Человек Тусовки - Андрей Разин

— Что говорит следователь? — спрашивала Джалила.

Я принимался вспоминать. Ах, да…

— Запомни, ты не уйдешь. Никто еще не уходил. Говори, кому ты давал взятки, ведь не мог же ты, уличный, никому не известный, вот так прорваться…

Я знал, что у него все рассыпается, как рассыпается в эти дни у меня, но он еще цепляется, у него есть еще время, а у меня его почти не остается, скоро моя тусовка, обнищавшая, растерянная, разбежится куда глаза глядят, кого-кого, а их подберут, останется только Кречет, он сидит на юге, занимается подводной охотой и играет на компьютерах; иногда он звонит мне и говорит, чтобы я бросал все и приезжал к нему, но я никуда не могу уехать, ежедневно я хожу к следователю Замковцу и выслушиваю его угрозы. Он говорит, что Автандил раскололся, где я закапываю свои миллионы, туда уже выехала бригада, и я могу считать себя нищим человеком, точно таким же, как следователь Замковец и всё нормальные люди вокруг. Я слушаю этот бред, киваю головой и молчу.

— Почему ты молчишь?! — спрашивает он.

— Вы больной человек, у вас воспаленное воображение и ненормальная психика, — говорю я, — вам надо лечиться…

Он носится по кабинету и говорит, что засадить меня в камеру — дело всей его жизни…

В один из дней жена позвала меня к телефону, я еле поднялся с постели, услыхал в трубке голос Вики Ермолиной:

— Мне надо срочно встретиться с тобой…

Я назначил ей встречу в кооперативном кафе. Посетители смотрели на меня, как на выползшего из могилы, и даже знакомая официантка держалась на расстоянии. Вика была чем-то сильно возбуждена, я предложил ей выпить вина, а потом уже начинать о деле.

— Ты помнишь, я говорила тебе о двух мужиках, которые очень интересуются твоей персоной…

Я вспоминал — какой-то разговор был, но какой?

— Да, да, но ты, ради бога, напомни.

— Чикин и его дружок Жека, вроде бы он в самом деле чекист или по крайней мере сексот…

— Вспомнил, ты говорила… Чикин давно мной интересуется, очень давно. Теперь все его мечты исполняются.

— Недавно я встречалась с ними. Жека сказал, что хочет тебе помочь. У негр, мол, есть такая возможность. Просил познакомить тебя с ним. Чикин при этом присутствовал. Он, правда, сидел в другой комнате. Меня просили не говорить тебе о нем…

— Что ты думаешь об этом? — устало спросил я. Я уже пожалел, что выбрался из своего ненадежного убежища.

— Я знаю их давно и очень хорошо. Особенно Жеку. Он специализировался по девочкам. Стращал, обещал помощь и выбивал деньги. Мне кажется, здесь тот же случай… Я должна была сказать тебе об этом.

— Спасибо, — сказал я, — Мы еще с тобой споем. Я надеюсь, скоро.

— Я тоже надеюсь.

Я поймал такси и отвез ее домой. Вечером раздался звонок.

— Здравствуй, Распутин, — услыхал я в трубке. — Рад, что ты согласился встретиться со мной. Меня зовут Евгений. Когда мы можем встретиться?

— В любое время, — сказал я. — Называйте место… Я сейчас более чем свободен.

— Понимаю, вынужденный простой. Все можно изменить, — он говорил и о чем-то напряженно думал. — Я подъеду к гостинице «Юность». Встретимся у входа на Новодевичье… Сегодня, в пять часов вечера. Вы извините, но нас не должны видеть… Сами понимаете, в чем дело.

Я ровным счетом ничего не понимал, но ответил:

— Конечно же, я понимаю…

В пять часов вечера у ворот на Новодевичье кладбище ко мне подошел высокий человек с морщинистым не по годам лицом, в кожаной куртке и широких джинсах.

— Евгений… Можешь попроще — Жека.

Я тоже представился:

— Алексей.

— Вот мы и знакомы. Обстановка, правда, слегка необычная… Скажем так. Я давно, честно признаться, мечтал познакомиться с тобой. Нет, не из-за музыки, у меня другие пристрастия, ты поражал мое воображение своей пробивной силой. Кто-то мне сказал, что ты — человек двадцать первого века, и я согласился.

— Лучше бы мне не давали таких характеристик, — ответил я.

Мы дошли до могилы Хрущева и присели на скамейку. По лысому металлическому черепу стекали струйки воды.

— Не спеши, трудности бывали у всех. В том числе и у меня. Я криво усмехнулся:

— Особенно в те минуты, когда вы с Чикиным сорвали мои концерты в «Олимпийском».

Мои слова его ничуть не смутили. Он начал говорить о том, что ничего не попишешь, таковы законы борьбы и конкуренции, спросил меня, знаю ли я о группе «Ах!», а когда услыхал от меня утвердительный ответ, сказал, что он по существу является директором этой группы, даже показал свое красное удостоверение. Тут же рассказал о том, что центр «Фантом» неожиданно для него отправил «Ах!» в Америку, ясно, что пытаются переманить от него девчонок, в которых он вложил столько сил. Я тут же сказал ему, что о нем не слыхивал, но сразу же догадался, кто тащит «Ах!», когда увидел «сенсационные» публикации в газете Чикина, передачи по телевидению, клипы и интервью. Он не стал ничего отрицать.

— Вот мы и подошли к главному, — сказал он. — Ты мне сам помог, я не знал, с чего начать… Мне давно известны ваши отношения с моим приятелем Чикой, я не знаю, из-за чего все произошло, да это и не должно меня волновать… Он не может слышать твоего имени, думаю, что ты тоже не испытываешь к нему особых симпатий…

— Испытываю и еще какие! — сказал я.

— Ты понимаешь, он человек довольно сложный, издерганный, нервный… По существу, неудачник. Если сравнить его, скажем, с тобой. Но у него есть и свои привлекательные черты. Тебя, это, конечно, не интересует… Так вот, он сказал мне, что у него готова очередная «бомба» о тебе, такая, что может смести тебя уже не на время, а навсегда. Я даже попросил его показать материал, и он показал, вероятно, испытывая уважение к моей главной профессии, о которой мы сейчас не будем распространяться. Я стал его просить не давать эту статью, сказал, что в определенные моменты каждый человек, несмотря на все свои отношения, должен быть гуманным.

— Да уж, Чика будет гуманным ко мне, — сказал я.

— Да, он, признаться, замялся. Но я убеждал долго, поверь мне… Согласись, сейчас такая публикация тебе ни к чему…

Я его слушал и понимал, к чему он ведет, я был уверен, что никакой публикации Чикин не подготовил, я, конечно, не ангел, но никаких фактов у него в руках нет, это мне точно известно. Что касается следствия, то оно не закончено, и, судя по пене у рта следователя, ничего он не докажет, на понт меня не возьмешь. Так что давай, мальчик, скорее называй сумму, я узнаю почерк Чики, он многим знаком и мне тоже… А быть может, они уже разнюхали, что следствие упирается в тупик, и прикатили, чтобы не упустить момент, тем более что девочки, отличная кормушка «Ах!», соскочили с одного места, это ясно и мне, и им тоже…