже заставил Нюда вскочить с постели. Но проблема оказалась вовсе не в ней. Странная блестящая пыль покрыла его тело. И ни смыть, ни стряхнуть ее не получилось. Провозившись в ванной около получаса, парень сдался и побрел к озеру. В надежде, что священное место и обитающий в нем дух поможет ему избавиться от пыли. Собираясь на улицу, Нюд обнаружил, что скрыть свечение с помощью одежды не выйдет. Блестящая дрянь просачивалась через все, включая меховой плащ.
Вестейн внимательно выслушал рассказ адепта и спросил:
— Кто мог это сделать? Кому ты перешел дорогу?
Нюд промямлил, старательно пряча глаза и продолжая трястись:
— Н-ну… Есть м-мысль. Н-но в-вы ему в-все р-равно ничего не сделаете.
— Лейф, — холодно произнес куратор.
Адепт не решился кивнуть, но по его лицу и так все было ясно. А еще Вестейн точно знал, что сотворить ничего подобное сам возможный наследник Севера не смог бы. Но не далее как в понедельник он видел Хеймира Лейфа рядом с той, которая на такую шутку вполне способна.
Вестейн приказал:
— Отправляйся в общежитие и скажись больным. Я постараюсь достать нейтрализатор и пришлю слугу утром. Не говори никому, что случилось. Ясно?
— Б-будет с-сделано, господин Ааберг, — отрапортовал Нюд и бегом припустил к общежитию.
Куратор проводил сияющую фигуру взглядом и тихо сказал:
— Ну, Анна Скау… На этот раз ты доигралась.
После этого он вскочил на байланга. Пес радостно завилял хвостом и взлетел. Через пару минут внизу показался маленький домик на горе. Одно из окон в нем горело. Значит, девушка не спит.
Свейт открыто радовался тому, что они летят именно туда. А вот Анна вряд ли будет рада ночному визиту Вестейна.
Глава 20/1
Ингредиентов хватало впритык, и процесс варки затянулся. Пришлось тщательно выскрести все из мешков и баночек. Я медленно помешивала кипящий состав, когда пятно под повязкой обожгло. И виной тому явно были не брызги из котелка.
В следующий миг за моей спиной раздался голос:
— Готовишь очередную невинную шутку?
Я едва не подпрыгнула на месте и резко обернулась. На пороге стоял Ледяной. И выглядел он… Нет, выглядел он совершенно обычно — холодным и отстраненным. Но я не могла отделаться от мысли, что он чем-то очень доволен.
Только после этого я спохватилась, что уже глубоко за полночь, а дверь я запирала.
— Что вы делаете в моей комнате посреди ночи? — попыталась возмутиться я.
— Пытаюсь
